Даумов, Ергалий Даумович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ергалий Даумович Даумов»)
Перейти к: навигация, поиск
Ергалий Даумович Даумов
каз. Ерғали Дауымов
Род деятельности:

директор совхоза

Дата рождения:

15 октября 1911(1911-10-15)

Место рождения:

село Шидерты

Дата смерти:

1 октября 1997(1997-10-01) (85 лет)

Награды и премии:

Ергалий Даумович Даумов (каз. Ерғали Дауымов; 15 октября 1911, село Шидерты — 1 октября 1997) — председатель сельхозартели имени Сталина Меркенского района Джамбулской области Казахской ССР. Герой Социалистического Труда (1957).





Биография

Родился в 1911 году в бедной казахской семье в селе Шидерты (сегодня — Сырымский район Западно-Казахстанской области). В 1927 году окончил начальную школу в селе Шидерты и в 1937 году — Алма-Атинский зоотехническо-ветеринарный техникум, после которого по направлению трудился старшим зоотехником в колхозе «Красный партизан» Фурмановского района.

В 1937 году был призван на срочную службу в Красную Армию. Служил на Дальнем Востоке. В 1938 году принял участие в Хасанских боях. В 1939 году возвратился в Казахстан, где продолжил работать зоотехником в Джамбейтинском районе Западно-Казахстанской области. После начала Великой Отечественной войны был назначен начальником мобилизационного отдела военного комиссариата Западно-Казахстанской области. В августе 1942 года отправлен на фронт. Воевал командиром взвода в составе 786-го полка резервного 4-го артиллерийского корпуса 12-ой артиллерийской дивизии. Участвовал во взятии Берлина.

После демобилизации в 1946 году работал главным зоотехником, начальником отдела сельского хозяйства Западно-Казахстанской области. С 1953 года — преподаватель Алма-Атинского ветеринарного института.

В 1954 году направлен в Меркенский район, где принял руководство сельхозартели имени Сталина (позднее — совхоз «Казахстан»). Вывел сельхозартель в число передовых сельскохозяйственных производств Джамбулской области. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 января 1957 года за особо выдающиеся успехи, достигнутые в работе по освоению целинных и залежных земель, и получение высокого урожая Ергали Даумову присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот»[1].

Скончался в 1997 году.

Награды

Напишите отзыв о статье "Даумов, Ергалий Даумович"

Примечания

  1. [www.ivanovo1945.ru/ukazy/1957.pdf Указ Президиума Верховного Совета СССР «О присвоении звания Героя Социалистического Труда работникам совхозов, машинно-тракторных станций, колхозникам, партийным и советским работникам Казахской ССР за особо выдающиеся успехи, достигнутые в работе по освоению целинных и залежных земель, и получение высокого урожая» от 11 января 1957 года] // Ведомости Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик. — № 2 (869). — 23.01.1957. — Ст. 37. — С. 40—45.

Источники

  • Ғайсағали СЕЙТАҚ, [baq.kz/pdf/6d510cfe4c6e90c0c374f5311f86c674.pdf Қос майданның қаһарманы], Орал ѳнiрi, 12 наурыз 2015 жыл № 29 (20110), стр. 9  (казах.)
  • [www.zkolib.kz/zkolib/rus/znamrus16.doc Батыс Қазақстан облысы бойынша 2016 жылы аталып өтілетін және еске алынатын күндер тізбегі], стр. 10  (казах.)
  • Батыс Қазақстан облысы. Энциклопедия. — Алматы: «Арыс» баспасы, 2002 жыл. ISBN 9965-607-02-8

Отрывок, характеризующий Даумов, Ергалий Даумович


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.