Архиепархия Кьети-Васто
| Архиепархия Кьети-Васто | |
| лат. Archidioecesis Theatina-Vastensis итал. Arcidiocesi di Chieti-Vasto | |
 Портал кафедрального собора, Кьети | |
| Латинский обряд | |
|---|---|
| Главный город | |
| Страна | |
| Дата основания | |
| Кафедральный собор | |
| Митрополия |
Кьети-Васто |
| Приходов |
157 |
| Иерарх | |
| Площадь епархии |
2 539 км² |
| Население епархии |
312 982 чел. |
| Число католиков |
305 882 чел. |
| Доля католиков |
97,7% % |
| Официальный сайт |
[www.chieti.chiesacattolica.it eti.chiesacattolica.it] |
Архиепархия Кьети-Васто (лат. Archidioecesis Theatina-Vastensis, итал. Arcidiocesi di Chieti-Vasto) архиепархия-митрополия Римско-католической церкви, входящая в церковную область Абруццо-Молизе. В настоящее время архиепархией управляет архиепископ-митрополит Бруно Форте. Викарный епископ – Камилло Чиботти.
Клир епархии включает 223 священника (148 епархиальных и 75 монашествующих священников), 17 диаконов, 93 монахов, 370 монахинь.
Адрес епархии: Piazza G.G. Valignani, 4 - 66100 Chieti. Телефон: 0871 35911. Факс: 0871 330515. Электронная почта: arcidiocesi@diocesichieti.it.
Патронами архиепархии Кьети-Васто являются Святой Джустино (Кьети) и Святой Михаил Архангел (Васто). Также на территории епархии находится санктуарий Мадонны дей Мираколи (Богоматери Чудес) в Казальбордино.
Содержание
Территория
В юрисдикцию епархии входят 157 приходов в 92 коммуннах Абруццо: 79 в провинции Кьети и 13 в провинции Пескара.
Все приходы образуют 10 деканатов: Атесса, Казоли, Кьети, Кьети Скало, Фоссачезия-Казальбордино, Франкавилла-аль-Маре, Джисси, Гуардьягреле, Скафа и Васто.
Кафедра архиепископа-митрополита находится в городе Кьети в церкви Святого Юстина; в городе Васто находится сокафедральный Собор Святого Иосифа.
В состав митрополии (церковной провинции) Кьети-Васто входят:
- Архиепархия Кьети-Васто;
История
Христианство пришло на эти земли, вероятно, во времена апостолов, но о существовании на территории четкой церковной структуры свидетельствуют документы, начиная с понтификата Папы Геласия I (492—496). Предание основание кафедры присваивает святому епископу Джустино (Юстин из Кьети) в III—IV веках. Однако собор в его честь был освящен только в IX веке, письменные же свидетельства подтверждающие предание появились не ранее XV века.
Среди епископов раннего средневековья, занимавших кафедру, известны лишь имена Квинто, который принимал участие на соборе в Риме в 499 году, и Барбато, упомянутого в послании Папы Григория Великого в 594 году. Только в IX веке в письменных источниках снова упоминается имена архиереев епархии: Теодориха I, в 840 году собравшего поместный собор в кафедральном храме (в то время освященном в честь Святого Апостола Фомы), и Лупа I, который в 844 году принимал участие в коронации Людовика II Папой Сергием II.
В IX веке епископы Кьети распространили свою юрисдикцию на сопредельные большие города (Ортона, Васто) и всю юго-восточную часть Абруццо, из-за чего им пришлось бороться с властью великих аббатств (прежде всего, Монте-Кассино), которые владели несколькими поместьями в регионе, освобожденными от епископской юрисдикции. Между XII и XIV веками за епископами Кьети был закреплен титул баронов Вилламанья, Орни, Форкабоболина и Астиньяно, а позднее, даже титул графов Кьети.
С XIII века в епархии получили распространение нищенствующие ордена, параллельно с которыми, развилось движение отшельников, самым известным из которых был Петр ди Морроне (будущий Папа Целестин V), основавший в 1254 году в Роккамориче скит Санто Спирито а Майелла, тем самым положив начало конгрегации монахов-целестинцев.
В последующие столетия, кафедра Кьети достигла такого влияния, что за право занять её спорили влиятельнейшие семейства Неаполитанского королевства. В 1505 году Джампьетро Карафа (будущий Папа Павел IV), при помощи дяди-кардинала Оливьеро Карафа, был поставлен в епископы Кьети. Здесь, вместе со святым Гаэтано ди Тьене, он основал Конгрегацию Регулярных Клириков, получившим название театинцев от латинского названия его епархии. Основатели двух других конгрегаций в духе Контрреформации, Франческо Караччоло (Конгрегация Меньших Регулярных Клириков) и Камилло де Леллис (Конгрегация Регулярных Клириков Служителей Больным) были родом из епархии.
В начале XVI века епархия Кьети утратила часть территории из-за образованной 27 апреля 1515 года новой епархии Ланчано, но буллой Super universas от 1 июня 1526 года Папа Климент VII повысил статус епархии до архиепархии-митрополии, в состав которой включил епархии Пенне, Атри и Ланчано. Но вскоре все эти епархии были выведены из состава митрополии. Сначала епархии Пенне и Атри были возвращены в прямое подчинение Святому Престолу буллой Inter cetera Папы Павла III от 18 июля 1539 года. Затем и епархия Ланчано, возведенная в ранг архиепархии, также быда поставлена в прямое подчинение Святому Престолу Папой Пием IV в 1562 году. Папа Пий V 20 октября 1570 года восстановил епархию Ортона, оставив её в составе митрополии, а 12 мая 1600 года объединил епархию Ортона с епархией Кампли без изменения статуса.
Церковной реформой при Папе Пие VII, 27 июня 1818 года, епархия Ортона была объединена с архиепархией Ланчано, а епархия Кампли упразднялась. Таким образом, митрополия Кьети лишилась своего последнего епископа-суффрагана. По просьбе Фердинандо II и Альфонса д’Авалоса, маркиза Васто, Папа Пий IX декретом Adeo late dioecesanum Teatini от 20 мая 1853 года выделил из архиепархии Кьети город Васто с прилегающими территориями, основав новую кафедру при церкви Святого Иосифа, с оставлением её в составе митрополии Кьети без автономии. В новой епархии появились курия и семинария, некогда бывшая коллегией Регулярных Клириков Матери Божьей.
С образованием 1 июля 1949 года архиепархии Пескара-Пенне, архиепархия Кьети утратила приходы, расположенные на правом берегу реки Атерно, бывшей границей древней епархии Пенне.
Декретом Fructuosae ecclesiae от 2 марта 1982 года, Папа Иоанн Павел II вернул в митрополию Кьети архиепархию Ланчано, и вместе с ней епархию Ортона, объединив их в единую архиепархию Ланчано-Ортона. 24 августа 1982 года декретом префекта Конгрегации по делам епископов кардинала Себастьяно Баджо епархия Васто получила автономный статус и объединялась с епархией Кьети. Таким образом, появилась архиепархия Кьети и Васто.
Наконец, кардинал Бернарден Гантен декретом Theatinae et Vastensis de plena diocesium unione от 30 сентября 1986 года окончательно объединил епархии Кьети и Васто в архиепархию Кьети-Васто.
31 мая 2010 года приход Мария Сантиссима Мадре ди Дио во фракции (селе) Претаро, в коммуне Франкавилла-аль-Маре был переведен из-под юрисдикции архиепископа Пескара-Пенне в юрисдикцию архиепископа Кьети-Васто.
Ординарии епархии
|
|
Бруно Форте
26 июня 2004 года Папа Иоанн Павел II возвел неаполитанского богослова Бруно Форте на кафедру архиепархии Кьети-Васто. Монсеньор Бруно Форте был хиротонисан в архиепископы в соборе Неаполя 8 сентября 2004 года префектом Конгрегации вероучения, кардиналом Йозефом Ратцингером (будущим Папой Бенедиктом XVI) и прибыл на кафедру 25 сентября того же года.
Статистика
На конец 2006 года из 312 982 человек, проживающих на территории епархии, католиками являлись 305 882 человек, что соответствует 97,7% от общего числа населения епархии.
| год | население | священники | диаконы | монахи | приходы | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| католики | всего | % | всего | белое духовенство | черное духовенство | число католиков на одного священника |
мужчины | женщины | |||
| 1949 | 350.000 | 350.000 | 100 | 207 | 90 | 297 | 1.178 | 120 | 425 | 133 | |
| 1958 | 333.468 | 335.468 | 99,4 | 190 | 94 | 284 | 1.174 | 1 | 142 | 491 | 133 |
| 1970 | 292.000 | 294.030 | 99,3 | 180 | 102 | 282 | 1.035 | 127 | 578 | 141 | |
| 1980 | 290.029 | 296.029 | 98,2 | 171 | 99 | 270 | 1.076 | 6 | 122 | 420 | 156 |
| 1990 | 311.500 | 316.500 | 98,4 | 158 | 87 | 245 | 1.271 | 6 | 113 | 391 | 158 |
| 1999 | 316.000 | 321.162 | 98,4 | 159 | 76 | 235 | 1.344 | 6 | 87 | 364 | 158 |
| 2000 | 313.935 | 315.865 | 99,4 | 167 | 81 | 248 | 1.265 | 5 | 96 | 370 | 158 |
| 2001 | 313.855 | 315.865 | 99,4 | 166 | 85 | 251 | 1.250 | 15 | 107 | 373 | 158 |
| 2002 | 313.855 | 315.875 | 99,4 | 155 | 80 | 235 | 1.335 | 14 | 93 | 401 | 158 |
| 2003 | 310.350 | 314.800 | 98,6 | 151 | 79 | 230 | 1.349 | 14 | 92 | 401 | 158 |
| 2004 | 308.600 | 313.500 | 98,4 | 146 | 80 | 226 | 1.365 | 14 | 96 | 400 | 158 |
| 2006 | 305.882 | 312.982 | 97,7 | 148 | 75 | 223 | 1.371 | 17 | 93 | 370 | 157 |
Источники
- Annuario pontificio за 2007 и предыдущие годы на сайте [www.catholic-hierarchy.org Catholic-hierarchy.org], страница [www.catholic-hierarchy.org/diocese/dchie.html Archdiocese of Chieti-Vasto]
- Ferdinando Ughelli, Italia sacra sive de episcopis Italiae, et insularum adiecentium..., vol. VI, Venezia, 1720, coll. 667-772. (итал.)
- Gaetano Moroni, [books.google.com/books?id=7WcAAAAAMAAJ&printsec=frontcover&hl=it&source=gbs_summary_r&cad=0#PPA75,M1 Dizionario di erudizione storico-ecclesiastica], vol. XIII, Venezia, 1842, p. 75-76. (итал.)
- Gaetano Moroni, [books.google.com/books?id=R2kAAAAAMAAJ&printsec=titlepage&hl=it&source=gbs_summary_r&cad=0#PPA185,M1 Dizionario di erudizione storico-ecclesiastica], vol. LXXXVIII, Venezia, 1858, p. 185-208. (итал.)
- Francesco Lanzoni, La presunta antica lista episcopale di Chieti, in «Bullettino della Regia Deputazione Abruzzese di Storia Patria», XVIII (1927), 7-12. (итал.)
- Giosuè Maria Saggese, La Chiesa metropolitana teatina. Cenni storici, Bonanni, Chieti, 1936. (итал.)
- Gaetano Meaolo, I vescovi di Chieti e i loro tempi, Vasto, 1996. (итал.)
- Giuseppe Liberatoscioli, L'Arcidiocesi di Chieti-Vasto. Quadro storico-amministrativo-pastorale, Tinari, Villamagna, 2000. (итал.)
- Alberto Tanturri, Episcopato, clero e società a Chieti in età moderna, Tinari, Villamagna, 2004. (итал.)
- [www.gcatholic.org/dioceses/diocese/chie0.htm Границы епархии] на [www.gcatholic.org/ gcatholic.org]
- [books.google.it/books?id=jeEXAAAAYAAJ&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Булла Super universas], в Bullarum diplomatum et privilegiorum sanctorum Romanorum pontificum Taurinensis editio, Том VI, стp. 107-108 (лат.)
См. также
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Архиепархия Кьети-Васто"
Отрывок, характеризующий Архиепархия Кьети-Васто
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
