Елисеев, Сергей Владимирович

Елисеев Сергей Владимирович
Личная информация
Гражданство	СССР СССР, Россия Россия
Специализация	Самбо
Дата рождения	27 марта 1963(1963-03-27) (61 год)
Место рождения	Ногинск
Награды и медали Государственные награды

Елисеев Сергей Владимирович (род. 27 марта 1963, Ногинск) — президент Всероссийской Федерации Самбо с 2002 года, Европейской Федерации Самбо с 2004 года, заслуженный тренер России, кандидат педагогических наук, доцент кафедры теории и методики спортивных единоборств ГЦОЛИФК, заслуженный работник физической культуры Российской Федерации.

Подготовил более 30 мастеров спорта СССР и России, 9 мастеров спорта международного класса, 4 заслуженных мастеров спорта по самбо — Михаила Мартынова, Сергея Смирнова, Дмитрия Максимова, Руслана Сазонова, заслуженного мастера спорта по рукопашному бою Дмитрия Попова.

Биография

В 1984 году с красным дипломом окончил Московский институт физической культуры по специальности ФКиС преподаватель-тренер по самбо. Учителя — Николай Кулик, Евгений Чумаков, Юрий Борисочкин.

Впервые был избран главой Всероссийской федерации самбо в 2002 году, затем в 2006 и в 2010 году был вновь переизбран на четырёхлетний срок.

Президентом Европейской федерации самбо также избирался на четырёхлетний срок трижды: в 2004, 2008 и 2012 годах.

Тренировал юношескую сборную СССР, сборную России.

Отрывок, характеризующий Елисеев, Сергей Владимирович

Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.