Ермолка

У этого термина есть и другие значения, см. Кипа (значения)

Ермо́лка, ки́па или кипа́ (иврит: כִּיפָּה ки́па, мн.ч. кипот, идиш: יאַרמלקע я́рмолке) — традиционный еврейский мужской головной убор.
В словаре Даля ермолка — «лёгкая шапочка вплоть по голове, без околыша или какой-либо прибавки; особенно того вида, как на́шивали её евреи».
В Энциклопедии «Религия» Яндекса кипа — «головной убор благочестивого еврея, символизирующий скромность, смирение и благоговение перед Всевышним. Представляет собой маленькую круглую (вязаную или сшитую из ткани) шапочку, прикрывающую макушку».
Может носиться отдельно или под верхней шляпой. Ермолку иногда прикрепляют к волосам заколкой.

Обычай ношения ермолки и его истоки

В давние времена головной убор был знаком контакта с Богом — голову покрывали во время служения Всевышнему (во время молитвы, произнося благословения, изучая Тору и т. д.). Тора (Шмот 28) предписывает коэнам, служащим в Храме, надевать головной убор. Некоторые евреи носили кипу постоянно — этим они хотели показать, что все их поступки направлены на Служение. Смысл этого обычая-правила — показать, что еврей осознает существование Всевышнего и Его мудрость, ценя это даже выше головы, наиболее развитой и важной части человека.

— [www.jewish.ru/tradition/classics/law/2002/09/news994167153.php «Кипа – когда и зачем?»]

У христиан мужчина оказывает уважение Богу, снимая головной убор, у иудеев — нося его. В течение дня, особенно во время молитвы или чтения Торы, голова должна быть покрыта кипой. Вместе с тем ношение ермолки является обычаем, но не законом: нигде в Торе или Талмуде евреям не предписывается обязательно покрывать голову. Ортодоксальные евреи носят кипу всегда, консерваторы — в синагоге и во время еды. Реформистский иудаизм считает ношение кипы необязательным. Нерелигиозные евреи надевают кипу при посещении синагоги, во время траура по умершим и на бар-мицве (праздновании совершеннолетия). Неевреи тоже имеют право надеть ермолку, если хотят; в знак уважения к еврейским традициям они нередко так и делают. В ортодоксальном иудаизме женщины никогда не надевают кипы, но традиционные замужние еврейки покрывают голову платком или париком (после замужества лишь муж может видеть волосы женщины). Хотя согласно традиции кипа — исключительно мужской головной убор, в некоторых современных течениях иудаизма женщинам не возбраняется надевать кипы.

Тем, кто думают, что выбрать ермолку — дело простое, предлагаю посетить магазин «Кипот Левин» на площади Шабат или «Кафтор ваферах» на улице Меа-Шеарим в Иерусалиме. Полки этих магазинов разделены на десятки мелких ячеек, в которых по размерам, материалу, форме разложены ермолки. Вязаные, гладкие черные, шёлковые черные, бархатные, маленькие на большую голову и большие — на маленькую, остроконечные и плоские, шести-, четырёх- и восьмиклинные. Свою ермолку религиозный еврей видит издалека, подходит прямо к полке с тем фасоном, который носят в его общине, и выбирает нужный размер. Хасид, например, никогда не купит бархатную или расшитую ермолку, не говоря уже о вязаной.

— [toldot.ru/tora/articles/articles_1047.html?template=83 А. Фейгин «Еврейская одежда»]

Существуют различные виды ермолок, и по их виду (цвету, размеру и материалу) можно легко определить не только религиозность еврея, но и к какому течению и направлению иудаизма относится человек, носящий ермолку. Ашкеназские кипы обычно сшиты из четырёх или шести клиньев ткани строгих цветов, как правило, чёрный верх и белая подкладка. Сефарды предпочитают меньшего размера, цветные, вязаные или украшенные вышивкой. Хасиды носят кипу под шляпой или меховой шапкой. Белые кипы вайсе ярмулке носят, например, представители некоторых хасидских дворов, желающие намекнуть на принадлежность к изучающим каббалу (главным образом хасиды Реб Ареле (называемые также Толдес-Арн) и некоторая часть Бресловских и других хасидов, жителей квартала Меа Шеарим). Иногда такая кипа имеет помпончик. Приверженцы движения «Хабад» носят чёрную шестиклинную кипу. Чёрная бархатная ермолка, отороченная чёрными или коричневыми лисьими или собольими хвостами, служит основой хасидского парадного головного убора, называемого штраймл.

Для большинства ортодоксов шляпы, покрывающие всю голову, предпочтительнее ермолок. Хасиды в праздники надевают меховые шапки. Другие, более либеральные ортодоксы носят чёрные ермолки. Течение «современных ортодоксов» (последователи рава Кука) предпочитает совсем маленькие вязаные ермолки. Выражение «кипа сруга» («вязаная кипа») означает общину современных ортодоксов, если о ком-то говорят: «Он кипа сруга», — это значит, что он современный ортодокс.

— [jhist.org/teacher/15_343.htm p. И. Телушкин «Кипа или ермолка». Энциклопедия «Еврейский мир»]

Этимология

Слово ермолка, вероятно, тюркского происхождения, по мнению ряда экспертов, от тюркского ягмурлук — дождевик (ср. др.-русск. емурлукъ — «дождевик» от тур. jağmurluk). Непосредственным источником заимствования является польское слово jarmułka, означающее «шляпа».

Еврейская народная этимология связывает слово с арамейской фразой йарэ малка, означающей «трепет перед царём» (имеется в виду Всевышний). Другой вариант — что это «сокращение двух ивритских слов — йерэ ме-элока (боящийся Бога)».

Согласно еврейской традиции, покрытая голова — знак того, что над вами могучая сила. На иврите слово кипа означает «покрытие» или «купол». Эквивалентом ему являются французское calotte и итальянское calotta, оба означающие «купол» в архитектуре.

Израильтяне ставят ударение в слове кипа на втором слоге, как в иврите; в русском языке ударение обычно на первом слоге.

Иное употребление слова ермолка

В отличие от слова «кипа» термин «ермолка» имеет более широкое значение и обозначает небольшую круглую шапочку, которую могут носить не только евреи. В частности, на Руси ермолка была домашним головным убором знатного человека. В XIX веке ермолкой называли небольшой головной убор без полей, его носили дома, надевая только с халатом или шлафроком (домашним пиджаком). «Ермолка — круглая мужская шапочка, надеваемая на затылок; носится в комнате» (Попов М. «Полный словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке», 1907).

Такой же головной убор является частью одеяния католического духовенства. После принятия сана и выбривания тонзуры католический священник должен был носить пилеолус, или soli Deo (с лат. — «только Богу»).

Когда в 1964 г. Папа Павел VI посещал Израиль, в газете «Джерузалем пост» появилась фотография: Папу встречает израильский президент Залман Шазар, а подпись под фотографией гласит: «Папа — тот, кто в ермолке».

Также известна академическая ермолка — традиционный головной убор учёных.

Сходны с ермолками круглые сванские шапочки (сванки) из тонкого войлока (обычно серые с отделкой из тесьмы) — элемент национальной одежды сванов (Грузия).

В русском языке существует выражение «свинья в ермолке», впервые употреблено Н. В. Гоголем в «Ревизоре» по отношению к одному из персонажей и означает чванливого человека с необоснованно большими претензиями.

«Надзиратель за богоугодным заведением Земляника: совершенная свинья в ермолке».

Интересные факты

Женщины-палестинки, проживающие в деревнях на Западном берегу реки Иордан, занимаются вязанием ермолок, которые затем продаются в Израиле.

Примечания

См. также

• Тюбетейка
• Скуфья
• Феска
• Конфедератка
• Камилавка

Отрывок, характеризующий Ермолка

Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.


С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
Пьер накануне того воскресенья, в которое читали молитву, обещал Ростовым привезти им от графа Растопчина, с которым он был хорошо знаком, и воззвание к России, и последние известия из армии. Поутру, заехав к графу Растопчину, Пьер у него застал только что приехавшего курьера из армии.
Курьер был один из знакомых Пьеру московских бальных танцоров.
– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.


У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.