Емельянова, Ирина Ивановна
Поделись знанием:
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
| Ирина Ивановна Емельянова | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
|
| Род деятельности: | |
| Язык произведений: | |
Ири́на Ива́новна Емелья́нова (24 мая 1938, Москва) — русская писательница-мемуаристка.[1]
Содержание
Биография
Дочь О. В. Ивинской. Её отец И. В. Емельянов покончил жизнь самоубийством в 1939. На глазах Ирины разворачивался роман матери с Борисом Пастернаком в 1946—1960. Она — свидетельница и участница драматических окололитературных событий тех лет.
С 1956 училась в Литературном институте, где подружилась с Геннадием Лисиным (Геннадий Айги), Тимуром Зульфикаровым, стала невестой Жоржа Нива.
В 1960 была вместе с матерью арестована по обвинению в контрабанде валюты и осуждена на три года ИТК[* 1][2][3] освободилась в 1962. Отбывала срок в Озерлаге Иркутской области и в Мордовии в Потьме, где заочно познакомилась с Вадимом Козовым, за которого, после его освобождения в октябре 1963, вышла замуж 22 февраля 1964. У них родились двое сыновей, Борис и Андрей. Работала литературным редактором в издательстве «Музыка».
С 1985 с мужем и детьми жила во Франции[* 2]. Преподавала русский язык в Сорбонне[4].
Творчество
Автор книг воспоминаний об О. Ивинской, Б. Пастернаке, А. Эфрон, В. Шаламове и др., а также о пятидесятниках и свидетелях Иеговы — заключённых мордовских лагерей. Подготовила к печати книгу стихов матери (1999), её избранных стихотворений и прозы (2012). После смерти В. Козового — деятельный публикатор его стихов, переводов, прозы, переписки в русской и французской прессе, антологиях и отдельных изданиях, составитель сборника мемуаров о нём.
Книги
- Емельянова И. И. Легенды Потаповского переулка: Б.Пастернак, А.Эфрон, В.Шаламов: [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_book.xtmpl?id=86652&aid=171 Воспоминания и письма]. М. : Эллис Лак, 1997 — 396 с. — ISBN 5-7195-0067-7 (фр.пер. — 2002)
- Емельянова И. И. Пастернак и Ивинская. М.: Вагриус, 2006 — 336 с. — ISBN 5-9697-0194-7 — [raspopin.den-za-dnem.ru/index_b.php?text=260 рецензия]
- Ивинская О., Емельянова И. Годы с Пастернаком и без него. М.: Плюс-Минус, 2007 — 528 с. — ISBN 978-5-98264-026-0 (включает [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_book.xtmpl?id=84901&aid=170 мемуары О.Ивинской])
Публикации
- Емельянова И. Дочери света // Озерлаг: как это было: Документальные данные и воспоминания узников 50-х — 60-х годов / Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1992, с.447-462
- Емельянова И. Об авторе этих стихов // Ивинская О. Земли раскрытое окно: Стихи разных лет / М.: Синее яблоко, 1999 — 168 с — ISBN 5-8415-0002-3
- Емельянова И. Вадиму было 19 лет…// НЛО. 1999. [magazines.russ.ru/nlo/1999/39/ № 39]. C.191-197
- Емельянова И. О Дудочнике с Фурманного переулка. Воспоминания об Ине Малинкович. // Малинкович Инесса. Судьба старинной легенды. — М.: Синее яблоко, 1999. — С. 138—150. — ISBN 5-7873-0018-3
- Емельянова И. Стучусь в твою беду… // Эфрон А. Жизнь есть животное полосатое. Письма к Ольге Ивинской и Ирине Емельяновой (1955—1975). /Составитель И. И. Емельянова. — М.: Студия ВИГРАФ, 2004. — С. 7-24. — ISBN 5-94437-004-1
- Емельянова И. Рыжий соавтор. Памяти Анны Саакянц. // Эфрон А. Жизнь есть животное полосатое. Письма к Ольге Ивинской и Ирине Емельяновой (1955—1975). /Составитель И. И. Емельянова. — М.: Студия ВИГРАФ, 2004. — С. 257—264. — ISBN 5-94437-004-1
- Емельянова И. «Существо вне гражданства столицы…» // Козовой В. Выйти из повиновения. М.: Прогресс-Традиция, 2005. C.5-14. — ISBN 5-89826-233-4, ISBN 978-5-89826-233-4
- Емельянова И. [www.detira.ru/arhiv/25_2006/emelyanova.php Гена Лисин — Геннадий Айги] // Дети Ра. 2006. № 11 (25).
- Емельянова И. Пастернак и Грузия// Мосты, 2009, № 21, с.311-320
- Емельянова И. Другая драма. Русская семья в водовороте истории// Ивинская О. Земли раскрытое окно: Избранные стихи и проза. М.: Прогресс-Традиция, 2012, с.127-196
Напишите отзыв о статье "Емельянова, Ирина Ивановна"
Примечания
- ↑ Нелли КУЗНЕЦОВА [www.moles.ee/07/Mar/30/12-1.php И дольше века длится день…] «Молодежь Эстонии» 30.03.07
- ↑ [lists.memo.ru/d12/f140.htm Списки жертв — Мемориал]
- ↑ Ирина Чайковская [www.seagullmag.com/article.php?id=2532 Вглядеться в поступь рока. Интервью с Руфью Вальбе] «Чайка» #16(147) от 16 августа 2009
- ↑ Российское зарубежье во Франции. 1919—2000 (Биогр. слов. в 3 тт.) — М.: Наука; Дом-музей Марины Цветаевой, 2008 ISBN 978-5-02-036267-3 ISBN 978-5-93015-104-6
- Комментарии
Ссылки
- [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/author.xtmpl?id=171 На сайте Центра Сахарова]
- [magazines.russ.ru/authors/e/emelyanova/ Страница в Журнальном зале]
- [old.echo.msk.ru/guests/2052/ Ирина Емельянова на «Эхе Москвы», — 9 июля 2006]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Емельянова, Ирина Ивановна
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
