Такач, Енё

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Енё Такач венг. Jenö Takacs
Мемориал Енё Такача в Зигендорфе.
Основная информация
Дата рождения	25 сентября 1902(1902-09-25)
Место рождения	Зигендорф, королевство Венгрия, Австро-Венгрия
Дата смерти	14 ноября 2005(2005-11-14) (103 года)
Место смерти	Айзенштадт, земля Бургенланд, Австрия
Страна	Австро-Венгрия, Австрия
Профессии	пианист, композитор, педагог
Инструменты	фортепиано

Енё Такач (венг. Jenö Takacs; 25 сентября 1902 года, Зигендорф, Австро-Венгрия — 14 ноября 2005 года, Айзенштадт, земля Бургенланд) — австрийский пианист, композитор, музыкальный педагог венгерского происхождения.

Учился в Венской Академии музыки у Йозефа Маркса и Пауля Вайнгартена (1921—1926), изучал также музыковедение и контрапункт в Венском университете под руководством Гвидо Адлера и Ганса Галя. С 1920 г. концертировал в Австрии, Венгрии, Югославии. В 1927—1932 и 1934—1937 годах преподавал фортепиано и композицию в Каирской консерватории, в 1932—1934 годах в Манильском университете; выступал с концертами в Японии, Китае и других странах. В 1939—1948 годах возглавлял консерваторию в Пече. В 1952—1970 годах — профессор фортепиано и композиции в музыкальном колледже Университета Цинциннати.

Награды

• лауреат Государственной премии Австрии (1963)
• Крест «За заслуги» Венгрии (1993).

Отрывок, характеризующий Такач, Енё

– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.