Рейтё, Енё
Поделись знанием:
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
(перенаправлено с «Ене Рейте»)
| Енё Рейтё | |
| венг. Rejtő Jenő | |
 | |
| Псевдонимы: |
П. Ховард, Гибсон Лэвери |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Место смерти: | |
| Род деятельности: |
писатель, драматург, журналист |
| Годы творчества: | |
| Направление: | |
| Жанр: |
приключенческие произведения, комедии, оперетты, иронический детектив |
Е́нё Ре́йтё (венг. Rejtő Jenő, настоящее имя — Енё Рейх; 29 марта 1905 — 1 января 1943) — венгерский писатель, фантаст, драматург и журналист. В русскоязычном написании известен как: Енё Рейтё, Енё Рейто или Енë Рейтэ. Писал под псевдонимами: П. Ховард, Гибсон Лэвери.
Биография
Родился 29 марта 1905 года в Будапеште, Венгрия. В 1934 году окончил театральное училище в Будапеште и отправился путешествовать по Европе. Вернувшись домой, Рейтё занялся драматургией. Его произведения часто пользовались большим успехом, как это случилось с опереттой «Кто смеет побеждать» (1934). Позднее Енë начинает писать приключенческие новеллы, основанные на его заграничных путешествиях. Молодого человека совершенно покорила лихая вольница обитателей больших портовых городов: моряки, докеры, солдаты, симпатичные бродяги стали героями самых невероятных приключений в его многочисленных романах-пародиях. Неповторимый пештский юмор возвышает книги Рейто над обычными произведениями приключенческого жанра. Его произведения, пародирующие французский Иностранный Легион, написанные под псевдонимом П. Ховард, пользовались выдающимся успехом у читателей. Некоторые из них рассматривались как научная фантастика. Енë Рейтё также написал большое количество комедий для кабаре и был редактором в газете Надькëрут (Большое бульварное кольцо).
В 1942 году, будучи серьёзно больным, Енё Рейтё был обвинён нилашистами в ведении «подрывной» деятельности и прямо с больничной койки отправлен в штрафную роту. Он умер 1 января 1943 года в трудовом лагере под Евдоково, на территории оккупированной Украины.
Память о Енё Рейтё всё ещё почитается в будапештском кафе Japán (Japán kávéház), где он был регулярным посетителем. В 2001 в Будапеште в его честь названа улица[1], а в 2003 состоялась выставка, посвященная ему в Музее литературы им. Петёфи (Petőfi Irodalmi Múzeum)[2]. В 2005 году в серии «Великие венгры» выпущена венгерская почтовая марка с портретом писателя.
Опубликованные переводы на русский язык
- Аванпост[3] / венг. Az előretolt helyőrség
- Золотой автомобиль[4] / венг. A tizennégy karátos autó (1940)
- Идти или умереть[5] / венг. Menni vagy meghalni
- Орёл или решка[3] / венг. Csontbrigád
- Карантин в Гранд-отеле[5] (Ужас Явы) / венг. Vesztegzár a Grand Hotelben
- Невидимый легион[6] / венг. A láthatatlan légió (1939)
- Проклятый берег[6] (Тайна алмазного берега[7]) / венг. Az elátkozott part (1940)
- Тайфун «Блондинка» (Белокурый циклон, Циклон «Блондинка»[8]) / венг. A szőke ciklon
- Пропавший крейсер / венг. Az elveszett cirkáló (1938)
- Найденный крейсер / венг. A megkerült cirkáló
- Приключения Грязнули Фреда[9] / венг. Piszkos Fred, a kapitány (1940)
- Новые приключения Грязнули Фреда[10] / венг. Piszkos Fred közbelép (Fülig Jimmy őszinte sajnálatára)
- Три мушкетёра в Африке / венг. A három testőr Afrikában (1940)
- Бабье лето медвежатника[11] (Город молчащих револьверов) / венг. A Néma Revolverek Városa
Напишите отзыв о статье "Рейтё, Енё"
Ссылки
- [www.literatura.hu/irok/xxszazad/euproza/rejto_jeno.htm Rejtő Jenő] (венг.). Проверено 17 мая 2011. [www.webcitation.org/65laArU1b Архивировано из первоисточника 27 февраля 2012].
Примечания
- ↑ [www.rejto.hu/ucca_index/ Pictures of Rejto street]. Проверено 18 июня 2009.
- ↑ [www.pim.hu/object.6c0085cf-1425-408d-9287-0bc89959bbf3.ivy The Museum of Literature Petőfi]. Проверено 18 июня 2009.
- ↑ 1 2 Ховард, Пол. [www.ozon.ru/context/detail/id/5223222/ Аванпост. Орел или решка] = Az előretolt helyőrség / переводчик Е. Егоров. — Москва: Rtrans, 1994. — 384 с. — (Best Novel). — 100 000 экз. — ISBN 985-6032-01-6.
- ↑ Рейто, Енё. [mek.niif.hu/04800/04850/04850.htm Золотой автомобиль] = A tizennégy karátos autó (Magveto Konyvkiado. Budapest, 1985 (5 kiadas) / переводчик Н. Аретинская. — 1-е изд. на русском. — Дебрецен: Альфёльди, 1989. — 208 с. — ISBN 903-13-2890-2.
- ↑ 1 2 Ховард, П. [www.ozon.ru/context/detail/id/5145903/ Кровь тигра // Карантин в Гранд-отеле, Кровь Тигра, Идти или умереть] / переводчик Е. Егоров. — Москва: Профит, 1993. — 414 с. — 100 000 экз. — ISBN 978-5-462-00875-7.
- ↑ 1 2 Рэйтё, Е. [www.ozon.ru/context/detail/id/5632672/ Проклятый берег. Белокурый циклон. Невидимый легион. Карантин в Гранд-отеле] / переводчик А. Креснин. — Лианда, Интербук-Украина, 1993. — 7000 экз. — ISBN 5-7664-0658-4.
- ↑ Рейтэ, Енэ. [www.ozon.ru/context/detail/id/4264826/ Тайна алмазного берега] = Az elátkozott part / переводчик Т. Воронкина. — Москва: АСТ-Пресс Книга, 2009. — 320 с. — (Книги хорошего настроения). — 7000 экз. — ISBN 978-5-462-00875-7.
- ↑ Рэйте, Ене. [www.ozon.ru/context/detail/id/5145903/ Циклон «Блондинка»] = A szőke ciklon / переводчики Т. Воронкина, С. Солодовник. — Москва: Художественная литература, 1993. — 496 с. — (Книги хорошего настроения). — 75 000 экз. — ISBN 5-280-02755-3.
- ↑ Рейтэ, Енэ. [www.ozon.ru/context/detail/id/4051838/ Приключения Грязнули Фреда] = Piszkos Fred, a kapitány / переводчик Т. Воронкина. — Москва: АСТ-Пресс Книга, 2008. — 336 с. — (Книги хорошего настроения). — 7000 экз. — ISBN 978-5-462-00823-8.
- ↑ Рейтэ, Енэ. [www.ozon.ru/context/detail/id/26995326/ Новые приключения Грязнули Фреда] = Piszkos Fred közbelép (Fülig Jimmy őszinte sajnálatára) / перевод Т. Воронкина. — Москва: АСТ-Пресс Книга, 2008. — 336 с. — (Книги хорошего настроения). — 7000 экз. — ISBN 978-5-462-00698-2.
- ↑ Рейтэ, Енэ. Бабье лето медвежатника = A Néma Revolverek Városa / переводчик Т. Воронкина. — Москва: АСТ-Пресс Книга, 2009. — 320 с. — ISBN 978-5-462-00861-0.
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Рейтё, Енё
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
