Есипов, Валерий Васильевич
Поделись знанием:
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
| Валерий Есипов | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
журналист, культуролог, писатель, сценарист, телеведущий, преподаватель |
| Годы творчества: |
1968 — по наст. время |
| Жанр: |
проза, публицистика |
| Язык произведений: |
русский |
Вале́рий Васи́льевич Е́сипов (родился 24 января 1950, Сахалинская область, г. Поронайск) — российский писатель, журналист и телеведущий, сценарист, публицист; работал в Музее "Вологодская ссылка", проживает в Вологде. Кандидат культурологии. Один из ведущих исследователей жизни и творчества В. Т. Шаламова.
Карьера
В 1975 году окончил факультет журналистики ЛГУ имени А. А. Жданова по специальности «журналистика».
C 1968 – районные газеты Якутской АССР, Тульской области, журналист; с 1969 - городские и районные газеты (г. Никольск, г. Череповец, г. Вологда), журналист; с 1977 – областные газеты: "Вологодский комсомолец", "Красный Север", редакция, журналист, заместитель редактора; с 1986 – Вологодское областное телевидение, ведущий программ; с 2008 - Музей "Вологодская ссылка", заведующий, c 2010 г. занимается исключительно исследовательской работой.
В 2007 году в Санкт-Петербургском гуманитарном университете профсоюзов защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата культурологии по теме «Диалог „художник и власть“ как инновационный ресурс культуры».
Творчество
Автор, сценарист более 30 фильмов: о В. Шаламове, художниках В. Корбакове, Д. Тутунджан, Ю. Воронове, академике Н. Амосове, композиторе В. Гаврилине, поэтах Н. Рубцове, С. Чухине; автор первого в России документального фильма и монографии о В. Шаламове (1990, 2007, 2012); Имеет более 100 публикаций, в том числе книги: «Провинциальные споры в конце ХХ в.» (2000), «Варлам Шаламов и его современники» (2007, 2008), организатор международных Шаламовских конференций, составитель 4-х Шаламовских сборников; печатался в журналах: «Свободная мысль», «Отечественная история», «Вопросы истории», «Вопросы литературы», «Независимая газета», «Диалог», «Байкал»; Член Союза журналистов (с 1977), член редколлегии и консультант проекта по разработке сайта о В. Шаламове (shalamov.ru); Увлечения: история России, литература и искусство, путешествия по России.
Награды
- Почётная грамота губернатора Вологодской области (2006), почетная грамота ВГТРК (2001);
- 5 апреля 2013 г., в Москве, Валерию Есипову присудили премию имени В. Я. Лакшина журнала «Юность» за лучшую публикацию 2012 г. в области критики и литературоведения - за статью «Шаламов в «Юности» (журнал №6,2012).
Книги
- Варлам Шаламов и его современники. — Вологда: Книжное наследие, 2007. — 270 с. ISBN 978-5-86402-213-9
- Житие великого грешника: Документально-лирическое повествование о судьбе русского пьяницы и замечательного историка-самоучки Ивана Гавриловича Прыжова. М.,2011. — 496 с. ISBN 978-5-93165-277-1
- Шаламов. — М.: Молодая гвардия, 2012. — 346[6] с.: ил.— (Жизнь замечательных людей: сер. биогр.; вып.1374). ISBN 978-5-235-03528-7
- Рецензии:
- Андрей Турков «Упрямая самостоятельность» - журнал «Знамя», 2013,№3
- Ефим Гофман «Одиночный замер Варлама Шаламова» - там же;
- Захар Прилепин «Мертвые в развес» - газета «Свободная пресса» от 24.02.2013;
- В. Т. Шаламов, Колымские рассказы: Избранное. СПб. Изд-во «Вита Нова».2013 (составление, статья и комментарии В. В. Есипова).
Публикации
- Не верьте «бесам».//Диалог, 1991, сентябрь С.76-87.
- Кадьякский сюжет Варлама Шаламова.//Русская Америка,1993,№ 1
- Шаламовский сборник. Вып. 1. Сост. В. В. Есипов — Вологда, 1994. — с.248.
- «Вы будете гордостью России, Шаламов». Предисловие к кн: Шаламов В. Четвёртая Вологда. Вологда. Грифон.1994
- «Пусть мне «не поют» о народе» (образ народа в прозе В. Шаламова и И. Бунина)».//IV международные шаламовские чтения. М. Республика.1997.
- «Он твёрже своего камня…» (В. Шаламов и А. Камю: опыт параллельного чтения)//Шаламовский сборник. Вып.2. Вологда.1997
- Провинциальные споры в конце ХХ в. — Вологда, 2000.
- Shalamov et L' espirit resistanse — Шаламов и традиции Сопротивления.// Cahies du mouvement ouvrier/ Paris.2000/No.10.
- Travailler avec la tete ou avec les genoux? (Varlam Shalamov et Alexandre Soldgenitcin) — Работа головы или работа колен? (Варлам Шаламов и Александр Солженицын)// Там же. 2001,No.15.
- Le spirale Netcyaev — Спираль Нечаева.// Там же, 2002, No.19.
- Рецензия на книгу Ф. М. Лурье о С. Нечаеве.// Отечественная история. М., 2003. — № 5. — С.177-180.
- «Последний бой майора Пугачева». После фильма. Размышления о прозе В. Шаламова.//Историк и художник, 2006,№ 4 (10)
- [www.lib.ua-ru.net/diss/cont/165342.html Диалог «художник и власть» как инновационный ресурс культуры: диссертация… кандидата культурологии: 24.00.01 СПб., 2007 158 с. РГБ ОД, 61:07-24/102]
- Встречи без встреч (А. Т. Твардовский и М. Я Гефтер).// Вопросы литературы, 2007,No.1.
- А. Т. Твардовский и А. И. Солженицын. // «…Все на русском языке». Вторые твардовские чтения. Смоленск.2007.
- Негромкое столетие Шаламова.//Знамя, 2008,№ 2
- составитель. Вологодская ссылка (XIX — начало XX в.) / ГУК Вологодский гос. историко-архитектурный и художественный музей-заповедник; [текст, подбор лит. материалов и ил. — В. В. Есипов]. Вологда: Издательский Дом Вологжанин, 2009.
- [www.booksite.ru/fulltext/3sh/ala/mov/19.htm «РАЗВЕЯТЬ ЭТОТ ТУМАН» (поздняя проза В. Шаламова: мотивации и проблематика)]
- А. Твардовский и «Новомирская» альтернатива.// « Найти себя в себе самом» — Пятые твардовские чтения. Смоленск, 2010.
- Н. С. Лесков и И. Г. Прыжов.// Лесковиана. Международный сборник научных трудов. М.-Орёл.2010
- Что завещал Ленин, и что — Шаламов? // Шаламовский сборник. Вып.4. /Сб. статей. Сост. и ред.: В. В. Есипов, С. М. Соловьёв. — М.: Литера, 2011. — С.227-248.
- Хлеб-соль и правда Твардовского. //Литературная газета, 2011,No.50.
- Шаламов в «Юности».//Юность,2012,No.6.
- Шаламов. Главы из книги.//Дружба народов,2012,No.8.
- [nvologda.ru/?p=2715 Наперекор носорогам. Интервью газете «Наша Вологда» в связи с выходом книги «Шаламов» в ЖЗЛ (21 июня 2012 г.)]
Напишите отзыв о статье "Есипов, Валерий Васильевич"
Литература
- Ральф Хюбнер. Who is who в России. Основное издание. 3 издание. Швейцария: 2009. — С.803. Ralph Hübner (Who is who в России, 3 выпуск 2009 г. Энциклопедия личностей серии Hübners Who is who. / Составлено редакцией в России. Who is who, Verlag für Personenenzyklopädien AG Alpenstrasse 16, CH-6304 Zug Schweiz./ — C.803.)
- Валерий Рыбаков. Провинциальные споры в конце ХХ века (рецензия)//Новый журнал, 2003,No.232.
- Андрей Турков. Милость к падшим (рецензия на книгу "Житие великого грешника"//Дружба народов,2011,No.6.
- Лев Данилкин. Воскрешение Шаламова (рецензия на книгу "Шаламов" в серии ЖЗЛ)//www.afisha.ru/personalpage/191552/
Ссылки
- [shalamov.ru/authors/21.html Валерий Есипов]
- [shalamov.ru/research/102/ Валерий Есипов «Шаламов и Солженицын: один на один в историческом пространстве»] // Есипов В. В. Варлам Шаламов и его современники. – Вологда, издательство Книжное наследие, 2007. - С. 105-178.
- [shalamov.ru/research/157/ Шаламов улыбается...]
- [scepsis.ru/authors/id_160.html СКЕПСИС Валерий Есипов]
Отрывок, характеризующий Есипов, Валерий Васильевич
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
