Епархиальное женское училище (Пермь)

Епархиальное женское училище (Пермь)
Основана	1889
Закрыта	1917
Тип	училище
Объект культурного наследия РФ № 5900000527

Епархиальное женское училище — женское училище в Перми, существовавшее в конце XIX — начале XX вв.

История

В конце XIX в. в России начали открываться епархиальные женские училища в которых готовили учительниц, преподававших в церковно-приходских школах. Будущих учительниц набирали в семьях священнослужителей. Этот процесс не обошёл Пермь стороной, и 12 декабря 1889 г. был издан указ по открытию в городе такого училища. Для этого у вдовы полковника Пеннинского было приобретено каменное одноэтажное здание на углу Соликамской и Петропавловской улиц, которое до этого занимала станция вольных почт.

Здание было надстроено вторым этажом и расширено по Соликамской улице по проекту архитектора А. Б. Турчевича. Далее по Соликамской улице находился дом Протопоповой, которая владела угольными шахтами, а этот дом сдавала в наём акцизному управлению, но согласилась уступить будущему училищу.

Торжественное открытие Епархиального училища состоялось 16 сентября 1891 г., а три года спустя была освящена построенная здесь домовая церковь во имя святых Софии, Веры, Надежды, Любови. Первой и единственной начальницей училища от его открытия до закрытия в 1918 г. была Первушина Людмила Васильевна. Для помощи нуждающимся ученицам в 1898 г. было создано общество вспомоществования. В период 1909—1917 гг. секретарём этого общества был В. С. Верхоланцев (1879—1947), пермский летописец, кандидат богословия. Училище управлялось выборным Советом

Обучение учениц было многоплановым. В училище преподавали как естественно-научные дисциплины — физику, природоведение, арифметику, географию, так и гуманитарные — педагогику, дидактику, чистописание, законоведение, историю, пение (церковное и светское), музыкальную грамоту и рисование. Для прохождения ученицами педагогической практики на углу улиц Покровской и Соликамской построили деревянный одноэтажный дом с мезонином, в котором разместили церковно-приходскую школу, в которой преподавали ученицы старших курсов (за исключением музыки, пения и закона Божьего, которые вели учителя).

Многие ученицы и их воспитательницы жили здесь же при училище, число обучавшихся возрастало, и вскоре им стало не хватать места. Поэтому старый дом Протопоповой был в 1905 г. снесён, а на его месте по проекту А. Б. Турчевича было заложено новое трёхэтажное здание, однако из-за недостатка финансирования его открытие затянулось до 1913 г. В 1916 г. в Епархиальном училище обучались 348 учениц.

После Октябрьской Революции 1917 г. 11 декабря 1917 г. ппостановлением Народного комиссариата по просвещению Епархиальное училище было закрыто. В новом здании в 1920-х гг. располагалось управление техникумов, затем — педагогический и фармацевтический техникумы. В старом же здании находились художественный и промышленно-экономический техникумы, а в 1930-е гг. — библиотечный техникум и школа № 26.

В годы Великой Отечественной войны с 1942 г. в старом здании находился госпиталь для инвалидов. В 1945 г. здание, надстроенное третьим этажом, заняло хореографическое училище, созданное на базе эвакуированного из Ленинграда Академического театра оперы и балета им. С. М. Кирова (в настоящее время — Мариинский театр). Деревянное здание церковно-приходской школы после Революции занимал художественный техникум. Оно погибло в пожаре в 1931 г.

Ныне в бывшем здании Епархиального училище находится Пермский государственный хореографический колледж.

Ссылки

• [www.archive.perm.ru/showfond.php?id=155665 Фонд № 604 «Пермское епархиальное женское училище Ведомства православного исповедания /г. Пермь/»] (рус.). Государственный архив Пермского края. Проверено 21 марта 2013. [www.webcitation.org/6FjvKCPXZ Архивировано из первоисточника 9 апреля 2013].

Литература

• Спешилова Е. Старая Пермь: Дома. Улицы. Люди. 1723-1917. — Пермь: Курсив, 1999. — 580 с. — 5000 экз.

Отрывок, характеризующий Епархиальное женское училище (Пермь)

Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.