Епифаний (Канивецкий)
Епископ Епифаний (в миру Евдоким Саввич Канивецкий; 1775 или 1776, село Богушкова Слобода, Золотоношский уезд, Полтавская губерния — 24 мая 1825) — епископ Русской православной церкви, епископ Воронежский и Черкасский.
Биография
Образование получил в Переяславской духовной семинарии и Киевской духовной академии (1794).
В 1798 году назначен учителем Переяславской духовной семинарии.
В 1800 году пострижен в монашество и рукоположен во иеромонаха.
С 1805 года — учитель Новгородской духовной семинарии.
В 1806 году переведен учителем Петербургской духовной семинарии.
В 1807 году возведён в сан архимандрита Виленского Свято-Духова монастыря.
6 февраля 1808 года назначен ректором и профессором богословия Казанской духовной академии и архимандритом Казанского Спасо-Преображенского монастыря.
7 января 1811 года был награждён орденом святой Анны II степени «за благоустройство основанной в 1809 году при академии библиотеки для чтения».
26 марта 1816 года хиротонисан во епископа Воронежского. В Воронеже запомнился, в первую очередь, заботой о духовных школах.
Скончался 24 мая 1825 года (на 50-м году жизни). Погребен в Воронежском Благовещенском соборе.
Сочинения
- Слово на день святого Иоанна Златоустого 13 ноября: «Об обязанностях наставника». — СПб., 1807.
- Слово на день тезоименитства императрицы Марии Федоровны и великой княгини Марии Павловны. — СПб., 1807.
- О благотворном влиянии святой веры на людей. — СПб., 1807.
Напишите отзыв о статье "Епифаний (Канивецкий)"
Ссылки
- Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
- www.kds.eparhia.ru/bibliot/kaz_schule/ist_och_lipakov/prilozenie_1/
- www.vob.ru/eparchia/history/ierarxija/19_epifanij/epifanij.htm
Отрывок, характеризующий Епифаний (Канивецкий)
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
