Еловских, Василий Иванович
Поделись знанием:
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
| Василий Иванович Еловских | ||||||||||
 | ||||||||||
| Дата рождения: | ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: |
пос. Шайтанка, Верхотурский уезд, Пермская губерния, РСФСР, СССР, ныне Новолялинский городской округ, Свердловская область. | |||||||||
| Дата смерти: | ||||||||||
| Место смерти: | ||||||||||
| Гражданство: | ||||||||||
| Род деятельности: | ||||||||||
| Годы творчества: |
1937—2004 | |||||||||
| Направление: |
проза | |||||||||
| Жанр: |
рассказ, очерк, повесть, стихотворение | |||||||||
| Язык произведений: |
русский | |||||||||
| Награды: |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | |||||||||
Еловских Василий Иванович (25 января 1919, Шайтанка, Пермская губерния, (ныне — в Новолялинском городском округе, в Свердловской области) — 16 января 2012, Курган) — советский писатель.
Содержание
Биография
Родился в рабочей семье. Отец — Иван Семёнович, участник первой мировой войны, полный Георгиевский кавалер; в годы Советской власти был награждён орденами Ленина, «Знак почёта», Почётный гражданин города Первоуральска; память его увековечена мемориальной доской, установленной на доме, где он жил.
В 1936—1937 гг. В. И. Еловских работал токарем на Первоуральском сталетрубном заводе. С 1937 г. — рабкор, затем заведующий комсомольским отделом первоуральской газеты «Под знаменем Ленина».
В 1939 г. был призван в Красную Армию. Служил красноармейцем, политруком, начальником гарнизона, командиром взвода, редактором дивизионной газеты, инструктором газеты 9-й воздушной армии, 14-й дивизии войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений. Участник Великой Отечественной войны, воевал на Ленинградском и 2-м Прибалтийском фронтах; войну закончил в Прибалтике. В 1941 г. вступил в ВКП(б) (состоял в партии по 1991 г.). В 1944 году окончил Хабаровское стрелково-минометное офицерское училище. После окончания Великой Отечественной войны 14-я дивизия войск НКВД-МВД проводила оперативную работу по борьбе с бандитизмом в Прибалтике. Демобилизован в 1947 г. Майор запаса. Награждён орденом Отечественной войны II степени и одиннадцатью медалями.
После войны — редактор «Последних известий» на Тюменском радио, редактор Ярковской районной газеты «По ленинскому пути» (1948—1951). Окончил Высшую партийную школу, после чего работал председателем Тюменского облрадиокомбината (1954—1956), директором Тюменского книжного издательства (1956—1960), ответственным секретарём «Блокнота агитатора» Тюменского обкома КПСС (1960—1961); заведующим Тюменским облпартархивом (1961—1963). Был членом бюро райкома КПСС; в 1955 г. избирался депутатом Тюменского городского Совета.
С 1964 года жил в Кургане: редактор литературно-музыкальных передач на областном радио (1964—1966), затем литературный консультант (1966—1969), уполномоченный по защите авторских прав Курганской писательской организации (1969—1979).
Член Союз журналистов СССР. Член Союза писателей СССР с 1964 года, после распада СП СССР — член Союза писателей России.
Творчество
Дебютировал газетными заметками в 1930-е годы. Первый рассказ опубликовал в журнале «Уральский современник» в 1940 году. Опубликовал более 50 книг.
Произведения В. И. Еловских отражают жизнь Урала, Зауралья, затрагивают проблемы и сельского, и городского жителя, историческое прошлое края. Автору свойственно умение психологически тонко и точно изобразить характер героя, раскрыть истоки и мотивы его поступков.
Некоторые рассказы переведены на казахский, латышский, балкарский языки.
Избранные произведения
- Еловских В. И. Алёшкины будни : Повесть, рассказы : [Для детей]. — Курган: Грани, 1995. — 112 с. — (Содерж.: Алешкины будни: Повесть; Рассказы: Шайтанские сполохи; Шкалик; Побег). — ISBN 5-87476-028-8.
- Еловских В. И. Бабка из Буйковки : Рассказы. — Курган: Грани, 1995. — 112 с. — (Содерж.: Обратный путь; Николай Егорович; Соседка по столику; «Медленно кружатся листья осенние…»; Мария; Бабка из Буйковки; Золочёная брошь). — ISBN 5-87476-029-6.
- Еловских В. И. В походе : Рассказы [Для старш. и сред. возраста]. — Пенза: Кн. изд-во, 1960. — 79 с. — (Содерж.: Берёзка; Мальчики; Вместе с ребятами; Медведи на пасеке; Как поймали щурят; В походе). — 15 000 экз.
- Еловских В. И. В родных местах : Рассказы и очерки. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1981. — 207 с. — (Содерж.: Пятеро; Володя и Прохор Ефимович; В родных местах; Крепость на Пристанской; Егор Малютин; Суматошный день; По сибирским дорогам). — 15 000 экз.
- Еловских В. И. Вместе с ребятами : Рассказы [Для младш. и сред. школьного возраста]. — Тюмень: Кн. изд-во, 1957. — 68 с. — (Содерж.: Вместе с ребятами; У дедушки; В дороге; Новое поручение; Разговор о геройстве; Медведи на пасеке; Берёзка; Волшебный цветок; На чужих улицах). — 40 000 экз.
- Еловских В. И. Высокие тополя : Рассказы. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1966. — 73 с. — (Б-чка короткой повести и рассказа. Содерж.: Лишний заезд; Катастрофа; Планер на проводах; Высокие тополя; Пашка; Четверо в дороге). — 15 000 экз.
- Еловских В. И. Вьюжной ночью : Рассказы, повесть. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1986. — 309 с. — (Содерж.: Рассказы: Пятеро; Сосед; Трое в купе; Ливни; Илья Шуляков; На Тагайке; Вьюжной ночью; Москвичка; Солдатская любовь; Шаманы; В половодье; Трубы над горами: Повествование в рассказах). — 15 000 экз.
- Еловских В. И. Гудки зовущие : Повесть и рассказы. — М.: Современник, 1989. — 230 с. — (Содерж.: Гудки зовущие: Повесть; Рассказы: Солдат и мальчик; Пятеро; Поездка в Рыжовку). — 30 000 экз. — ISBN 5-270-00392-9.
- Еловских В. И. Давние тревоги : Рассказы, гл. из повести. — Курган: Предприятие «Реформа», 1998. — 64 с. — (Содерж.:Костя; Давние тревоги; Багровый закат; Заботы городские: Гл. из повести). — ISBN 5-86-051-0-74-8.
- Еловских В. И. Дальняя дорога : Рассказы. — М.: Сов. писатель, 1987. — 264 с. — (Содерж.: Лунная дорожка; Поездка в Рыжовку; Чертовы радости; Лень мужика не кормит; Последняя встреча; Нюрины будни; Несовместимость; Зимние сценки; Ночные гости; Солдат и мальчик, и др. рассказы). — 30 000 экз.
- Еловских В. И. Два корабля : Рассказы, очерк. — Курган: Грани, 1996. — 98 с. — (Содерж.: Рассказы: Метельные дни; На новом месте; Раковый больной; Красное, белое; Два корабля. Очерк: Чужие умы). — 150 экз. — ISBN 5-87476-007-5.
- Еловских В. И. Девочка у рынка : Рассказы. — Курган: Предприятие «Реформа», 1997. — 55 с. — (Содерж.: На закате; Девочка у рынка; Однажды вечером; Книги на помойке; Елки-палки). — ISBN 5-86051-082-1.
- Еловских В. И. Добрая душа : [Сб. рассказов]. — Курган, 2001. — 30 с. — (Содерж.: Добрая душа; Сан Саныч и Митя; Время и люди).
- Еловских В. И. Дом с мансардой : Очерки, рассказы. — М.: Сов. писатель, 1982. — 335 с. — (Содерж.: Рассказы: Пятеро; На дальнем хуторе; Сосед; Вьюжной ночью; Шаманы; Застряли…; В половодье; Очерки: «Дикая бригада»; Утерянные минуты; Дом с мансардой; Тяжёлые раздумья; Беспокойный праздник; Ранние всходы; Круговорот; Илья Шуляков). — 30 000 экз.
- Еловских В. И. Егорка : Рассказы для детей. — Тюмень: Кн. изд-во, 1962. — 52 с. — (Содерж.: Чика; Егорка; Плот; Двое в лесу; Эдуард и Леопард). — 15 000 экз. экз.
- Еловских В. И. Зелёная дека : Повесть, рассказы. — Курган: Грани, 1994. — 87 с. — (Содерж.: Зеленая дека: Повесть; Дела давно минувших дней; С покорностью; Вечерний разговор; Бабье лето: Рассказы). — 1000 экз. — ISBN 5-87476-026-1.
- Еловских В. И. Золотые Звёзды курганцев : Очерки. — Челябинск: Южн.-Урал. кн. изд-во, 1970. — 118 с. — (Южноуральцы — Герои Советского Союза). — 5000 экз.
- Еловских В. И. Кержачка : Повести. Рассказы. — Курган: Периодика, 1992. — 79 с. — (Библиотечка Зауралья. Содерж.: Бродяга; Сожители; Кержачка; Давние радости; Горькое вино). — 5000 экз. — ISBN 5-8282-0018-6.
- Еловских В. И. Колхоз высокой культуры земледелия [О колхозе «Россия» Шатров. р-на]. — М.: Колос, 1974. — 70 с. — (Передовые хоз-ва страны). — 8500 экз.
- Еловских В. И. Крепость на Пристанской : Будни. Рассказы. — Челябинск: Южн.-Урал. кн. изд-во, 1971. — 88 с. — 15 000 экз.
- Еловских В. И. Лесная встреча : Рассказы и сказка. — Курган: Кург. част. изд-во, 1999. — 64 с. — (Содерж.: Не без греха; Лесная встреча; В осенние дни; По личному вопросу; Гора-кормилица; Муха и муравей). — 300 экз. — ISBN 5-901051-2.
- Еловских В. И. Молчунья : Рассказы. — Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1964. — 92 с. — (Содерж.: Четверо в дороге; За опытом; Первое поручение; Молчунья; Пётр Петрович; Человек с пунктиком; Вечерний разговор; Замена; Упрямец). — 15 000 экз.
- Еловских В. И. На землях Зауралья [Совхоз «Красная звезда»]. — М.: Колос, 1972. — 64 с. — (Передовые хоз-ва страны). — 2100 экз.
- Еловских В. И. На поиски Вали Лосевой : Рассказы. — Тюмень: Кн. изд-во, 1958. — 80 с. — 35 000 экз.
- Еловских В. И. На Сибирском тракте : Рассказы. — Челябинск: Южн.-Урал. кн. изд-во, 1968. — 182 с. — (Содерж.: Первые дни; Каталов и Муравьёв; Четверо в дороге; За опытом; Упрямец; Ужин; Свист ветра; Осипов; На Сибирском тракте; Замена; и др. рассказы). — 15 000 экз.
- Еловских В. И. Невесты : [Сб.]. — Курган, 2002. — 30 с. — (Содерж.: Морозный вечер; Невесты; Время и люди).
- Еловских В. И. Неудачный уполномоченный : [Повесть]. — Курган: Грани, 1994. — 66 с. — 1000 экз.
- Еловских В. И. Нина : Рассказы. — Тюмень: Кн. изд-во, 1960. — 140 с. — (Содерж.: Возвращение; В Петровке; Пашка; На тракте; Мой сосед Лебедев; Необычный день; Нина). — 25 000 экз.
- Еловских В. И. О времени и о людях. — Курган, 1999. — 28 с. — (Содерж.: О времени и о людях; Из записок архивиста).
- Еловских В. И. О времени, о людях. — Куртамыш, 2004. — 193 с. — (60-летию Победы в Великой Отечественной войне посвящается). — 450 экз. — ISBN 5-98271-014-8.
- Еловских В. И. Первая рыбалка : [Рассказы для детей]. — Тюмень: Кн. изд-во, 1956. — 16 с. — (Содерж.: Мальчишки; Трудное поручение). — 30 000 экз.
- Еловских В. И. Первые дни : Рассказы. Повесть. — М.: Сов. писатель, 1963. — 253 с. — (Содерж.: Рассказы: Первые дни; Каталов и Муравьёв; Четверо в дороге; Пашка; На сибирском тракте; За ужином; Свист ветра; Осипов; Замена; Попутчик; Удивительные превращения; Рядовой Воробьёв; Мостик; Тайники архивные; Первое поручение; Из рассказов о прошлом; Повесть: Нина). — 75 000 экз.
- Еловских В. И. Рядовой Воробьёв : Рассказы. — Тюмень: Кн. изд-во, 1959. — 147 с. — (Содерж.: Рядовой Воробьёв; Недели; О неизвестных героях; Ошибка; Его карьера; Алексей; Рассказ музыканта; Осипов; Маленькие рассказы). — 30 000 экз.
- Еловских В. И. Сабля командира : [О юном разведчике А. Шаронове : Очерк для детей]. — Тюмень: Кн. изд-во, 1962. — 31 с. — 10 000 экз.
- Еловских В. И. Синие дали : [Сб.]. — Курган, 2001. — 32 с. — (Содерж.: Синие дали; Эпоха и люди).
- Еловских В. И. Спецпереселенцы : Повесть, рассказы. — Курган: Парус-М, 1993. — 83 с. — (Содерж.: Спецпереселенцы: Повесть; Рассказы: «Мне бы ночное зрение…»; Изба у старицы; Минуты раздумий; Дым над речкой; Митины россказни; Старое дело). — 4000 экз. — ISBN 5-86047-014-2.
- Еловских В. И. Старинная шкатулка : Рассказы и повести. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1989. — 382 с. — (Содерж.: Повести: Жить!..; Большие и маленькие; Последние дни; Рассказы: Нюрины будни; Старинная шкатулка; Чертовы радости; Последняя встреча; Несовместимость; Племяш приехал; Августовские туманы, и др.). — 15 000 экз. — ISBN 5-7688-0088-3.
- Еловских В. И. Пути-дороги. — Курган: Грани, 1993.
- Еловских В. И. Тепло земли: Повесть и рассказы. — М.: Современник, 1975. — 173 с. — (Содерж.: Повесть: Тепло земли; Рассказы: Крепость на Пристанской; Пашка). — 100 000 экз.
- Еловских В. И. Тихие волны : [Сб.]. — Курган, 2002. — 26 с.
- Еловских В. И. Тихий всплеск : Повесть, рассказы. — Курган: Грани, 1995. — 88 с. — (Содерж.: Долгие годы: Повесть; Рассказы: Тихий всплеск; Плавучие брёвна; Мелодии без нот). — 500 экз. — ISBN 5-87476-027-X.
- Еловских В. И. Тревожные вечера : Рассказы. — Свердловск: Кн. изд-во, 1961. — 107 с. — (Содерж.: Встреча; Его карьера; Тревожные вечера; Хороший парень; Отец и сын; Русская смекалка; Пасынок; Многоженец; Ошибка). — 15 000 экз.
- Еловских В. И. Трудное поручение : Рассказы для детей. — Свердловск: Кн. изд-во, 1960. — 70 с. — (Содерж.: Эдуард и Леопард; У дедушки; Трудное поручение; Стёпка Коноплёв; В дороге; Первая рыбалка; Двое в лесу; Чика). — 15 000 экз.
- Еловских В. И. У дедушки : [Рассказ. Для младш. школьного возраста]. — М.: Малыш, 1965. — 18 с. — 100 000 экз. || . — М.: Малыш, 1976. — 18 с. — 100 000 экз.
- Еловских В. И. Успехи и неудачи Астера Ронура. — Курган, 2000. — 26 с. — (Содерж. : Успехи и неудачи Астера Ронура : Фантаст. рассказ; О времени и о людях).
- Еловских В. И. Человек из подвала. — Курган, 2003. — 46 с. — (Содерж.: Человек из подвала; Николай Куштум; Время и люди; Стихотворения).
- Еловских В. И. Четверо в дороге : [Рассказы]. — Тюмень: Кн. изд-во, 1963. — 43 с. — (Содерж.: Четверо в дороге; Внештатный инспектор; В чайной). — 15 000 экз.
- Еловских В. И. Четверо в дороге : [Повести и рассказы]. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1978. — 239 с. — (Содерж.: Повести: Тепло земли; Гудки зовущие; Рассказы: За ужином; Бездомная; Четверо в дороге). — 30 000 экз.
Награды
- Орден Отечественной войны II степени
- медали
- премия Губернатора Курганской области в сфере литературы и искусства
- премия «Признание» (г. Курган)
- Почетная грамота от Правления Союза писателей России в связи с 90-летием со дня рождения[1].
Семья
- Жена — Евгения Ивановна, химик
- Дети:
- сын Владислав — врач
- сын Сергей — предприниматель
Напишите отзыв о статье "Еловских, Василий Иванович"
Примечания
- ↑ [kultura.kurganobl.ru/3581.html Еловских Василий]. Управление культуры Курганской области. Проверено 18 мая 2012. [www.webcitation.org/6Aec2aezY Архивировано из первоисточника 13 сентября 2012].
Ссылки
- [cbs-kurgan.com/?page_id=228 Еловских Василий Иванович]. ЦБС г. Кургана. Проверено 18 мая 2012. [www.webcitation.org/6AecGEyVI Архивировано из первоисточника 13 сентября 2012].
- [al-dedov.narod.ru/information/jelovskih.htm Еловских Василий Иванович]. Сайт Алексея Дедова (4 февраля 2010). Проверено 18 мая 2012. [www.webcitation.org/6AecHFeXX Архивировано из первоисточника 13 сентября 2012].
- Ломакина О. [www.litrossia.ru/2008/16/02750.html Врата Сибири] // Литературная Россия. — 2008. — № 16; 18 апреля.
- [kultura.kurganobl.ru/3581.html Еловских Василий Иванович : Автобиография]. Управление культуры Курганской области. Проверено 18 мая 2012. [www.webcitation.org/6Aec2aezY Архивировано из первоисточника 13 сентября 2012].
Отрывок, характеризующий Еловских, Василий Иванович
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
Категории:
- Родившиеся 25 января
- Родившиеся в 1919 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Пермской губернии
- Родившиеся в Новолялинском городском округе
- Умершие 16 января
- Умершие в 2012 году
- Умершие в Кургане
- Писатели по алфавиту
- Писатели СССР
- Писатели России XX века
- Писатели России XXI века
- Поэты по алфавиту
- Поэты России
- Поэты XXI века
- Кавалеры ордена Отечественной войны II степени
- Награждённые медалью «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Офицеры СССР
- Участники Великой Отечественной войны
- Члены КПСС
- Члены Союза журналистов СССР
- Члены Союза писателей СССР
- Члены Союза писателей России
- Персоналии:Тюмень
