Есаков, Семён Семёнович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Есаков Семен Семенович»)
Перейти к: навигация, поиск
Семён Есаков
Дата рождения:

27 декабря 1797(1797-12-27)

Место рождения:

Российской империи

Дата смерти:

1831(1831)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Семён Семёнович Есаков (27 декабря 1797 — весна 1831) — выпускник царскосельского лицея. Полковник.





Биография

Семён Есаков происходил из дворян Петербургской губернии. Крещён в Церкви Благовещения Пресвятой Богородицы, что при доме умершего Ивана Ивановича Бецкого[1].

Есаков был определён в Лицей в 1811 году, одновременно с Пушкиным. Вскоре стал одним из лучших по успехам воспитанником.

В 1817 году окончив Лицей и награждённый второй серебряной медалью, Есаков поступил вместе со своим товарищем Иваном Пущиным в лейб-гвардии конную артиллерию прапорщиком, а по сформировании из неё лейб-гвардии конно-артиллерийской лёгкой № 3 батареи, переведён был в её состав (в декабре того же года), 19 апреля 1820 году произведён в подпоручики, через 2,5 года — в поручики (16 декабря 1822 г.), затем в штабс-капитаны (8 ноября 1824 г.).

Батарея № 3 стояла в Варшаве, где в январе 1826 г. Есаков встречался с Кюхельбекером, бежавшим из Петербурга после 14 декабря и надеявшимся при помощи своего лицейского товарища отыскать в Варшаве некоторых лиц, у которых он надеялся найти заступничества (был схвачен тайной полицией за подозрение в участии в восстании).

Получив несколько высочайших похвал за манёвры под Варшавой (1819, 1820, 1822) и под Брест-Литовском (1823), С. С. Есаков 11 августа 1829 года был произведён в полковники, а затем с началом Польской компании 1830 года принял в ней участие.

Весной 1831 года он застрелился. Обстоятельства его смерти в точности пока не выяснены.

Е. А. Энгельгардт в письме к Матюшкину от 4 декабря 1831 г. кратко писал: «Есаков застрелился. Жаль, что его не убило ядром неприятеля», а в другом письме от 28 мая 1832 г. говорил: «Я писал тебе об ужасной кончине Есакова, который застрелил себя из-за каких-то неприятностей со службой. Жаль и глупо».

Я. К. Грот, называя Есакова «благороднейшим человеком», сообщал что во время Польской компании (1831 г.) он имел несчастье потерять две пушки под каким-то мостом и с отчаяния застрелился.

Товарищ Есакова по выпуску барон М. А. Корф оставил в своём дневнике следующие строки: «Со светским умом, с большой ловкостью, с благородным и твёрдым характером, с прекрасной наружностью и со многими любезными качествами, Есаков ещё в лицее подавал надежду на блистательную карьеру, но по неразгаданным доныне причинам, сам добровольно расстался с жизнью, которая, по-видимому, столь много ему сулила. Служив с самого начала в конной артиллерии, быв уже гвардии полковником, увешанный орденами, командир артиллерийской роты, он в Польскую компанию (1831 г.), после дела, в котором имел несчастье потерять несколько пушек — застрелился, не оставив даже никакой записки в пояснение своего поступка.»

О взаимных отношениях Есакова и Пушкина практически ничего неизвестно, и по кратким упоминаниям о нём в письмах Илличевского к Фуссу, в записках Пущина и в письмах Энгельгардта нельзя составить об этих отношениях никакого представления; впрочем, из того, что Пушкин ни разу не обмолвился об Есакове в своих письмах, даже по поводу его трагической кончины, о которой не мог не знать своевременно, можно, кажется, предположить, что оба товарища никогда не были особенно близки между собою — ни во время Лицейской жизни, ни впоследствии.

Похоронен он в Варшаве.

Семья

Отец: Семён Иванович Есаков — надворный советник, служивший директором Временного отделения ассигнационного банка (с 1814 по 1816 гг.) и умерший во второй половине 1820-х в возрасте 88 лет.

Мать—Елизавета Филипповна Ярцева.

Есаков был женат на Марии Ивановне Герман (1799—1866), дочери генерал-аншефа барона Ивана Ивановича Германа фон Ферзена (1740—1801) от брака с Шарлоттой Ивановной фон Герард. Одна из сестер Есаковой, Шарлотта (1791—1875), была женой дипломата П. Я. Убри. В браке имели троих детей:

  • Евгений Семенович (27.09.1825—17.03.1872), окончил курс в Лицее с малою золотою медалью в 1844 году; служил в IV Отделении Собственной Его Императорского Величества Канцелярии; был замешан в дело Петрашевского, сидел в крепости, после чего был снова принят А. Л. Гофманом на службу в IV Отделение; состоял секретарём при Великой Княгине Елене Павловне и умер от чахотки.
  • Александр Семенович (22.04.1830— ?), близнец, по выпуске в 1849 году из 2-й Санкт-Петербургской гимназии, он окончил курс Горыгорецкого Земледельческого Института и состоял затем личным секретарём при графе П. Д. Киселеве, который, по семейному преданию, и умер на его руках заграницей; скончался он в Петербурге, душевнобольным;
  • Софья Семеновна (22.04.1830— ?), родилась с братом в Скерневицах, замужем за бароном Николаем Николаевичем Корфом (ум. 22.11. 1884).

Братья Семёна Семёновича: Дмитрий Семёнович был генерал-лейтенантом и комендантом в Вильне, а Пётр Семёнович, полковник Шлиссельбургского егерского полка (род. в 1806 г.), умер в 1842 году в Варшаве, где и погребён вместе с отцом; оба они оставили потомство.

Напишите отзыв о статье "Есаков, Семён Семёнович"

Ссылки

  • Б. Л. Модзалевский. [feb-web.ru/feb/pushkin/serial/ps2/ps23027-.htm Семен Семенович Есаков] // Пушкин и его современники. Вып. II. — 1904

Примечания

  1. [feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v04/v04-1522.htm ФЭБ: Афанасьев. «Друзья мои…». — 2004 (текст)]

Отрывок, характеризующий Есаков, Семён Семёнович

Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.