Емельянов, Валерий Николаевич (общественный деятель)

Емельянов Валерий Николаевич
Валерий Емельянов, востоковед, публицист
Дата рождения:	24 мая 1929(1929-05-24)
Место рождения:	Москва, СССР
Дата смерти:	9 мая 1999(1999-05-09) (69 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	востоковедение
Место работы:	МГПИИЯ
Учёная степень:	кандидат экономических наук
Альма-матер:	Московский институт востоковедения
Известен как:	востоковед, публицист, автор книги «Десионизация»

Вале́рий Никола́евич Емелья́нов (1929—1999) — активный антисемит советского и постсоветского периода, председатель общества «Память», автор книг «Десионизация», «Еврейский нацизм и азиатский способ производства», преподаватель арабского языка, иврита. Один из основателей русского неоязычества.

Биография

Окончил в Москве Институт восточных языков, кандидат экономических наук. Работал переводчиком, преподавал политэкономию, арабский язык и иврит в МГПИИЯ, был лектором общества «Знание», преподавал также в ВПШ при ЦК КПСС. В феврале 1963 года, по утверждению писателя Семёна Резника, Емельянов, будучи аспирантом, переписал чужую диссертацию и был судим за плагиат и клевету.

В 1977 году направил в ЦК КПСС докладную записку, в которой утверждал, что все советские евреи — сионистские агенты. В связи с этим он требовал введения в школах, вузах и армии обязательного курса «научного антисионизма и антимасонства», создания научного института изучения сионизма и масонства при ЦК КПСС и т. п.

Емельянов написал книгу «Десионизация», опубликованную на арабском языке в Сирии. Основная мысль этого объёмного и эклектического сочинения: «истинная» история человечества представляет собой скрытую от глаз обывателя борьбу язычников и дегенеративных евреев-сионистов. Также в ней бегло пересказывается содержание «Велесовой книги» и основ неоязычества. Книга излагает версию «жидомасонского заговора». По мнению Емельянова, заговор сионистов и масонов был создан царём Соломоном, чтобы к 2000 году захватить власть над всем миром. Там же было написано, что в Храме Соломона поклонялись дьяволу и приносили человеческие жертвы. Книгу перевели и издали в Израиле и нескольких европейских странах в качестве образца современного советского антисемитизма.

Распространение идей, описанных Емельяновым в книге «Десионизация», им же на лекциях в обществе «Знание» в начале 1970-х годов вызвало международный протест, заявленный сенатором Джейкобом Джавицем советскому послу в США в 1973 году.

По итогам разбирательства в Комиссии партийного контроля Емельянов был исключен из КПСС и отстранен от работы. Формальным основанием стало нарушение партийной дисциплины — издание книги за границей. Краткая еврейская энциклопедия связывает исключение с тем, что Емельянов назвал сионистом Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева.

Экспертом по книге выступил Евгений Евсеев. Несмотря на то, что он был одним из интеллектуальных лидеров русских националистов, он расценил книгу как антисоветскую и антисемитскую.

Семён Резник полагает, что Емельянов был автором антисемитской статьи в журнале «Москва», опубликованной в 1979 году под псевдонимом И. Бестужев. В этой статье, в частности, утверждалось, что иудаизм проповедует ненависть к неевреям и учит убивать лучших из них.

10 апреля 1980 года Емельянов был арестован по обвинению в убийстве и расчленении топором собственной жены, судим, признан невменяемым с диагнозом «шизофрения» и помещен в Ленинградскую психиатрическую больницу на 6 лет. Свидетелем по этому делу проходил Александр Дугин. Выпущен на свободу в 1986 году.

В 1986 году примкнул к обществу «Память» Дмитрия Васильева. С Васильевым Емельянов разошёлся по идеологическим мотивам: Васильев полагал, что сионисты разрушали христианство в России, а Емельянов считал, что христианство было навязано России сионистами.

После расхождения с Васильевым возглавил собственное общество с тем же названием. Составил Устав Всемирного Антисионистского Антимасонского Фронта (ВАСАМФ). В 1989 году участники емельяновской «Памяти» и Клуба славяно-горицкой борьбы А. Белова создали Московскую языческую общину. В 1991 году стал одним из учредителей «Славянского Собора».

В своих статьях и воззваниях призывал к физической ликвидации всех евреев на территории бывшего СССР. Обвинял в русофобии и сионизме многих известных общественных деятелей, в том числе диссидентов Александра Солженицына, Андрея Сахарова и Роя Медведева.

На основании решения Мещанского районного суда г. Москвы от 03.12.2008 книга «Десионизация» внесена в Федеральный список экстремистских материалов под номером 970.

Ссылки

• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=40885 Емельянов Валерий Николаевич] на сайте Биография.ру
• Емельянов В. Н. [vodaspb.ru/files/another/desionisacia.htm Десионизация.] (недоступная ссылка с 15-06-2013 (3960 дней) — история, копия) — М.: Русская Правда, 2002.
• Емельянов В. Н. [lindex.lenin.ru/Lindex5/Text/10030/00.htm Автобиография и «Десионизация».] (недоступная ссылка с 15-06-2013 (3960 дней) — история, копия) — М.: Русская Правда, 2001. — тираж 5 000 экз.
• [www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=5791 Емельянов Валерий Николаевич] в «Большой энциклопедии русского народа» Института русской цивилизации
• Резник С. Е. Дело Емельянова // [www.imwerden.info/belousenko/wr_Reznik.htm Красное и коричневое, Книга о советском нацизме]. — Вашингтон: Вызов, 1991.

Отрывок, характеризующий Емельянов, Валерий Николаевич (общественный деятель)

– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.