Есаян, Степан Александрович

Степа́н Алекса́ндрович Есая́н (арм. Ստեփան Ալեքսանդրի Եսայան; 21 ноября 1929 года, Ереван — 30 июня 2006 года, там же) — советский и армянский историк и археолог, профессор (1989).

Биография

В 1948 году окончил ереванскую школу № 8, в 1953 году окончил исторический факультет ЕрГУ. В 1953-1956 годах работал в Экскурсионном бюро Еревана. В 1956-1959 годах являлся научным сотрудником Государственного музея истории Армении. В 1959—1983 годах являлся научным сотрудником Института археологии и этнографии Академии наук Армянской ССР. В 1983-2000 годах являлся заведующим кафедрой археологии исторического факультета ЕГУ, а в 2001-2006 годах профессором той же кафедры.

В 1962 году защитил кандидатскую, а в 1974 году − докторскую диссертацию. В 1989 году стал профессором. Ещё в студенческие годы принимал участие в раскопках Кармир блура (1949—1967), Двина (1950—1959), Лчашена (1956—1959), впоследствии возглавлял археологические экспедиции в Тавуш(1960—1971), Айгеван (1971—1987), Ошакан (1984).

Скончался 30 июня 2006 года в Ереване.

Труды

• Скифские памятники Закавказья / С. А. Есаян, М. Н. Погребова, 152 с. ил. 20 см, М. Наука 1985
• Степан Есаян. Скульптура Древней Армении / отв. ред. Пиотровский Б.Б.. — Институт археологии и этнографии Академии наук Армянской ССР. — Ереван: Издательство Академии наук Армянской ССР, 1980. — 76 с., 65 с. илл. с. — 1000 экз.
• Кармир блур / С. А. Есаян, 80 с. 6 л. ил. 20 см, Ереван Айастан 1982
• Историко-архитектурные памятники Дилижана / С. А. Есаян, Х. М. Ватинян ; О-во охраны памятников истории и культуры АрмССР, 65,[4] с., [28] л. ил. 22 см, Ереван Айастан 1988
• Искусство гравировки древней Армении по изображениям на бронзовых поясах II—I тыс. до н. э. : [Доклад]. II Междунар. симпоз. по арм. искусству, 9 с. 20 см, Ереван Изд-во АН АрмССР 1978
• Есаян С.А. Доспехи Древней Армении / ред. изд. Арешидзе Т.М., худ. Африкян Ф.Г., худ. ред. Товмасян Н.А., тех. ред. Алврцян А.С., контр. ред. Абрамян А.А.. — Кафедра археологии и этнографии ЕГУ. — Ереван: Издательство Ереванского университета, 1986. — 88 с. — 1000 экз.
• Шаблон:Книга:Есаян:Древняя культура племён Северо-Восточной Армении

Отрывок, характеризующий Есаян, Степан Александрович

– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.