Еразм Печерский

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Еразм Затворник»)
Перейти к: навигация, поиск
Еразм Печерский


Смерть

конец XIXII века

Почитается

в Русской православной церкви

В лике

преподобных

Главная святыня

мощи в Ближних пещерах Киево-Печерской лавры

День памяти

24 февраля (8 марта) в високосный год или 24 февраля (9 марта) в невисокосные годы и 28 сентября (11 октября)

Еразм Затворник (конец XIXII века) — инок Киево-Печерского монастыря. Святой Русской церкви, почитается в лике преподобных, память совершается (по юлианскому календарю): 24 февраля (8 марта) в високосный год или 24 февраля (9 марта) в невисокосные годы и 28 сентября (11 октября) — Собор преподобных отцов Киево-Печерских Ближних пещер.

О Еразме сообщает Киево-Печерский патерик, написанный в 1222—1226 годы. Согласно нему Еразм «был очень богат, и всё, что имел, на церковную утварь истратил и оковал много икон». Потратив своё богатство и став нищим, он стал всеми пренебрегаем, что вызвало у него отчаяние и он решил, что не получит «награды за истраченное богатство, потому что в церковь, а не на милостыню роздал его». Начав вести беспутную жизнь, Еразм впал в тяжёлую болезнь и 8 дней пролежал немым и ослепшим. Затем встав он рассказал монахам, собравшимся вокруг него, что во время болезни ему было видение:

…сегодня явились мне святые, Антоний и Феодосий, и сказали мне: «Мы молились Богу, и даровал тебе Господь время покаяться». И вот увидал я святую Богородицу, держащую на руках сына своего, Христа, Бога нашего, и все святые были с ней. И сказала она мне: «Еразм! За то, что ты украсил Церковь Мою и иконами возвеличил её, и Я тебя прославлю в Царствии Сына Моего, убогие же всегда рядом с вами. Только, вставши от болезни, покайся и прими великий ангельский образ: в третий день Я возьму тебя, чистого, к себе, возлюбившего благолепие Дома Моего».

После этого Еразм исповедал перед братией монастыря свои грехи, принял схиму и на третий день скончался. Тело его погребли в Ближних пещерах Киево-Печерского монастыря. Составитель патерика, епископ Симеон, указывает, что историю Еразма он услышал «от святых и блаженных старцев, бывших тому свидетелями и очевидцами» то есть в период когда он был иноком Киево-Печерского монастыря.

Начало местного почитания преподобного Еразма неизвестно. Его имя включено в изданные в Киево-Печерском монастыре месяцесловы «Полуустава» (1643 год) и Минеи общей (1680 год). «Тератургим» соборного монаха Афанасия Кальнофойского (1638 год) называет Еразма чудотворцем. Около 1643 года при митрополите Петре (Могиле) был составлен канон преподобным отцам Печерским в котором 2-й тропарь 7-й песни посвящён Еразму: «Ерасме мудре, иже богатство своё истощил еси в благолепие храма Божия, твоими молитвами храм мя покажи духовный». Общецерковное почитание началось после разрешения Святейшего Синода во второй половине XVIII века включать в общецерковные месяцесловы имена ряда киевских святых.

Напишите отзыв о статье "Еразм Печерский"



Ссылки

  • [www.sedmitza.ru/text/438083.html О Еразме-черноризце, который растратил имение своё на святые иконы и за них спасенье получил]. Киево-Печерский патерик. Проверено 7 февраля 2010. [www.webcitation.org/66z0ZN4Gf Архивировано из первоисточника 17 апреля 2012].
  • Лопухина Е.В. [www.pravenc.ru/text/190115.html Еразм Печерский] // Православная энциклопедия. — М., 2008. — Т. 18. — С. 589-590. — ISBN 978-5-89572-032-5.

Литература

Отрывок, характеризующий Еразм Печерский

Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.