Ерошин, Иван Евдокимович
Поделись знанием:
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
| Иван Ерошин | |
| Имя при рождении: |
Иван Евдокимович Ерошин |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
с. Ново-Александрово, Рязанская губерния, Российская империя[1] |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: |
1913—1965 |
| Язык произведений: | |
Ива́н Евдоки́мович Еро́шин (1894—1965) — русский советский поэт.
Содержание
Биография
Родился в семье малоземельного крестьянина. В 1909 г., после смерти отца, ушёл на торфяные разработки С. Морозова. Работал в Москве и Петербурге мальчиком на побегушках в трактире и булочной, разносчиком газет и аптекарских товаров.
В 1912 г. вступил в революционный кружок, стал корреспондентом и распространителем «Правды», в которой в 1913 г. опубликовал первое стихотворение.
Во время гражданской войны в Сибири работал в политотделе 5-й армии, сотрудничал в армейской газете «Красный стрелок». После окончания войны остался в Сибири. С 1929 г. жил в Хакасии — в селе Иудино и Абакане, где сотрудничал в газете «Советская Хакасия». С 1943 г. жил и работал в Москве[2].
На творчество Ерошина начала 1920-х гг. заметно повлиял С. Есенин, с которым поэт был знаком. Основополагающим для поэзии Ерошина последующих лет стало знакомство с природой Горного Алтая, с жизнью, бытом и устной поэзией ойротского народа. Сборник «Песни Алтая» (1935), опирающийся на ойротский фольклор, вызвал восторженный отклик Ромена Роллана.
Библиография
- Переклик: Стихи. 1-е изд. — Новониколаевск: Сибгосиздат, 1922. — 32 с.
- Синяя юрта: Первая книга стихов. [1918—1928] / Обл. Б. Титова. — М.: Федерация, 1929. — 112 с.
- Песни Алтая / [Предисл. А. Облонского]. — Новосибирск: Зап.-Сиб. краев. изд., 1935. — 102, [4] с.
- Песни Алтая: [Стихи] / Худ. А. Булгаков. — М.: Сов. писатель, 1937. — 84 с.
- Иван Черноус: Поэма. — Абакан: Сов. Хакасия, 1942. — 24 с.
- Утренний привет: Стихи. — М.: Сов. писатель, 1956. — 175 с.
- Песни Алтая: (Книга стихов) / [Послесл. А. Ореховского]. — [Барнаул]: Алт. кн. изд-во, [1961]. — 151 с.
- Горное озеро: [Стихи] / [Предисл. К. Урманова]. — Новосибирск: Зап.-Сибирское кн. изд-во, 1966. — 208 с.
- Золотой месяц: Стихотворения / [Худож. Е. Ф. Зайцев]. — Новосибирск: Кн. изд-во, 1990. — 141, [1] с.
- Стихотворения. — Красноярск: ИПК «Платина», 1999. — 55 с. — (Поэты свинцового века; Вып. 5).
- Хакасский фольклор / [Предисл. Г. Толстовой; Худож. В. Тодыкова, В. Свалова]. — Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2010. — 131 с.
Напишите отзыв о статье "Ерошин, Иван Евдокимович"
Примечания
- ↑ Ныне — Милославский район, Рязанская область, Россия.
- ↑ Е. Е. Лурье [kraeved.ngonb.ru/node/4755 Сибирские писатели-юбиляры 2014 года]. — Новосибирский краеведческий портал.
Ссылки
- [magazines.russ.ru/sib/2009/8/sh16.html Г. Шленская. «Беловодье» Ивана Ерошина]
- [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke9/ke9-2962.htm Справка] в «Краткой литературной энциклопедии»
- [www.rznodb.ru/liter_map/2/7/1.htm Справка] на «Литературной карте Рязанской области»
Отрывок, характеризующий Ерошин, Иван Евдокимович
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Милославском районе
- Родившиеся 22 мая
- Родившиеся в 1894 году
- Родившиеся в Рязанской губернии
- Умершие 12 июня
- Умершие в 1965 году
- Умершие в Москве
- Поэты по алфавиту
- Поэты Российской империи
- Поэты СССР
- Поэты России
- Поэты XX века
- Писатели по алфавиту
- Русские поэты
- Персоналии:Абакан
