Енос

Енос (ивр. ‏אֱנוֹשׁ בן שת‏‎, Энош бен Шет) — сын Сифа, отец Каинана, третий патриарх начиная от Адама. Согласно (Быт. 5:9-11) Енос прожил 905 лет.

Толкования

В Книге Бытие сказано: «У Сифа также родился сын, и он нарёк ему имя: Енос; тогда начали призывать имя Господа Бога» (Быт. 4:26)

В иудаизме

Большинство еврейских комментаторов (особенно следует отметить комментарий Маймонида в книге «Мишнэ Тора») соглашаются, что смысл этой фразы не в том, что Енос — это имя Господа, а в том, что в поколении Еноса люди впервые занялись идолопоклонством (то есть стали называть что-либо именем Господа). Идолопоклонство это было иной природы, нежели более поздние его вариации в среде людей, не знавших истинного Бога. В поколении Еноса Божественное присутствие (Шхина) было неоспоримым, но также неоспоримым был и факт, что сущности, служащие Господу, обладают частью Его силы. Ошибка, совершённая людьми поколения Еноса, состояла в том, что они решили, что эти сущности заслуживают отдельного поклонения, так как несут в себе частичку божественной силы.

В христианстве

Иной взгляд на это место отмечен в книге Владимира Мартынова «История богослужебного пения»: «Призывание имени Господа, начатое согласно Священному Писанию при Еносе, некоторыми отцами понимается как начало торжественного общественного служения, другими же толкуется как начало внутреннего сосредоточенного памятования о Боге или как стяжание умного вопля сердца. Как в том, так и в другом случае необходимо отвлечение внимания от всего земного и мирского и сосредоточение его на Небесном и Божественном».

Это подтверждается в «Толковой Библии» А. П. Лопухина комментарием к стиху «По рождении Каинана Енос жил восемьсот пятнадцать (715) лет и родил сынов и дочерей. Всех же дней Еноса было девятьсот пять лет; и он умер. Каинан жил семьдесят (170) лет и родил Малелеила.» (Быт. 5:12):

«Малелеил в переводе означает: „хвала, слава Богу“, или „хвалящий, прославляющий Его“. Этим самым указывается, очевидно, на процветание религиозных интересов при Каинане, сыне Еноса — первого организатора служения Богу, в составе которого видное место занимало торжественное призывание и прославление Творца, Промыслителя мира и Искупителя человечества».

В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона говорится о том же: «По-еврейски это имя означает слабый, немощный; носитель его отмечает собой момент полного разделения двух поколений — сифитов и каинитов. В то время как последние, гордые своими силами, всецело отдались материальной культуре, первые всю свою надежду возлагали на Бога и ввели правильное богослужение. Сифиты с этого времени стали называться сынами Божьими, в отличие от каинитов, как сынов человеческих»..

Отрывок, характеризующий Енос

Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.