Есеник
| Город
Есеник Jeseník 
Показать/скрыть карты
|
Е́сеник (чеш. Jeseník [ˈjɛsɛɲiːk]), до 1947 года Фривальдов (чеш. Frývaldov [ˈfriːvaldof]), бывш. Фрайвальдау (нем. Freiwaldau) — курортный город в Чехии на севере Оломоуцкого края, центр одноимённого района. В городе 1393 домов, 13 097 жителей его кадастровой территории занимает 3822 га (38,22 км). Есеник — крупнейший город в чешской части исторической местности Ниско.
Содержание
История
Первые упоминания
Первое упоминание о Есенике относится к 1267 году — времени освоения этого края. Ещё с того времени сохранились записи о попытках добычи драгоценных металлов. В латинских источниках этот город упоминается как Vriwald, в немецких иногда также Freiwaldau.
Развитие курортов
Во время развития города и края здесь открылся курортом и первое в мире водолечебное заведение, которое основал Винченц Присниц. В честь него курорт также называют называют Присницовский a главный курортный павильон — Санаторий Присница, который вместе с санаторием (павильоном) Риппер несёт имя знаменитой личности, оказавшей влияние на развитие курорта. Детский павильон Каролина назван в честь дочери Присница, которую он не смог вылечить и она умерла в три года. Стоит упомянуть и другие важнейшие павильоны: Безруч и, конечно, Маричка. Эмблема курортов — лев, который изображён на большинстве местных сувениров.
В 1845 году здесь лечился Н. В. Гоголь.
В составе Третьего рейха
В 1938 году Есеник (под немецким названием Фривальдау) вошёл в состав рейхсгау Судетенланд Третьего рейха. В городе расположились штаб и отдельные подразделения 8-й пехотной дивизии.
Достопримечательности
- Колоннада
- Родительский дом Винценца Присница — музей, на первом этаже столовая.
- Солнечный луг — или же Южный склон, склон, на котором находится несколько фигур из огромных и маленьких камней в одной из них есть родник. Самая известная — солнечные ворота.
- Родники — в лесах над находятся дороги с памятниками и целебными родниками.
Части города
- Есеник
- Буковице
- Детршихов
Напишите отзыв о статье "Есеник"
Ссылки
- [www.mujes.cz/ Официальный сайт города]
- [www.spa-resorts.cz/rus/index.php Индикации для курортного лечения в Есенике]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Есеник
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
