Ергольский, Владимир Николаевич

Владимир Николаевич Ергольский
Дата рождения	1775(1775)
Дата смерти	6 мая 1836(1836-05-06)
Место смерти	Москва
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	кавалерия, пехота
Звание	генерал-майор
Командовал	Новгородский мушкетёрский полк, 43-й егерский полк
Сражения/войны	Русско-турецкая война (1806—1812), Отечественная война 1812 года
Награды и премии	Орден Святого Георгия 4-й ст. (1810), Золотое оружие «За храбрость» (1811)

Владимир Николаевич Ергольский (1775—1836) — генерал-майор из рода Ергольских, участник Наполеоновских войн.

Биография

Родился в 1775 году в семье советника киевского губернского правления, о котором сохранилось свидетельство Ф. Вигеля: «Николай Иванович Ергольский строгим бескорыстием, умом, знанием дел и какой-то природной важностью, без примеси чванства, мог бы украсить Сенат, если бы в нем заседал. Однако у него было домашнее горе — добрая и любимая жена, Наталья Егоровна, но которая, к несчастию, имела два порока: была престрашная лгунья и вечерком наедине любила выпить».

В 1796 году Владимир Ергольский был произведён в первый офицерский чин, служил в Нежинском кирасирском полку. По расформировании полка Ергольский ещё некоторое время в нём числился, а 1 июня 1804 года был переведён в Московский мушкетёрский полк с переименованием из ротмистров в капитаны.

Далее Ергольский в чине майора служил в Новгородском мушкетёрском полку. В 1809—1810 годах он принимал участие в кампании против турок на Дунае и 28 июля 1810 года был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 977 по кавалерскому списку Судравского и № 2190 по списку Григоровича — Степанова)

В воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных 22 мая против турок при штурме города Базарджика, где, командуя вверенной частью войск, первый взошел на неприятельский ретраншамент и, овладев находившимися на оном орудиями, везде поражал встречающегося неприятеля.

27 марта 1811 года он за отличия против турок был награждён золотым оружием с надписью «За храбрость».

С 6 сентября 1810 года Ергольский, будучи произведён в подполковники, командовал Новгородским полком. 6 октября 1810 года Новгородский мушкетёрский полк был расформирован и часть его была включена в состав новосформированного 43-го егерского полка, Ергольский был назначен командиром этого полка и командовал им вплоть 19 октября 1812 года, когда занял должность полкового шефа. 18 января 1812 года произведён в полковники.

В начале 1812 года Ергольский с полком состоял в 16-й пехотной дивизии и был откомандирован на Волынь в отряд Лидерса. При вторжении Наполеона его полк был двинут в Дунайскую армию и был присоединён к 6-му корпусу Булатова, в составе которого и совершил всю кампанию.

По окончании Наполеоновских войн Ергольский (с 22 июня 1815 года) вновь командовал 43-м егерским полком. 30 августа 1816 года Ергольский был произведён в генерал-майоры и сдал должность полкового командира подполковнику Сафьянову.

В 1820 году Ергольский вышел в отставку и поселился в имении Враково на реке Брынец. В 1830 г. избран козельским уездным предводителем дворянства. Скончался 6 мая 1836 года в Москве, похоронен на кладбище Донского монастыря. Дочь его Зинаида (схимонахиня Сергия, 1827-1900) покоится в Севске на кладбище Троицкого монастыря.

Примечания

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том I. А—К. — М., 2009. — С. 500. — ISBN 978-5-9524-4166-8
• Исмаилов Э. Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. — М., 2007. — С. 100, 430. — ISBN 978-5-903473-05-2
• [www.museum.ru/museum/1812/Library/Podmazo/alfshcom_e.html#E005 Подмазо А. Шефы и командиры регулярных полков Русской армии (1796—1825). Справочное пособие.]

Отрывок, характеризующий Ергольский, Владимир Николаевич

– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.