Епархия Оснабрюка
Епархия Оснабрюка | |
Dioecesis Osnabrugensis | |
Латинский обряд | |
---|---|
Главный город | |
Страна | |
Дата основания | |
Кафедральный собор | |
Митрополия | |
Приходов |
256 |
Площадь епархии |
[1] км² 12 580 |
Население епархии |
[1] чел. 2 148 603 |
Число католиков |
[1] чел. 568 647 |
Доля католиков |
26,5 % |
Официальный сайт |
[www.bistum-osnabrueck.de/ www.bistum-osnabrueck.de] |
Епархия Оснабрюка (лат. Dioecesis Osnabrugensis) — епархия Римско-Католической церкви с центром в городе Оснабрюк, Германия. Епархия Оснабрюка входит в митрополию Гамбурга. Кафедральным собором епархии Оснабрюка является церковь святого Петра.
Содержание
История
Епархия Оснабрюка была образована в 772 году. Первоначально она входила в митрополию Кёльна.
В XVI веке на территории епархии Оснабрюка сильное влияние приобрело лютеранство. После Вестфальского мира 1648 года епархия Оснабрюка была упразднена и приходы были разделены между католической и лютеранской церквами. С 1648 года в Оснабрюке находился католический вспомогательный епископ епархии Хильдесхайма.
В 1803 году, после проведения Германской медиатизации, территория бывшей епархии Оснабрюка была передана Пруссии (в 1806 году) и Королевству Вестфалии (в 1807 году).
16 августа 1821 года Римский папа Пий VII издал буллу Provida solersque, которой учредил Апостольский викариат Северной Германии, к которому отошли земли около Оснабрюка.
26 марта 1824 года Римский папа Лев XII выпустил буллу Impensa Romanorum Pontificum, которой восстановил епархию Оснабрюка с подчинением Святому Престолу.
13 августа 1930 года Римский папа Пий XI издал буллу Pastoralis officii, которой упразднил апостольский викариат Северной Германии, передав его земли католическим епархиям, в том числе и епархии Оснабрюка.
23 июля 1973 года епархия Оснабрюка передала часть своей территории апостольской администратуре Шверина. 24 октября 1994 года северная часть епархии Оснабрюка была передана архиепархии Гамбурга.
Ординарии епархии
|
|
Напишите отзыв о статье "Епархия Оснабрюка"
Примечания
Источник
- Annuario Pontificio, Libreria Editrice Vaticana, Città del Vaticano, 2003, ISBN 88-209-7422-3
- [books.google.it/books?id=as_XHufGgeYC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Булла Provida solersque, Bullarii romani continuatio, XV, Romae 1853, pp. 424—431] (лат.)
- [books.google.it/books?id=jofjqhz8X0YC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Булла Impensa Romanorum Pontificum, Bullarii romani continuatio, XVI, Romae 1854, pp. 32-37] (лат.)
- [www.vatican.va/archive/aas/documents/AAS%2023%20%5B1931%5D%20-%20ocr.pdf Булла Pastoralis officii], AAS 23 (1931), p. 34] (лат.)
Ссылки
- [www.bistum-osnabrueck.de Официальный сайт] (нем.)
- [www.catholic-hierarchy.org/diocese/dosna.html Информация] (англ.)
|
Отрывок, характеризующий Епархия Оснабрюка
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.