Ералаш (журнал)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ералашъ (журнал)»)
Перейти к: навигация, поиск
Ералаш
Специализация:

юмористический иллюстрированный журнал

Периодичность:

4 раза в год

Язык:

русский дореволюционный

Страна:

Российская империя


«Ералаш» — русский иллюстрированный сатирический журнал, основанный Михаилом Неваховичем и выходивший с 1846 по 1849 гг.





История

Во второй половине XIX в. в России появился целый ряд сатирических журналов. Журнал «Ералаш» в этом ряду был самым первым. Он начал издаваться в Петербурге в 1846 г.

Инициатива создания журнала принадлежала Михаилу Львовичу Неваховичу (1817—1850), художнику-карикатуристу, сыну еврейского просветителя Л. Н. Неваховича и дяде И. И. Мечникова. Выйдя в отставку с военной службы, М. Л. Невахович поселился в Петербурге с 1841 года, женился на балерине Императорского театра Т. П. Смирновой, а с 1846 г. начал издавать журнал «Ералаш».

Журнал выходил четыре раза в год, всего было выпущено 16 тетрадей. Обращаясь к злободневным явлениям общественной жизни, художникам-карикатуристам удалось ярко отразить явления общественной жизни, быта, мира искусства.

В начале 1850 г. М. Л. Невахович, страдавший аневризмой аорты, чувствуя себя плохо, выехал на юг и в августе того же года внезапно скончался.

Иллюстрации в журнале

Зарождение карикатуры в России произошло в XVII в. с народных лубочных картинок. От них карикатуру отличал больший профессионализм художников и обязательный надзор цензуры. Позже, в XIX в., из лубка в карикатуру пришли сатирические сцены.

Одним из самых емких политических средств карикатуры в XIX в. стал шарж. Шаржи нередко отражали события в общественно-политической жизни России. Те, что были созданы во время войны, служили для поднятия боевого духа солдат, обрушивались со «смехом превосходства» на врага, делая его маленьким и забавным, ибо, «что смешно, то не может быть опасно».

Развитие карикатуры тесно связано с литературной публицистикой (от политического памфлета до бытового фельетона). Сотрудничество карикатуристов в журналах и газетах стало приобретать популярность в середине XIX в. Карикатуры и шаржи публиковались с поясняющим сатирический смысл сцены текстом. В таком виде они часто попадали на страницы карикатурного журнала «Ералаш».

Большинство карикатур было выполнено самим издателем. В «Ералаше» сотрудничали также художники Н. А. Степанов и И. И. Пальм.

Из карикатур, помещенных в «Ералаше», особую известность приобрело «Шествие в храм славы». Это карикатура на писателей 1840-х годов, Гоголь изображен посредине, спящим на втором томе «Мертвых душ».

Переиздание

В 2007 году в Санкт-Петербурге журнал был впервые переиздан в двух исполнениях: в виде альбома с обложкой из натуральной кожи и в виде альбома в папке-коробке: оригинальные титульные листы, дизайнерская бумага.

Напишите отзыв о статье "Ералаш (журнал)"

Литература

  • Ералаш: Альбом карикатур / Сост. М. Л. Невахович, И. И. Пальм. — Репринтное издание 1846—1849 гг. — СПб.: Альфарет, 2007. — 212 с. — (Серия «Русское искусство, карикатура, русский лубок, иконография»).
  • Коростин А. Ф. Начало литографии в России. М., 1943.
  • Коростин А. Ф. Русская литография XIX в. М., 1953.
  • Панаева А. Я. Воспоминания. — Л., 1927.
  • Стернин Г. Ю. Очерки русской сатирической графики. — М.: Искусство, 1964. — 334 с.: ил.

Ссылки

  • (недоступная ссылка — история) Переизданное издание, 2007 г.

Отрывок, характеризующий Ералаш (журнал)

Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.