Еремеев, Константин Степанович

Константин Степанович Еремеев
Дата рождения	6 июня 1874(1874-06-06)
Место рождения	Минск, Российская империя
Дата смерти	28 января 1931(1931-01-28) (56 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	РСФСР РСФСР СССР СССР
Годы службы	1917—1926
Командовал	Петроградский ВО
Сражения/войны	Гражданская война в России

Константи́н Степа́нович Ереме́ев (6 июня 1874, Минск — 28 января 1931, Москва) — российский революционер, советский партийный и военный деятель, журналист.

Биография

Ранние годы. Революционная деятельность

Родился в Минскев семье унтер-офицера, происходившего из крестьян дер. Вороново Олонецкой губернии). Детство и школьные годы прошли в Петрозаводске. В 1885 году закончил трёхклассное начальное училище.

В 1893—1895 годах служил вольноопределяющиймся в пехотном полку в Вильно, был произведен в унтер-офицеры. В 1896 году вступил в социал-демократическую организацию в Вильно. В 1897 году был арестован, заключён в Варшавскую крепость, сослан в Уржум (1897), затем в Петрозаводск (1900—1901 гг.). В 1903 году присоединился к большевикам, был вновь арестован и сослан. В 1904 году бежал из ссылки и эмигрировал, в 1906 году вернулся в Россию.

После возвращения вёл революционную работу, занимался литературной деятельностью, в 1910—1914 годах работал в редакции газет «Звезда» и «Правда», в 1915—1916 годах редактировал журнал «Вопросы Страхования». С 1915 года член Петербургского комитета РСДРП. С 1916 года служил в комитете Всероссийского земского и городского союза (Земгор) в тылах 6-й армии Северного фронта. Руководил военной организацией Северобалтийского комитета РСДРП(б), вёл революционную пропаганду среди солдат.

В 1917 году

После Февральской революции 1917 года прибыл в Петроград, 4 марта назначен членом редколлегии «Правды», с отрядом рабочих и солдат захватил типографию газеты «Сельский Вестник», где с 5 марта начала печататься «Правда». 27 марта введён в Русское бюро ЦК РСДРП. Работал в редакциях «Правды» и «Солдатской Правды», был членом Военной организации при ПК и ЦК РСДРП(б). В июне участвовал во Всероссийской конференции фронтовых и тыловых военных организаций РСДРП(б). Во время захвата редакции «Правды» 5 июля отрядом Временного правительства Еремеев был арестован, но не опознан как редактор и вскоре освобожден. После Июльских событий скрывался в Сестрорецке. В августе вновь как работник Земгора уехал на Северный фронт, вёл работу в Северобалтийской организации РСДРП(б).

В октябре вернулся в Петроград, участвовал в формировании отрядов Красной Гвардии, вёл революционную агитацию в частях гарнизона. Был членом Петроградского ВРК, 24 октября возглавил штаб группы революционных войск. 25 октября введён в Полевой штаб Петроградского ВРК, командовал отрядами Красной Гвардии и революционных солдат при штурме Зимнего дворца со стороны Марсова поля. Принял участие в ликвидации выступления Керенского — Краснова (26 октября — 1 ноября) в качестве комиссара группы подполковника М. А. Муравьева, участвовал в аресте генерала П. Н. Краснова. В начале ноября направлен во главе сводного отряда революционных сил оказать помощь вооруженному восстанию в Москве.

После Октябрьской революции

С ноября — член коллегии Наркомата по военным делам РСФСР, в декабре 1917 — марте 1918 года — временно исполняющий дела главнокомандующего войсками Петроградского военного округа. Был основателем и редактором газеты «Армия и Флот Рабочей и Крестьянской России», автор эмблемы Красная звезда. Во время наступления германских войск в феврале 1918 года член Комитета революционной обороны Петрограда. Принял участие в формировании первых частей и соединений Красной армии. В апреле — мае 1918 г. военком Петроградской трудовой коммуны. С июня заведующий издательством ВЦИК в Москве. Во время левоэсеровского мятежа в июле руководил охраной Кремля и Большого театра, в котором проходил V Всероссийский съезд Советов.

В 1919—1922 годах уполномоченный ВЦИК и ЦК РКП(б) по мобилизации в Красную армию. Летом 1919 года был направлен на Южный фронт — командир Воронежского укрепрайона. Один из создателей и заместитель заведующего Госиздата, редактор «Рабочей газеты», первый редактор журнала «Крокодил» (1922—1923). С 1923 года член РВС Балтийского флота, с 1924 года член РВС СССР, с 1925 года начальник Политического управления Балтийского флота. В 1926 году состоял для особо важных поручений при РВС СССР. На 13-м съезде РКП(б) (1924) избирался членом ЦКК. Делегат 14-го съезда ВКП(б). В 1926—1929 годах был представителем АО «Советский торговый флот» во Франции. В 1929—1931 годах редактор журнала «Красная нива». Был автором ряда сочинений об Октябрьской революции и Гражданской войне. Похоронен на Марсовом поле в Ленинграде.

Труды, Сочинения

• Пережитое. Повести и рассказы. Петрозаводск, 1964.
• Ленин и рабочий класс. Встречи с Ильичем, Л., 1924.
• Пламя. Эпизоды Октябрьских дней, М., 1928. М.—Л., 1930.

Память

• В 1962 году в Петрозаводске именем К. С. Еремеева названа улица.
• В 1960—1991 гг. творческая работа лучших журналистов Карельской АССР отмечалась ежегодной премией имени К. С. Еремеева.

Литература

• Гражданская война в США — Йокота / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1979. — 678 с. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 3).</span>
• Большевик-правдист. Воспоминания о К. С. Еремееве. — М.: Правда, 1965.
• Кондратьев Ф. Г. Константин Еремеев. — Петрозаводск: Карельское книжное издательство, 1964.
• Булацкий Г. В. К. С. Еремеев - революционер-публицист. — Минск: Издательство Белорусского государственного университета, 1976. — 215 с.
• Карелия: энциклопедия: в 3 т. / гл. ред. А. Ф. Титов. Т. 1: А—Й. — Петрозаводск, 2007. — 400 с. — стр. 325 ISBN 978-5-8430-0123-0 (т. 1)

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_ye/eremeev_ks.php Биографии на сайте «Хронос»]
• Еремеев К. С — статья из Большой советской энциклопедии.

Отрывок, характеризующий Еремеев, Константин Степанович

Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.