Есин, Борис Иванович

Борис Иванович Есин
Дата рождения:	22 июля 1922(1922-07-22) (101 год)
Место рождения:	Москва, СССР
Научная сфера:	история русской журналистики, история русской газеты и газетного дела
Учёная степень:	доктор филологических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский государственный университет
Известен как:	разработчик концепции истории российской печати
Награды и премии:

Бори́с Ива́нович Е́син (род. 22 июля 1922, Москва) — советский и российский учёный в области истории русской журналистики и истории русской газеты и газетного дела, разработчик концепции истории российской печати. Доктор филологических наук (1973), профессор (1974), заведующий кафедрой истории русской журналистики и литературы факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова (1961, 1968—2011). Член Союза журналистов СССР с 1959 года. Заслуженный профессор МГУ (1996). Лауреат премии имени М. В. Ломоносова за педагогическую деятельность (2004).

Биография

Борис Иванович Есин родился 22 июля 1922 года в городе Москве, в Чертанове, в семье служащих. Сначала учился в начальной школе на Серпуховском Валу. Затем продолжил обучение в средней школе № 11 (ныне № 540), которую окончил в 1940 году. Уже с восьмого класса определился как гуманитарий. После окончания десятого класса решил поступать в Московский институт философии, литературы и истории имени Н. Г. Чернышевского, но потерял год из-за тяжёлой ангины и последовавших осложнений. Вступительные экзамены сдавал уже летом 1941 года, под бомбёжками. Был зачислен на первый курс, но учиться ему почти не пришлось. Когда началась эвакуация института в Ашхабад, Есин остался в Москве. Таких как он студентов-гуманитариев, отказавшихся от эвакуации, набралось около 100 человек, и их пообещали зачислить в пединститут имени В. И. Ленина. Там Борис Иванович сдал первую сессию. Но уже в феврале 1942 года в Москву из эвакуации частично вернулся МГУ, и студенты ИФЛИ — филологи и историки — были переведены на соответствующие факультеты университета. Вновь начались занятия, но в мае 1942 года Борис Иванович был призван в Красную Армию.

Воинскую службу красноармеец Б. И. Есин начал в составе особого стрелкового батальона, находившегося в непосредственном подчинении коменданта Москвы и формально входившего в состав Западного фронта. В задачи батальона входили борьба с вражескими диверсантами-парашютистами и патрулирование московских улиц. Бойцы батальона также отвечали за светомаскировку, осуществляли досмотр транспортных средств. Когда враг был окончательно отброшен от Москвы, Бориса Ивановича направили на учёбу в Московское Краснознамённое пехотное училище. Однако становиться кадровым военным он не хотел. Написал рапорты об отчислении и отправке на фронт, за что как кандидат в члены ВКП(б) даже получил взыскание по партийной линии, но добился своего. Летом 1943 года его направили в запасной танковый полк в Горький, а оттуда во Владимир в танковую школу на шестимесячные курсы стрелков-радистов.

На фронт младший сержант Б. И. Есин попал, когда советские войска уже вступили на польскую территорию. Воевал на Т-34. Прямо на передовой был принят в члены ВКП(б), был назначен комсоргом танкового батальона. Участвовал в боях на варшавском направлении. После освобождения Польши его направили на завод имени Молотова получать новую технику, но на фронт Есин уже не вернулся. Его оставили в Горьком обучать курсантов. День Победы он встретил в 5-м запасном танковом полку.

В мае 1945 года старший сержант Б. И. Есин демобилизовался и вернулся в Москву. Поступил на филологический факультет МГУ, который окончил в 1950 году. Во время учёбы три года работал в многотиражке электромеханического завода имени Владимира Ильича «За боевые темпы». Уже на пятом курсе, а затем в аспирантуре активно занимался партийной работой, сначала был заместителем секретаря партбюро факультета, потом, ещё несколько лет, — секретарём. Участвовал в формировании отделения журналистики. В октябре 1953 года был принят в преподавательский штат Московского государственного университета. Преподаватель (с 20 октября 1953 года по 7 октября 1954 года), старший преподаватель (с 8 октября 1954 года по 31 августа 1959 года) факультета журналистики. В 1955 году Есин успешно защитил кандидатскую диссертацию по теме «Демократический журнал «Дело» в конце 60-х — начале 70-х годов XIX века». С 1 сентября 1959 года по 4 сентября 1961 года он доцент, с 5 сентября 1961 года по 1 декабря 1961 года и с 16 октября 1968 года по 28 февраля 2011 года — заведующий кафедрой. Член Союза журналистов СССР с 1959 года. В 1973 году защитил докторскую диссертацию по теме «Русская газета второй половины XIX века». С 1 марта 2011 года Борис Иванович — профессор кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ.

Научную и преподавательскую деятельность Борис Иванович активно совмещал с общественной работой. С 1985 по 1996 год он был членом учёного совета университета. Являлся членом редколлегий журналов «Вестник Московского университета» (серия «Журналистика»), «Из истории русской журналистики конца XIX — начала ХХ вв.» и «Меди@льманах». Входил в состав учебно-методического объединения по журналистике. Член диссертационного совета факультета журналистики с 1973 года.

В 2015 году в Российской газете были впервые опубликованы стихи Бориса Есина, написанные им во время Великой Отечественной войны.

Научная и педагогическая деятельность

Профессор Борис Есин является экспертом по истории российской журналистики, истории газет и газетного дела в России. Им разработана концепция истории отечественной печати, выделена в самостоятельный предмет история газетного дела в России. Борис Есин впервые исследовал отдельные периодические издания, в частности, журнал «Дѣло». Он является автором шести учебных курсов. Читает лекции по истории русской журналистики XIX и XX веков, спецкурсы по истории русской газеты, творчеству отдельных журналистов (А. П. Чехов, В. А. Гиляровский). Опубликовал свыше 150 научных работ, в том числе 26 книг и монографий. За время педагогической деятельности в МГУ подготовил 50 кандидатов наук, из которых 6 позднее защитили докторские диссертации.

Награды, премии и звания

• Орден Почёта (2005);
• орден Трудового Красного Знамени (1980);
• медали, в том числе:
  • медаль «За оборону Москвы»;
  • медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»).
• Премия имени М. В. Ломоносова за педагогическую деятельность (2004).
• Заслуженный профессор (1996).

Выборочная библиография

• Есин Б. И. Демократический журнал «Дело». — М.: Издательство МГУ, 1959. — 48 с.
• Есин Б. И. Русская журналистика 70-80-х годов XIX века / под ред.: А. В. Западова. — М.: Издательство Московского университета, 1963. — 191 с.
• Есин Б. И. Русская дореволюционная газета. 1702—1917 гг. Краткий очерк. — М.: Издательство МГУ, 1971. — 88 с.
• Есин Б. И. Чехов — журналист. — М.: Издательство Московского университета, 1977. — 104 с.
• Методика изучения периодической печати : сборник статей / под ред.: Б. И. Есина. — М.: Издательство МГУ, 1977. — 109 с.
• Есин Б. И. Н. В. Шелгунов. — М.: Мысль, 1977. — 176 с.
• Н. Г. Чернышевский и журналистика (К 150-летию со дня рождения Н. Г. Чернышевского): сборник / под ред.: Б. И. Есина. — М.: Издательство МГУ, 1979. — 159 с.
• Есин Б. И. Русская газета и газетное дело в России. — М.: Издательство МГУ, 1981. — 132 с.
• Есин Б. И. Путешествие в прошлое (газетный мир XIX века). — М.: Издательство МГУ, 1983. — 160 с.
• Есин Б. И. История русской журналистики XIX века: Учебник. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Издательство МГУ, 2003. — 288 с.
• Есин Б. И. Ректоры императорского Московского Университета и русская журналистика 1755—1917. — М.: Издательство МГУ, 2004. — 96 с. — ISBN 5-211-04896-2.
• Есин Б. И., Кузнецов И. В. Три века московской журналистики: Учебное пособие. — М.: Флинта, 2005. — 248 с. — ISBN 5-89349-786-4.
• Есин Б. И. История деловой прессы России 1702—1917 (материалы к спецкурсу). — М.: Издательство факультета журналистики МГУ, 2005. — 25 с.
• Есин Б. И. История русской журналистики (1703—1917): учебно-методический комплект. — 3-е изд., испр. — М.: Флинта, Наука, 2006. — 640 с. — ISBN 5-89349-271-4.
• Есин Б. И. Очерки о настоящем и прошлом отечественной журналистики. — М.: Издательство факультета журналистики МГУ, 2007. — 93 с.
• Есин Б. И. История русской журналистики XIX века: Учебник для студентов вузов, обучающихся по направлению и специальности «Журналистика». — 3-е изд., испр. — М.: Издательство МГУ, 2008. — 304 с. — ISBN 978-5-211-05327-4.

Публикации

• Шеваров Д. [www.rg.ru/2015/05/28/esin.html Последняя атака] // Российская газета. — 2015. — № 114 (6685). — С. 38.
• Шандуренко Ю. [www.taday.ru/text/194098.html Ветераны: «Мы ушли на войну сразу после экзаменов…»] // Татьянин день : православное веб-издание МГУ. — 2009.

Ссылки

• [www.journ.msu.ru/persons/1103/ Список трудов Б.И. Есина на сайте факультета журналистики МГУ].

Отрывок, характеризующий Есин, Борис Иванович

Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.