Если это будет продолжаться…

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Если это будет продолжаться…
If This Goes On—
Жанр:

Научная фантастика, Антиутопия

Автор:

Роберт Хайнлайн

Язык оригинала:

английский

Дата первой публикации:

1940

«Если это будет продолжаться…» (англ. If This Goes On—) — научно-фантастическая повесть Роберта Хайнлайна из цикла «История будущего». Впервые опубликована по частям в Astounding Science Fiction в 1940 году, в 1953 расширенная версия издана в сборнике «Революция в 2100 году» (англ. Revolt in 2100)[1]. Повесть посвящена угрозе установления в США теократической диктатуры, так как этот вариант развития страны рассматривался Хайнлайном всерьёз ко времени написания произведения[2].





Сюжет

История разворачивается в теократическом будущем Америки, где правит очередной «Воплощённый Пророк». Первым Пророком был Неемия Скудер, проповедник из американской глубинки, избранный президентом и захвативший всю полноту власти в стране.

Джон Лайл, младший офицер армии Пророка, служит в столице, Новом Иерусалиме. Искренне преданный режиму в начале, он подвергает свою веру сомнению, когда влюбляется в одну из девственниц для Пророка, сестру Юдифь. Она не захотела оказывать сексуальные услуги Пророку, когда на неё пал жребий, поэтому была изолирована. При помощи своего друга Зебадии Джонса (Зеба) и одной из девственниц Джон связывается с подпольем, Каббалой, ради освобождения Юдифь. Ему открывают глаза на ситуацию в стране и он вместе с Зебом присоединяется к сопротивлению. После разработки плана Джон освобождает Юдифь, но его самого вскоре раскрывают и арестовывают. От многочисленных пыток инквизиции он теряет сознание и пропускает своё освобождение, организованное соратниками.

Пока Джон поправляется после пыток в безопасном месте, Юдифь благополучно вывозят в Мексику. Выздоровев, он получает задание пробраться под чужим именем в главный штаб Каббалы, расположенный в другой части страны. В пути Джона раскрывают органы контроля и ему приходится уходить от преследования. Штаб оказывается расположен в глубоких подземных пещерах, где уже работает Зеб, который добрался раньше него. Джон вливается в работу штаба по подготовке революции, став помощником командующего, генерала Хаксли.

Работая там, Джон получает письмо от Юдифь, которая сообщила ему о своем предстоящем браке с другим человеком. С чистой совестью он начинает роман с Магдалиной, бывшей девственницей из дворца Пророка, которая свела Джона и Зеба с подпольем.

Когда приходит время, революция успешно осуществляется и вся страна, кроме Нового Иерусалима, захвачена. Но среди революционеров нет единства, Каббала является лишь одной из сил сопротивления Пророку. Пока повстанцы разрабатывают будущую конституцию для свободного государства, войска готовятся к штурму Нового Иерусалима. Джон и Магдалина женятся перед самым штурмом.

Во время боя генерал Хаксли получает ранение и Джон берёт на себя временное командование, хотя и не имеет права по рангу этого делать. Он приводит революционеров к победе, войска врываются в дворец, чтобы взять Пророка живым. Однако они обнаруживают лишь его останки, растерзанные дворцовыми девственницами — «от него осталось ровно столько, чтобы его можно было опознать».

Интересные факты и отсылки

  • Первоначально повесть должна была называться «Vine and Fig Tree», что является библейской цитатой с двойным подтекстом («жить под виноградником и смоковницей» — 3 Цар 4:25 — иносказательно означает мир и благосостояние). Здесь с одной стороны Хайнлайн иронизирует над низким культурным и социальным уровнем теократии Скудера, с другой стороны делает отсылку к прощальному обращению Джорджа Вашингтона к нации, где последний использовал данную цитату для описания идеального формата власти[1].
  • Фамилия главного героя — Лайл — отсылает к деду Хайнлайна по материнской линии, доктору Альву Э.Лайлу, который оказал большое влияние на писателя в детстве. В начале своей карьеры Хайнлайн неоднократно пользовался псевдонимом Лайл Монро[3].
  • Теократический режим Пророка имеет явные антисемитские черты, например, сопротивление в целом называют Каббалой, а евреи имеют статус париев и живут в резервациях. С учётом времени написания повести, это роднит режим с нацистской Германией.
  • В финальном штурме Нового Иерусалима участвовали огромные сухопутные крейсеры — в 30-е годы развитие подобной техники казалось многим писателям вероятным и перспективным.
  • В распространённом русском переводе переводчиком выброшен (отцензурирован), к примеру, кусок о важности цензуры (запрета знаний) и обмана для управления людьми с минимальными усилиями:
I began to sense faintly that secrecy is the keystone of all tyranny. Not force, but secrecy . . . censorship. When any government, or any church for that matter, undertakes to say to its subjects, ‚This you may not read, this you must not see, this you are forbidden to know’, the end result is tyranny and oppression, no matter how holy the motives. Mighty little force is needed to control a man whose mind has been hoodwinked; contrariwise, no amount of force can control a free man, a man whose mind is free. No, not the rack, not fission bombs, not anything-you can’t conquer a free man; the most you can do is kill him.

— Глава 6

Связь с другими произведениями

Впервые Неемия Скудер в мире «Истории Будущего» упоминается в рассказе «Логика империи», опубликованном чуть позже данной повести. Непосредственно становлению диктатуры пророка должна была быть посвящена ненаписанная повесть «The Sound of His Wings». Также он упоминается в финале романа «Уплыть за закат» и в самом первом романе Хайнлайна «Нам, живущим», но там Скудеру не удаётся захватить власть.

Разрабатываемый революционерами пакт о регулировании общественной жизни будущего американского государства воплотился в Ковенант, который действовал в последующих произведениях: «Ковентри», «Неудачник» и «Дети Мафусаила».

Напишите отзыв о статье "Если это будет продолжаться…"

Примечания

  1. 1 2 [www.heinleinsociety.org/rah/works/novels/ifthisogoeson.html Билл Паттерсон (2000). «Изучение „Если это будет продолжаться…“»]  (англ.)
  2. Р.Хайнлайн. Угроза с Земли, «Эксмо», 2007, ISBN 5-7921-0738-3 (ошибоч.). Повесть о ненаписанных повестях (стр. 733—738)
  3. Р.Хайнлайн. Угроза с Земли, «Эксмо», 2007, ISBN 5-7921-0738-3 (ошибоч.). Комментарии А.Ермолаева к стр. 520

Ссылки

Отрывок, характеризующий Если это будет продолжаться…

– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.