Епархия Нью-Йорка и Нью-Джерси

Епархия Нью-Йорка и Нью-Джерси Православная Церковь в Америке
Покровский собор в Нью-Йорке
Основная информация
Епархиальный центр	Нью-Йорк
Основана	1924 (1970)
Кафедральный храм	Покровский собор (Нью-Йорк)
Второй кафедральный храм	Преображенский собор (Бруклин)
Сайт	www.nynjoca.org/
Архиерей
Правящий архиерей	Михаил (Дахулич)
с	8 мая 2010

Епа́рхия Нью-Йо́рка и Нью-Дже́рси (англ. Diocese of New York and New Jersey, Нью-Йоркская и Нью-Джерсийская епархия) — епархия Православной Церкви в Америке на территории штатов Нью-Йорк и Нью-Джерси.

История

Первый православный приход на территории епархии появился в 1870 году в Нью-Йорке, настоятелем которого был назначен иерей Николай Бьерринг, датчанин, обратившийся из католичества. Данный приход действовал до 1885 года. В 1894 году в Буффало открыт и ныне действующий приход, а в 1895 году снова создан приход в Нью-Йорке.

В 1901 году епископ Тихон (Беллавин) заложил фундамент Кафедрального собора святителя Николая в Нью-Йорке. В 1905 году в Нью-Йорк перенесена кафедра епископа Алеутского и Североамериканского. Первоначально приходы возникали в местах компактного расселения православных мигрантов.

В 1924 году митрополит Платон (Рождественский) отказался подчиниться приказу Патриарха Тихона об уходе на покой и продолжил управлять приходами в Америке, что и можно считать началом Нью-Йоркской епархии ПЦА.

В ноябре 1935 года на Архиерейском Соборе в Сремских Карловцах было принято «Временное положение», признавшее автономию Митрополичьего округа во главе с митрополитом Феофилом (Пашковским), в состав которого вошли находившиеся на территории США епархии РПЦЗ, приходы которых были включены в состав существующих епархий Северо-Американской митрополии.

Вторая волна миграции во время и после Второй мировой войны также создала ряд приходов, однако по большей части они вливались в уже имеющиеся общины.

В ноябре 1946 года Северо-Американская митрополия выходит из состава РПЦЗ. Благодаря энергичной деятельности архиепископа Виталия (Максименко) многие приходы не признали решения собора и перешли в РПЦЗ.

В 1940-х годах в приходах начала повсеместно вводиться литургия на английском языке. С конца 1950-х годов начали создаваться изначально англоязычные приходы.

По преобразовании в Православную Церковь в Америке в 1970 году, её предстоятели оставались Нью-Йоркскими архиереями вплоть до 1981 года, когда из состава Нью-Йоркской была выделена Вашингтонская епархия ставшая с того времени предстоятельской, в то время как Нью-Йоркская сделалась самостоятельной епархией.

30 апреля 2005 года Нью-Йоркская епархия была упразднена, а её территория присоединена к Вашингтонской, в связи с чем митрополит всея Америки стал титуловаться «Вашингтонским и Нью-Йоркским». Самостоятельная Нью-Йоркская епархия, как одна из рядовых кафедр Церкви, была возрождена решением Архиерейского Синода Православной Церкви в Америке от 1 июля 2009 года.

Епископы

• Платон (Рождественский) (4 апреля 1924 — 20 апреля 1934)
• Феофил (Пашковский) (23 ноября 1934 — ноябрь 1935) в/у с 20 апреля 1934
• Виталий (Максименко) (ноябрь 1935 — ноябре 1946)
• Феофил (Пашковский) (ноябрь 1946 — 27 июня 1950)
• Леонтий (Туркевич) (5-8 декабря 1950 — 14 мая 1965) в/у с 27 июня 1950
• Ириней (Бекиш) (23 сентября 1965 — 25 октября 1977) в/у с 14 мая 1965
• Феодосий (Лазор) (25 октября 1977—1981)
• Петр (Л'Юилье) (1981 — 30 апреля 2005)
• Иона (Паффхаузен) (1 июля 2009 — 8 мая 2010) в/у, митр. всея Америки и Канады
• Михаил (Дахулич) (с 8 мая 2010)

Благочиния

• Благочиние Нью-Джерси
• Благочиние города Нью-Йорк
• Благочиние штата Нью-Йорк

Ссылки

• www.nynjoca.org/ официальный сайт
• [oca.org/dioceses/diocese-of-new-york-and-new-jersey Diocese of New York and New Jersey] на официальном сайте «Русской православной церкви»
• [www.hierarchy.religare.ru/h-orthod-ocany.html Епархия Нью-Йорка и Нью-Джерси] на сайте «Иерархия литургический церквей»

Отрывок, характеризующий Епархия Нью-Йорка и Нью-Джерси

– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.