Елисеевский

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Елисеевский
Тип

магазин-гастроном

Год основания

1901

Прежние названия

Магазин Елисеева и погреба русских и иностранных вин,
Гастроном № 1

Основатели

Григорий Елисеев

Расположение

Россия Россия: Москва, Тверской район

Сайт

[eliseevskiy.ru skiy.ru]

Координаты: 55°45′51″ с. ш. 37°36′23″ в. д. / 55.76417° с. ш. 37.60639° в. д. / 55.76417; 37.60639 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.76417&mlon=37.60639&zoom=15 (O)] (Я)К:Предприятия, основанные в 1901 году

Эта статья — о московском гастрономе. О магазине в Санкт-Петербурге, также упоминаемом под этим названием см. Магазин купцов Елисеевых.

«Елисеевский» — магазин-гастроном в Москве в историческом здании на углу Тверской улицы и Козицкого переулка.

Открыт купцом Григорием Елисеевым в 1901 году, сразу же стал центром общественного внимания за роскошные интерьеры, экзотические продовольственные товары и редкие вина[⇨].

С 1920-х годов получил наименование Гастроном № 1[⇨]. В советское время считался самым знаменитым гастрономом в СССР как за местоположение, так и благодаря нехарактерно широкому товарному ассортименту. В последние годы войны стал одним из редких продовольственных магазинов с коммерческим отделом. В начале 1980-х годов с гастрономом связано так называемое «Елисеевское дело»[⇨], в результате которого группа его работников обвинена в коррупции, а директор Соколов расстрелян по приговору суда.

В 1992 году гастроном приватизирован, акции переданы трудовому коллективу, и, несмотря на невысокие коммерческие результаты, в отличие от большинства продовольственных магазинов центра Москвы, сохранил профиль[⇨]. В 2002 году акции у трудового коллектива скуплены структурами предпринимателя Якубова, новым собственником часть помещений сдано в субаренду[⇨]. В 2003 году гастроном на оставшейся части площадей реставрирован и переформатирован в универсам[⇨], с 2005 года розничным оператором магазина является торговая сеть «Алые паруса»[⇨]. По состоянию на 2015 год торговая площадь гастронома составляет 820 м², помещения магазина, принадлежащие городу и обременённые договорами аренды с предприятием торговли, готовятся Правительством Москвы к свободной продаже[⇨].





Магазин Елисеева и погреба русских и иностранных вин

Выбор и реконструкция помещения

Состояние петербургские купцы Елисеевы нажили на оптовой торговле «колониальными товарами» — в основном импортными фруктами; ко второй половине XIX века главным товаром семейного товарищества стали импортируемые из Европы вина, выдерживаемые и разливаемые в России в бутылки, другие товарные группы, по которым у Елисеевых были крупные обороты к концу XIX века — оливковое масло (делившееся в те времена зависимости от сорта на «прованское» и «деревянное»), кофе, чай, сардины, сыр[1]. Товары реализовывались как оптом, так и в собственных розничных торговых точках, однако крупных магазинов у Елисеевых не было. Подбирая помещение под большой магазин в Москве, Григорий Елисеев, ставший единоличным главой товарищества в 1896 году, рассматривал различные здания на Арбате, Петровке, Большой Дмитровке, остановившись по рекомендации гласного Московской городской думы Александра Гучкова на бывшем особняке Козицкой на Тверской[2][3]. В здании, за последние 20 лет до приобретения Елисеевым сменившем четыре купеческих семейства хозяев, на первом этаже располагался крупный магазин портного Корпуса с зеркальными окнами, а на втором этаже — квартиры состоятельных горожан[4]. Сделка по приобретению дома состоялась 5 августа 1898 года, а уже 23 октября того же года городским властям представлен проект архитектора Барановского по реконструкции здания под магазин[3]. Барановский непосредственно руководил проектом реконструкции, Елисеев ему предоставил самостоятельность в вопросах закупки материалов, найма и увольнения рабочих[3], к проектированию интерьеров были привлечены архитекторы Владимир Воейков и Мариан Перетяткович[5].

Реконструкция продлилась три года, всё это время дом был обшит плотными деревянными лесами, что ранее не практиковалось в России и обеспечило интерес горожан к стройке, в том числе породив слухи о нестандартном предназначении помещений[4]. Главная перестройка, которую претерпел особняк — объединение первого и второго этажа («цокольного» и «бельэтажа» в терминах XIX века), в образованных таким образом высоких помещениях размещены торговые залы. В результате была утрачена лестница из белого мрамора, существовавшая с момента постройки здания в конце XVIII века[4]. Арочный въезд во внутренний двор со стороны Тверской улицы был переделан в главный вход магазина[6]. Если фасады, выходящие на Тверскую, в основном были сохранены, то со стороны Козицкого переулка наружные стены претерпели значительные изменения: в них обустроены 5 крупных окон полукруглой формы, объединяющих первый и второй этажи[7]. Интерьеры торговых залов выполнены в духе «необарокко»: использованы массивные фигурные колонны с позолотой на капителях, арки, плафонные решения для сводов с падугами и большими хрустальными люстрами[8].

Открытие

Торжественное открытие «Магазина Елисеева и погребов русских и иностранных вин» состоялось с 23 января (5 февраля) 1901 года[9][8]. Строительные леса были сняты только утром в день открытия, и вокруг здания собралась многочисленная публика, разглядывающая через окна интерьеры и ассортимент гастронома; к началу церемонии открытия полиция оттеснила уличных наблюдателей[4]. Организованное мероприятие стало масштабным событием с молебном и торжественным обедом, в заключении выступил цыганский хор «Яра». Пригласительные билеты для гостей были напечатаны на бумаге верже с позолочённой каймой, среди посетивших церемонию гостей — московский генерал-губернатор Великий князь Сергей Александрович с супругой Елизаветой Фёдоровной, гласные Московской городской думы[3], деятели православного духовенства, основоположник русского виноделия Лев Голицын[4].

Церемонию открытия подробно описал Владимир Гиляровский в одном из рассказов, вошедших в сборник «Москва и москвичи»[4].

Устройство

Магазин состоял из трёх торговых залов, в которых размещалось в общей сложности пять отделов. Крупнейший отдел — фруктовый, другие отделы — кондитерский, колониально-гастрономический, бакалейный, специализированный отдел был отведён для хрусталя Баккара[10]. Для торговли вином вскоре после открытия пришлось организовать отдельный вход со стороны Козицкого переулка, так как расстояние от главного входа до Страстного монастыря составляло около 90 м, тогда как законодательно винная торговля была разрешена на расстоянии не менее ста метров (42 саженях) от церквей[10]. Отличительной особенностью магазина стало размещение при нём значительного числа собственных производств, среди которых было несколько небольших пекарен, кондитерский цех, цеха засолки, копчения, маслоотжима, обжарки кофе, колбасная фабрика, также непосредственно в подсобных (в основном — подвальных) помещениях магазина разливались вина и напитки, изготовлялись варенья и мармелады[8]; продукты собственного производства составляли значительную часть ассортимента гастронома[8]. Значительные площади в подвальной части занимал винный погреб, также в здании была размещена собственная мастерская[10].

В особняке также была устроена контора магазина и кабинет управляющего, среди подсобных помещений одна большая комната была выделена под столовую для персонала. Помещения третьего этажа сдавались Московскому коммерческому суду, также на третьем этаже с 1901 года существовал литературный кружок[11][12].

Обслуживание и товарное предложение

Магазин был ориентирован на состоятельных потребителей, подъезжающих на экипажах, со всех сторон вокруг магазина и далеко вглубь Большого Гнездниковского переулка стояли кареты в ожидании хозяев, совершающих покупки в гастрономе[4]. Продавцы, подбиравшиеся из владевших несколькими иностранными языками, индивидуально общались с покупателями, консультировали по ассортименту, знали особенности и привычки постоянных клиентов; корзины с покупками выносили к каретам швейцары. Ежедневно гастроном посещало около 400—500 покупателей[9], небогатые и скромные горожане в помпезно декорированный и обстоятельно обслуживаемый магазин заходить стеснялись[4].

Одной из находок Елисеева, позднее повторённой во многих российских и советских магазинах, стала выкладка товара крупными пирамидами, символизирующими изобилие[8][4]. Ещё одной особенностью, обеспечивающей привлечение женщин в магазин, стала торговля небольшими пирожными собственной выпечки («пти-фур»), которыми кавалеры проездом угощали дам[3]. Среди деликатесных продуктов, ранее малоизвестных московским потребителям и популяризированных гастрономом — трюфели, анчоусы[3]; широта ассортимента твёрдых и мягких импортных сыров, разнообразие сортов кофе и чая также значительно выделяли магазин среди продуктовых лавок того времени[11]. Другие ключевые ассортиментные группы гастронома — традиционные для Елисеевых фрукты, вина и освоенные в конце XIX века оливковые масла́.

С особенной тщательностью Елисеев относился к выкладке товара и лично определял решения по размещению и раскладке, следил за качеством и презентабельностью продуктов, в частности, не допускались даже малейшие помятости на фруктах, а персонал гастронома после закрытия съедал начавшие портиться плоды (так как выносить или выбрасывать их Елисеев запрещал по представительским соображениям)[13].

Гастроном № 1

После Октябрьской революции 1917 года магазин проработал всего два дня, а в 1918 году вывески сданы в металлолом. В условиях карточной системы, в первые годы Советской власти гастроном фактически не работал[14]. Лишь в 1921 году с осуществлением Новой экономической политики продовольственный магазин на традиционных площадях восстановил функционирование и получил наименование «Гастроном № 1»[14]. Несмотря на смену названия, гастроном всё равно идентифицировался как «Елисеевский», притом даже в некоторых официальных документах времён СССР фигурировал как «Гастроном № 1 „Елисеевский“»[10].

В 1930-е годы упоминался в контексте развития пищевой индустрии СССР как передовой и технически оснащённый розничный магазин[15]. Гастроном отличался широким ассортиментом и наличием экзотических продуктов, недоступных в других торговых точках, в частности, был единственным в СССР местом, где в 1930-е годы свободной продаже имелись ананасы[14][16].

В первые месяцы войны гастроном вместе со всеми продовольственным магазинами Москвы перешёл на карточную систему. В дни эвакуационной паники 15—17 октября 1941 года запасы продуктов со складов разобраны жителями бесплатно[17][14]. С 1942 года магазин был закрыт для свободного посещения и работал в режиме распределителя продуктов питания для советской номенклатуры[17].

В 1944 году в гастрономе открылся коммерческий отдел, торговавший в условиях всеобщей карточной системы за наличные деньги, но по крайне высоким ценам[14]. Ассортимент был столь же обширен, как и до войны, и несмотря на повышенные цены, гастроном собирал большое скопление людей, привлечённых изобилием в условиях военного и послевоенного продовольственного дефицита[18], очереди в магазин на улице, в Козицком переулке, занимали с раннего утра и лишь через несколько часов потребитель мог приобрести редкие товары[19]. Примечательно, что некоторые наименования продуктов в коммерческом магазине были нарочито архаичные, не применявшиеся в советское время («ландрин» для леденцов, «французские булки», «еврейская колбаса»)[19]. Среди постоянных посетителей коммерческого отдела был Александр Вертинский, живший неподалёку на улице Горького[19]. В 1950-е годы заведующий коммерческим отделом Ушаков был осуждён за нетрудовые доходы на сумму 700 тыс. рублей, нажитые на обмане покупателей[17].

В 1960-е — 1980-е годы гастроном был одной из редких продуктовых торговых точек Москвы, работавших до десяти вечера (все прочие магазины закрывались на два — три часа раньше)[20].

В 1972 году директором магазина назначен Юрий Соколов, до этого десять лет работавший в гастрономе в должности заместителя директора. При его руководстве закуплено в Финляндии современное складское оборудование, позволившее значительно снизить потери при хранении, что обеспечивало возможность вывода части продуктов из-под учёта при применении установленных нормативов[9], товарооборот за годы его руководства утроился[14]. В условиях одновременного роста покупательной способности москвичей и продовольственного дефицита в 1970-е годы, прежде всего, по редким и деликатесным товарным позициям, Гастроном № 1, как в силу крупных масштабов и центрального расположения, так и благодаря связям Соколова, стал крупной точкой закрытого и нелегального сбыта продуктов. Выводимые из открытой торговли икра, балыки, копчёные колбасы, экзотические фрукты сбывались со служебного хода ограниченному кругу лиц по выгодным условиям или в качестве оплаты за какие-либо услуги[21], один из примеров такого рода взаимоотношений — устраиваемые для трудового коллектива гастронома «вечера отдыха» с выступлениями известных советских артистов, вместо гонорара получавших возможность приобрести отсутствующие в открытой продаже продукты питания[22].

Елисеевское дело

Сюда перенаправляется запрос «Елисеевское дело». На эту тему нужна отдельная статья.

Незадолго до кончины генерального секретаря Брежнева в 1982 году КГБ начал слежку за директором Соколовым, тайно оборудовав его кабинет микрофонами и теленаблюдением, в результате чего были выявлены факты передачи ему подчинёнными денег в конвертах; в конце октября того же года директор и его заместитель Немцев, а также заведующие отделами Свежинский, Яковлев, Коньков и Григорьев были арестованы по обвинению «в хищении продовольственных товаров в крупных размерах и взяточничестве»[14]. Поначалу Соколов обвинения отрицал, предположительно рассчитывая на покровительство высокопоставленных покупателей, приобретавших редкий товар со служебного входа в Козицком переулке[21], среди таковых были Галина Брежнева и её муж замминистра внутренних дел Юрий Чурбанов[14], практически все руководители Моссовета[23]. Однако после смерти Брежнева и начала арестов близких к Чурбанову работников Министерства торговли и директоров московских магазинов, Соколов начал давать откровенные показания, раскрывая, в том числе, получателей его взяток среди советских руководителей. Основные суммы взяток проходили через начальника главка торговли Мосгорисполкома и депутата Верховного Совета СССР Николая Трегубова, который также был арестован[14]. Дело полностью расследовалось КГБ без привлечения милиции, быстро разрослось и породило каскад уголовных дел вокруг всей системы московской торговли, в результате было привлечено к уголовной ответственности более 15 тыс. человек, а 174 чиновника арестованы по обвинениям во взяточничестве и хищении госимущества[14], среди арестованных были директора центральных гастрономов Москвы — Новоарбатского, Смоленского, гастронома в ГУМе[24]. Суд по «елисеевскому делу» состоялся в ноябре 1984 года, признавшему вину Соколову был вынесен смертный приговор, Трегубов осуждён на 15 лет лишения свободы, заместители и руководители отделов Гастронома № 1 приговорены к заключению на срок 11—14 лет[14]. Через месяц после приговора суда Соколов был казнён.

По состоянию на 2011 год гриф секретности не был снят с дела и детальная информация о ходе и результатах расследования неизвестна[21]. Распространено мнение, что основным мотивом преследования руководителей Гастронома № 1 и чиновников системы столичной торговли стала политическая борьба между Юрием Андроповым, претендовавшим на пост генерального секретаря, и его конкурентом — первым секретарём Московского горкома партии Виктором Гришиным, в близкий круг которого входили изобличённые коррупционеры[14][21].

О деле снято несколько документальных телепередач, в частности, ему был посвящён первый выпуск документального сериала «Следствие вели…» 2006 года. В 2011 году на экраны вышел художественный телесериал «Дело гастронома № 1» по сценарию Владислава Романова и Евгения Латия[24]; съёмки фильма проходили в специально воссозданных интерьерах в павильоне киностудии (из-за сложностей съёмки непосредственно в гастрономе в связи с его круглосуточной работой)[22]

Самостоятельность

В 1992 году по программе приватизации гастроном акционирован в форму закрытого общества, 100 % акций которого распределены среди трудового коллектива[25].

Ко второй половине 1990-х годов магазин стал практически единственным в районе гастрономом, так как после окончания пятилетнего ограничения на перепрофилирование приватизированных в 1992—1993 годы предприятий торговли многие магазины в центре Москвы предпочли воспользоваться площадями для более маржинальных видов бизнеса или же попросту их переуступить или продать[26]. В конце 1990-х годов в северной части гастронома открыт кафетерий со спиртными напитками на розлив[27].

В 1999 году разработан план строительства на месте магазина и двух прилегающих жилых домов в Козицком переулке крупного торгового центра общей площадью 40 тыс. м², инвестиции оценивались на уровне $76 млн. Продвижением проекта занимался директор гастронома Владимир Трифонов, в частности, приглашал в качестве соинвесторов торговую сеть «Седьмой континент» Владимира Груздева[28]; впоследствии проект был отвергнут как нарушающий исторические планировочные решения.

Показатели деятельности гастронома в начале 2000-х годов в сравнении с аналогичными предприятиями были низкими: ежедневная выручка составляла около 210 тыс. руб, тогда как торговая точка «Седьмого континента» на Охотном Ряду, обладая меньшей площадью, выручала в 8 раз большую сумму, к тому же среди поставщиков у магазина была репутация ненадёжного плательщика[28].

Смена собственника

В 2002 году 90 % акций ЗАО «Елисеевский магазин», обладающего правом долгосрочной аренды помещений гастронома, были скуплены у трудового коллектива структурами Якова Якубова, владельца большого количества торговых площадей на Тверской, а также московских казино «Корона» и Golden Palace. Скупка была начата во время отпуска директора гастронома Трифонова, владевшего долей 18,6 %, работникам предлагалось продать акции по выгодной цене и за два дня скупщикам удалось заполучить более 50 %. В этих условиях Трифонов также согласился продать свой пакет, и за короткий промежуток времени структуры Якубова, выплатив около $650 тыс., сконцентрировали около 90 % акций общества[28].

Первые действия нового собственника — смена руководства и разработка проекта реконструкции магазина[28], осенью 2002 года собственники объявили конкурс на «проект элитного супермаркета» для торгового зала площадью 750 м² в южной части помещений, но вскоре отказались от его проведения[25]. Зал в северной части с выходом на Тверскую площадью 230 м² в марте 2003 года сдан в субаренду сетевому ресторану средней ценовой категории «Этаж» за $35 тыс. в месяц[29]. Сообщалось, что собственник был намерен сменить специализацию магазина и переключиться на торговлю одеждой и обувью, однако этот вариант не удалось согласовать с Правительством Москвы, так как гастроном оставался фактически последним продовольственным магазином в окрестности[25].

По состоянию на 2003 год магазин обслуживал не более 1,5 тыс. покупателей в день, месячная выручка оценивалась на уровне около $200 тыс.[25]

Реконструкция

Если в советское время почти каждый год осуществлялся косметический ремонт помещений магазина, и сохранялся парадный вид, то в первый период самостоятельности интерьеры пришли в упадок: истёрлась половая керамическая плитка, фрагментами осыпалась штукатурка, помутнели позолоченные элементы, а сложившееся решение по освещению придавало магазину мрачность[30].

Весной 2003 года с Правительством Москвы заключён инвестиционный контракт, предусматривающий закрытие магазина на реконструкцию для реставрации здания и помещений при условии сохранения основного профиля — магазина-гастронома[26]. Реставрация 2003 года, оценённая изначально в сумму около $2 млн и обошедшаяся в $3 млн (без учёта стоимости обновлённого торгового оборудования)[16], восстановила часть интерьеров магазина времён Григория Елисеева по исходным чертежам, среди воссозданных характерных декоративных элементов — позолота на капителях и решётках, лепнина, реставрированы крупные потолочные хрустальные люстры, выполненные в виде виноградных лоз[31], заменена метлахская плитка полов[30]. В центре торгового зала реконструирован высокий стендовый прилавок из красного дерева, установленный ещё при открытии магазина и в советское время закрашенный чёрной краской. Винный отдел восстановлен в том же помещении, где располагался в начале XX века, но вход в него организован не с Козицкого переулка, как это было во времена Елисеева, а из основного продовольственного торгового зала.

В результате реставрации изменён формат магазина: если всё время его существования товары располагались на витринах у прилавков и за прилавками, за которыми работали продавцы, то с 2004 года магазин стал круглосуточным универсамом, где покупатели самостоятельно собирают товары в корзины и расплачиваются на кассе[25] (в центральных секциях, где отпускается весовая и кулинарная продукция собственного производства, сохранены прилавки, за которыми продавцы только взвешивают товар). На выходе из торгового зала установлено шесть касс, тем самым пропускная способность увеличена до 3,5 тыс. покупателей в сутки[25].

Алые паруса

В начале 2005 года сообщено о том, что оператором магазина стала торговая сеть «Алые паруса»[32]. Условия сделки не раскрывались, известно лишь о том, что незадолго до этого магазин предлагался в субаренду на 5 лет торговым сетям «Перекрёсток» и Fauchon[fr] по цене более $2 тыс. за м² в месяц, не устроившей потенциальных арендаторов; по сообщениям сторон, договор не связан с арендными формами, а предусматривает совместное управление, распределение прибыли, при этом весь торговый персонал формируется «Алыми парусам»[32]. Одной из целей совместного управления определено преобразование из стандартного супермаркета потребительского класса в гастроном с деликатесным ассортиментом, ориентированный на состоятельных покупателей («гастрономический бутик»).

Оператор ввёл в магазине собственную ассортиментную политику, близкую к используемой в других универсамах сети, стандартизовал процессы обслуживания[33], также организовал собственное производство, в частности, кондитерский цех[8].

Одной из широко освещаемых рекламных акций оператора стало открытие в гастрономе в конце 2012 года «рижского дворика» — специализированного отдела латвийских продовольственных товарах (ранее подобные отделы открыты в других универсамах «Алых парусов»[34].

Приватизация площадей

 Эта статья или часть статьи содержит информацию об ожидаемых событиях.
Здесь описываются события, которые ещё не произошли.

С весны 2015 года Правительство Москвы, владеющее помещениями магазина, готовит их к конкурсной продаже. Предполагается реализовать 5,3 тыс. м² (включая помещения, сдаваемые в субаренду ресторану «Этаж» и ночному клубу) за 2,5 млрд рублей[35]. Так как здание, в котором расположены площади, является объектом культурного наследия, то на покупателя будут наложены охранные обязательства[5], также обременением к площадям должны стать действующие с договоры аренды до 2035 года и до 2045 года под гастроном, административные помещения собственник сможет использовать по своему усмотрению[36]. Сообщалось, что торговая сеть «Алые паруса» изъявила желание приобрести площади[37].

Напишите отзыв о статье "Елисеевский"

Примечания

  1. ↑ Пятнов, 2012, с. 117.
  2. ↑ Карташов, 2011, «<…>в Москве Григорию Григорьевичу советовали приобрести здание и на Арбате, и на Петровке, и на Большой Дмитровке. Но Елисеев прислушался к совету известного политического деятеля того времени Гучкова, который и указал на бывший дворец княгини Белосельской-Белозерской», с. 93.
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 Рубинов, 2001.
  4. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Гиляровский, 1926.
  5. ↑ 1 2 Илья Усов. [www.vedomosti.ru/realty/articles/2015/04/07/moskva-prodaet-eliseevskii-magazin Москва продает магазин «Елисеевский»] Стоимость лота составит не менее 2,5 млрд рублей. Ведомости (7 апреля 2015). Проверено 19 июля 2015.
  6. ↑ Сергей Романюк. [testan.narod.ru/knigi_moskow/pereulok/mosper6_6.html Глава VI. Шубино. Глинищи] // Из истории московских переулков. — М.: Московский рабочий, 1988. — 304 с. — 100 тыс, экз. — ISBN 5-239-00018-2.
  7. ↑ «Елисеевский» // Главный редактор: С. О. Шмидт; Составители: М. И. Андреев, В. М. Карев Москва : энциклопедия. — М.: Большая российская энциклопедия, 1997. — ISBN 5-85270-277-3.
  8. ↑ 1 2 3 4 5 6 Тихменёва, 2014.
  9. ↑ 1 2 3 Турченко Сергей. [www.trud.ru/article/08-04-2002/38999_eliseev_chelovek_i_magazin.html Елисеев: человек и магазин]. Труд, № 059 (8 апреля 2002). Проверено 26 июля 2015.
  10. ↑ 1 2 3 4 Валерий Чумаков. [www.ogoniok.ru/archive/2003/4817/38-60-63/ Елисеевские поля]. Огонёк, № 38, стр. 1 (26 октября 2003). Проверено 25 июля 2015.
  11. ↑ 1 2 Карташов, 2011, с. 103.
  12. ↑ Владимир Гиляровский. Два кружка // Москва и москвичи. — М., 1926.
  13. ↑ Карташов, 2011, «Елисеев ответственно подходил ко всему, что касается товаров в магазине, и помимо качества уделял большое внимание внешнему виду <…> лично руководил оформлением прилавков <…> ввёл в своём магазине традицию вечернего поедания приказчиками фруктов. <…>Фрукты <…> при любом намёке на брак <…> откладывали в сторону<…> В продажу такие продукты уже не шли ни под каким видом. Но и выбрасывать их было нельзя, <…> домой служащим <…> не отдавали по той же причине», с. 103.
  14. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Воротинский, 2011.
  15. ↑ Павел Гнилорыбов. [new-retail.ru/livestyle/anastas_mikoyan_kryestnyy_otets_sovetskogo_morozhenogo_i_avtor_rybnogo_dnya8798/ Анастас Микоян. Крёстный отец советского мороженого и автор «рыбного дня»]. New Retail (27 февраля 2015). Проверено 26 июля 2015.
  16. ↑ 1 2 Мария Шевченко. [www.kommersant.ru/doc/735409 В Москве "Елисеевский" отреставрировали четыре года назад]. Коммерсант — Санкт-Петербург, №6 (20 января 2007). Проверено 29 июля 2015.
  17. ↑ 1 2 3 [www.kp.ru/daily/22485/7395/ На Тверской, у Елисеева…]. Комсомольская правда (3 февраля 2001). Проверено 26 июля 2015.
  18. ↑ [www.kommersant.ru/doc/2292497 Гастроном как продукт эпохи] Елисеевский магазин открылся после реставрации. Искусство в нем народу по-прежнему доступнее, чем колбаса. Огонёк, № 45, стр. 14 (14 декабря 2003). Проверено 26 июля 2015.
  19. ↑ 1 2 3 Гнилорыбов, 2015.
  20. ↑ Сергей Тополь. [www.ip-online.ru/articles/a_2260.shtml Ночная жизнь тридцать лет назад]. Имеешь право (10 января 2005). Проверено 29 июля 2015.
  21. ↑ 1 2 3 4 Сергей Ефимов. [www.kp.ru/daily/25782.3/2764376/ Директора «Елисеевского» расстреляли за то, что создал лучший магазин в Союзе]. Комсомольская правда (3 ноября 2011). Проверено 31 июля 2015.
  22. ↑ 1 2 Сергей Ефимов. [www.kp.ru/daily/25780/2763535/ Иосиф Кобзон: «Директор «Елисеевского» был отличный хозяйственник»]. Комсомольская правда (2011-11-1). Проверено 25 июля 2015.
  23. ↑ Антон Размахнин. [www.vm.ru/news/2015/02/04/eliseevskij-magazin-zhdet-vseh-a-ne-tolko-hozyaev-zhizni-277791.html Елисеевский магазин ждет всех, а не только «хозяев жизни»]. Вечерняя Москва (4 февраля 2015). Проверено 31 июля 2015.
  24. ↑ 1 2 Сусанна Альперина. [www.rg.ru/2011/11/02/gastronom.html Соколов стал Беркутовым]. Российская газета (3 ноября 2011). Проверено 31 июля 2015.
  25. ↑ 1 2 3 4 5 6 Сергей Канунников. [www.vedomosti.ru/newspaper/articles/2003/06/30/eliseevskij-perehodit-na-samoobsluzhivanie «Елисеевский» переходит на самообслуживание]. Ведомости, № 911 (30 июня 2003). Проверено 26 июля 2015.
  26. ↑ 1 2 Любовь Пятилетова. [www.rg.ru/Anons/arc_2003/0407/4.shtm Властелин Садового кольца] На вопросы читателей «РГ» отвечает префект Центрального административного округа города Геннадий Дёгтев. Российская газета (7 апреля 2003). Проверено 26 июля 2015.
  27. ↑ Алексей Митрофанов. [izvestia.ru/news/252498 Гастроном для завистников]. Известия (30 сентября 2001). Проверено 25 июля 2015.
  28. ↑ 1 2 3 4 Сергей Канунников. [www.kommersant.ru/doc/340339 Владелец казино поставил на «Елисеевский»] Самый известный гастроном СССР сменил хозяина. Коммерсант, № 162, стр. 9 (10 сентября 2002). Проверено 26 июля 2015.
  29. ↑ Сергей Канунников. [www.kommersant.ru/doc/369462 «Елисеевский» сдают под рестораны]. Коммерсант, № 38, стр. 17 (5 марта 2003). Проверено 26 июля 2015.
  30. ↑ 1 2 Татьяна Путилова. [www.kp.ru/daily/23002.5/2689/ Летом «Елисеевский» закроют]. Комсомольская правда (31 марта 2003). Проверено 30 июля 2015.
  31. ↑ Ирина Огурцова. [realty.dmir.ru/articles/31201/ Вдоль по Питерской, вдоль да по Тверской…]. Недвижимость и цены, № 40 (3 октября 2011). Проверено 29 июля 2015.
  32. ↑ 1 2 Сергей Канунников. [www.kommersant.ru/doc/543408 Дон-Строй перестроит Елисеевский] Из гастронома сделают бутик. Коммерсант, №16, стр. 17 (1 февраля 2005). Проверено 19 июля 2015.
  33. ↑ [riarealty.ru/multimedia_photo/20110207/108504_396369197.html Роскошь «Елисеевского»]. РИА-недвижимость. РИА «Новости» (7 февраля 2001). Проверено 31 июля 2015.
  34. ↑ Анна Соколова. [www.tpp-inform.ru/economy_business/2920.html «Рижский дворик» открылся в «Елисеевском»]. Торгово-промышленные ведомости. Торгово-промышленная палата (20 ноября 2012). Проверено 19 июля 2015.
  35. ↑ [izvestia.ru/news/585091 Столичные власти продадут «Елисеевский»] Цена за помещения магазина, общая площадь которых 5,3 тыс. кв. м, составит более 2,5 млрд рублей. Известия. Проверено 26 июля 2015.
  36. ↑ Андрей Золотов. [moscowtorgi.ru/news/Lot_nomera/1487/ Музей – гастроном «Елисеевский магазин» готовится к продаже]. Московские торги (1 апреля 2015). Проверено 31 июля 2015.
  37. ↑ [www.m24.ru/articles/70727 Помещения «Елисеевского» магазина хочет выкупить действующий арендатор]. Москва-24 (9 апреля 2015). Проверено 19 июля 2015.

Литература

  • Вадим Воротинский. [timeua.info/031111/50157.html Громкое дело: жизнь и смерть директора «Елисеевского»]. Время (3 ноября 2011). Проверено 25 июля 2015.
  • Владимир Гиляровский. История двух домов // Москва и москвичи. — М., 1926.
  • Павел Гнилорыбов. [new-retail.ru/magaziny/istoriya/tri_zhizni_eliseevskogo_magazina1866/ Три жизни Елисеевского магазина]. New Retail (21 января 2015). Проверено 24 июля 2015.
  • Андрей Карташов. Первые гипермаркеты в Москве и Санкт-Петербурге // Елисеевы. Сеть магазинов-дворцов. — М.: Генеральный директор, 2011. — С. 92—103. — 168 с. — (Великие российские предприниматели). — 1000 экз. — ISBN 978-5-91663-100-5.
  • П. В. Пятнов [cyberleninka.ru/article/n/etot-znamenityy-eliseevskiy-na-tverskoy.pdf Этот знаменитый Елисеевский на Тверской] // Современные проблемы сервиса и туризма : журнал. — 2012. — № 2. — С. 111—118. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1995-041&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1995-041].
  • Анатолий Рубинов [www.nkj.ru/archive/articles/6606/ Магазин Елисеева] // Наука и жизнь : журнал. — 2001. — № 8. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0028-1263&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0028-1263].
  • Мария Тихменёва. [www.aif.ru/society/history/1144012 История первого гастронома страны: чем Елисеев удивил москвичей]. Аргументы и факты (5 февраля 2014). Проверено 31 июля 2015.

Ссылки

  • [eliseevskiy.ru skiy.ru] — официальный сайт гастронома «Елисеевский»

Отрывок, характеризующий Елисеевский

В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:

Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Елисеевский&oldid=80937615»