Есфирь

Эта статья — о библейской фигуре. Об астероиде см. (622) Эсфирь.

Есфи́рь, или Эсфирь (ивр. ‏אסתר‏‎, Эсте́р) — главная героиня одноимённой книги Танаха (Ветхого Завета) и событий связанных с праздником Пурим. Одна из знаменитых библейских женщин.

История Есфири

Есфирь (прежде Гадасса) была родственницей, а потом и приёмной дочерью еврея Мардохея (Мордехая), жившего в Сузах и однажды спасшего жизнь персидскому царю Артаксерксу. Когда царь выбирал себе новую жену, вместо отвергнутой им гордой царицы Астинь (греч., в оригинале: Вашти), выбор его пал на Эсфирь. Эсфирь была не только красива. Это была тихая, скромная, но энергичная и горячо преданная своему народу и своей религии женщина.

Возвышение иудейки возбудило и зависть и злобу у некоторых придворных и особенно у Амана — амаликитянина, пользовавшегося властью с крайним высокомерием и деспотизмом. Раздражённый тем, что Мардохей относился к нему без раболепства, Аман решил погубить не только его самого, но и весь его народ, и добился согласия царя на издание указа об истреблении евреев. Узнав об этом, Мардохей потребовал от Эсфири, чтобы она заступилась перед царём за свой народ. Мужественная Эсфирь под страхом потерять своё положение и жизнь, вопреки строгому придворному этикету явилась к царю без приглашения и убедила его посетить приготовленный ею пир, во время которого и обратилась к нему с просьбой о защите. Узнав в чём дело, царь приказал повесить Амана на той виселице, которую он приготовил, было, для Мардохея, а в отмену указа об истреблении иудеев разослан был новый указ: о праве иудеев защищаться и истребить тех, кого они считают своими врагами и кто нападал на них. В силу этого указа иудеи получили право защищаться с оружием в руках, восстали и убили множество врагов (около 70 тыс. чел.), причём и десять сыновей Амана подверглись одной участи со своим отцом.

Могила Есфири и Мардохея, а также храм, посвящённый им, находится в городе Хамадан (древние Экбатаны) в современном Иране.

Книга Есфири

В воспоминание об этом событии у иудеев был установлен особый праздник Пурим. Эта история описана в Книге Есфирь, помещенной в русской Библии между Книгами Юдифь и Иова. Она написана на иврите с включением отдельных персидских и арамейских слов. В подлинном еврейском тексте ни разу не встречается имени Бога. Историчность книги сомнительна, но нет убедительных доказательств и обратного. Такие библеисты, как Землер, видели в книге Есфирь не действительную историю, а своего рода притчу. Тем не менее, описанные подробности быта и обстановки, самый характер царя, под которым, по видимому, подразумевается Ксеркс I (в греческом переводе Артаксеркс), особенности языка, масса персидских и зендских имён — всё это указывает на источник, живший в то время и в том месте. Имя Ахашверош вполне соответствует клинописному Хшайярша.

В искусстве

Образ Есфири многие века вдохновлял служителей искусств. Художники итальянского Ренессанса Боттичелли, Мантенья и Тинторетто отразили на своих полотнах те или иные события, связанные с её жизнью. Её писали Рубенс и Рембрандт, ей посвятил свою ораторию Гендель, а великий французский драматург Расин написал трагедию «Есфирь». Так же И. Г. Грегори написал и поставил первую пьесу для русского театра: "Артаксерксово действо".

В фильмах

По мотивам библейской истории было снято примерно полтора десятка фильмов, среди которых:

• 1960 — «Есфирь и царь», режиссёра Рауль Уолш
• 1986 — «Есфирь», израильского кинорежиссёра Амоса Гитая
• 1993 — «Есфирь», мультфильм
• 1999 — «Библейская коллекция: Есфирь Прекрасная»
• 2006 — Одна ночь с королём

В астрономии

В честь Есфири назван астероид (622) Эсфирь, открытый в 1906 году.

См. также

• «Туалет Есфири»

Ссылки

• [www.eleven.co.il/article/15120 Эсфирь] — статья из Электронной еврейской энциклопедии

Литература

• Лопухин А. П.,. Есфирь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Есфирь

Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.