Ен

Ен
Небесное божество Ен в мифологии коми. Пермская государственная художественная галерея.XVIII век.
Мифология:	Коми
Толкование имени:	«сильный»
В иных культурах:	Инмар, Ильмаринен, Йын
Пол:	Мужской
Занятие:	Бог-демиург
Происхождение:	из яйца утки
Мать:	Утка

Ен (коми Ен, к.-п. Ен) — один из двух высших богов-демиургов в коми мифологии (коми-зырян, коми-пермяков и коми-язьвинцев).

Персонаж дуалистического космогонического мифа, имеющего древнейшие общефинно-угорские корни и имеющего параллели, в частности, в удмуртской, марийской и финской мифологии.

Ен выступает как брат и одновременно как антагонист Омэля. Ену приписываются всё позитивное в мироздании, тогда как Омэлю — все негативное, плохое, злое. После крещения коми слился с христианским Богом-Отцом.

Космогонический миф

Первый вариант мифа

Мать Ена и Омоля — утка. Они вылупились из двух яиц и упали в океан вместе с ещё четырьмя. Мать просит их достать яйца и разбить о её тело с целью сотворения земли. Сама же утка поднимается в воздух и бросается вниз, разбиваясь о воду. Её разросшееся тело становится основанием земли.

Ен из одного яйца творит землю и солнце. Из второго яйца делает себе помощников.

Омэль создает луну, болота, озера, а также злых духов из двух других яиц.

Второй вариант мифа

Ен и Омэль плавали по Мировому Океану в образе птиц лебедя и гагары. Гагара, ныряя в воду, приносит со дна немного земли, из которой они вместе создают Землю.

Третий вариант мифа

В этом мифе роль создания Земли принадлежит помощнику Ена голубю. Ему противостоит помощник Омоля ворон. Земля достается Ену и поверженный Омэль просит лишь маленький клок земли, чтобы воткнуть туда кол. Из раны в земле он выпускает злых духов, гадов, вредных животных.

Ен творит небо, Омэль же его перекрывает вторым небом. Тогда Ен строит третье небо, Омэль не упускает случая насолить брату и строит четвертое небо. И так до семи небес с победой Ена — так возникли цвета радуги. По другому мифу, Омэль сотворил медное небо, чтобы отстранить Ена от творения. Ен в порыве гнева низвергает Омоля со злыми духами, гадами, змеями. Они рассеиваются по Земле, превращаясь в ворсу, вакуля и их свит.

Четвертый вариант мифа

В начале времен Ен один плавал на лодке по Мировому океану. Ему некуда было пристать и со злости он плюнул в воду. Моментально появился его двойник — Омэль, которого Ен из опасения превратил в гагару и приказал нырять на дно океана за землей, а сам тем временем заморозил поверхность океана. Но гагаре чудом удалось выбраться на землю и вынести всего три песчинки. Из них Ен сотворил Землю.

Пятый вариант мифа

Ен и Омэль сидели в первозданном болоте в виде двух лягушек. Ен был слеп и глуп. Омэль, напротив, зряч и хитер. Спасаясь от комаров, Омэль решил перебраться повыше на кочку, взяв с собой Ена. Но комары донимали их и там. Со злости Омэль толкнул Ена обратно вниз и упал сам. Они превратились в людей и при падении Омэль выбил себе два зуба до крови, которые превратились в рожки. Из крови Омоля появилась женщина, которая стала его женой, а также животные.

Ену понравилась женщина и он решил её похитить, но потерпел неудачу. В порыве страдания он отгородился от брата и создал небо, где поселился вместе со своими верными голубями. Но их постоянно преследовала армия воронов Омоля. Однажды лишь один голубь смог прорваться к Ену, неся в клюве кусочек тины. Его догонял ворон, но его придушил Ен. Из тины возникла Земля, из воды, которая пролилась из горла ворона, возникли моря и океан.

Лягушка — положительное животное в мифологии народа коми. Лягушка не потеряла в процессе христианизации коми своего положительного характера. В мифе о Всемирном потопе она заткнула собою прохудившуюся щель в Ноевом ковчеге.

Антропологический миф

С Еном и Омолем народы коми также связывали миф о происхождении человека.

Творцом человека был Ен. Однако сотворен он был в роговой оболочке подобно пластине ногтя. Но и тут Омэль задумал свести на нет творение брата. Он соблазнил стерегущую первого человека собаку куском мяса, а сам тем временем оплевал человека и покрыл нечистотами.

Ену пришлось вывернуть не чистого человека наизнанку, оставив роговыми только ногти. С тех пор народ коми говорит, что человек посещает отхожее заведение, чтобы вернуть долг Омолю.

Собаке же было запрещено отныне жить в доме.

В схожем мифе о сотворении человека можно узнать о происхождении женских половых органов. Омэль плюнул на женщину и именно от этого плевка они и произошли.

Другие творения Ена

Кроме Земли, Ен создал камни, которые превращаются в горы. Также он сотворил солнце (Шонди). Это творение обуславливалось заботой о людях, которые сеяли на Земле хлеб и он не прорастал от творения Омоля — луны.

Ен сотворил и ветер. Омэль выпустил его на волю. Он стал ломать дома, корежить деревья, разбрасывать стога. Люди взмолились к Ену и он успокоил ветер. Однако Омолю иногда удается освобождать ветер в виде вихря.

Противостояние Ена и Омоля продолжается и при сотворении животного царства. Ен создал белку, чтобы люди могли получать мех, а Омэль создал куницу, которая пожирала белок.

Ен создал собаку, чтобы она помогала человеку охотиться и смогла бы охранять его жилище. Также он создал петуха и курицу, тетерева, куропатку, рябчика за тем, чтобы человек смог пропитать себя, охотясь за ними.

Иногда они творят вместе, так, например, была создана скрипка, появилось кузнечное ремесло.

Влияние христианства

По мере распространения христианства образ Ена сливается с образом Бога-Отца, соответственно и мифология испытывает сильнейшее христианское влияние.

В поздних мифах о создании людей просматривается влияние христианства.

Ен лепит Адама из глины, а Омэль — Еву.

Ен наделяет людей душой дуновением в лицо. Он предостерегает их от греха, обязывает их жить и размножаться.

Ева по наущению Омоля убивает своих 12 дочерей. Ен проклинает её, превращает в Смерть и заточает под землю. Её 12 дочерей превращаются в болезни.

Литература

• Петрухин В. Я. Мифы финно-угров — М.:Астрель: АСТ:Транзиткнига,2005. — с.198 −201. ISBN 5-17-019005-0 ISBN 5-271-06472-7 ISBN 5-9578-1667-1
• Айхенвальд А.Ю., Петрухин В.Я., Хелимский Е.А. К реконструкции мифологических представлений финно-угорских народов // [www.inslav.ru/images/stories/books/BSI1981(1982).pdf Балто-славянские исследования]. — 1981. — М.,1982. — С. 171-172.

Ссылки

• [www.sati.archaeology.nsc.ru/mifolog/myth/175.htm Мифология коми]

Отрывок, характеризующий Ен

Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.