Ерусалимский, Аркадий Самсонович

Аркадий Самсонович Ерусалимский
Дата рождения:	19 мая (1 июня) 1901(1901-06-01)
Место рождения:	Быхов Могилевской губ.
Дата смерти:	30 ноября 1965(1965-11-30) (64 года)
Место смерти:	Москва
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	история
Место работы:	МГУ, ИИ АН СССР
Учёная степень:	доктор исторических наук (1948)
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МГУ
Известные ученики:	А. А. Галкин
Награды и премии:

Арка́дий Самсо́нович Ерусали́мский (также Ерусалимчик; 19 мая 1901, Быхов, ныне Могилёвская область — 30 ноября 1965, Москва) — советский историк и публицист, специалист по истории и внешней политике Германии.

Доктор исторических наук (1943). Член-корреспондент Академии наук ГДР (1956).

Биография

В 1919 году поступил в Самарский университет, в 1921 году перевёлся на общественно-педагогического отделение факультета общественных наук 1-го МГУ. С 1923 года в аспирантуре Института истории РАНИОН. Летом 1925 года командирован в Германию и Францию для изучения архивных материалов по международным отношениям.

В 1925—1941 годах старший научный сотрудник Института мирового хозяйства и мировой политики. Профессор института красной профессуры (1930—1932), Московского института истории, философии и литературы (1932—1939), Высшей дипломатической школы (1939—1941), исторического факультета МГУ (1944—1956). Публиковал статьи и документы по международным отношениям, под его редакцией вышли тома издания «Международные отношения в эпоху империализма». В 1940 году Ерусалимскому было поручено отредактировать перевод воспоминаний Бисмарка и написать к ним предисловие.

В период Великой Отечественной войны начальник иностранного отдела газеты «Красная звезда».

В 1945—1965 годах старший научный сотрудник Института истории АН СССР, в 1948—1950 годах зав. кафедрой новой и новейшей истории МГУ. Автор многих газетных и журнальных статей на международные темы.

Скончался в Москве, похоронен на новом Донском кладбище.

Лауреат Государственной премии (1950), лауреат премии имени М. В. Ломоносова (1949).

Первый председатель советской секции комиссии историков СССР и ГДР.

Сочинения

• Германия, Антанта и СССР. — М., 1928
• Бисмарк как дипломат. — М., 1940
• Внешняя политика и дипломатия германского империализма в конце XIX в. — М., 1948, 2-е изд. 1951
• Германский империализм: история и современность. — М., 1964
• Бисмарк: дипломатия и милитаризм. — М., 1968.

Литература

• Список научных трудов А. С. Ерусалимского. Литература об А. С. Ерусалимском // Ежегодник германской истории за 1969 год. — М., 1970
• Гинцберг Л. Н., Пудеева Л. В. Аркадий Самсонович Ерусалимский // Портреты историков: время и судьбы. т. 2. — М., 2000

Ссылки

• Ерусалимский Аркадий Самсонович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Ерусалимский, Аркадий Самсонович

«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.