Ефимов, Дмитрий Ардалионович

Дмитрий Ардалионович Ефимов
генерал-майор Д. А. Ефимов
Место рождения	слобода Верхняя Макеевка Донецкого округа, область Войска Донского, Российская империя
Место смерти	Москва, Советский Союз
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ, ВОХР
Годы службы	1925 — 1949, 1952
Звание
Награды и премии
В отставке	с 30 марта 1949 в отставке, в декабре 1952 вышел на пенсию

Дмитрий Ардалионович Ефимов (1904—1987) — народный комиссар государственной безопасности Литовской ССР, генерал-майор (1945).

Биография

Родился в русской семье священника. В 1919 окончил 5 классов коммерческого училища в Ростове-на-Дону, затем вернулся в родную слободу, где с января 1920 работал учеником слесаря мастерской Полякова. В январе 1921 — феврале 1922 из-за болезни не работал, жил на иждивении сестры на хуторе Зотовский Верхне-Макеевской волости. С марта 1922 секретарь ревкома и сельсовета, в ноябре 1923 — декабре 1924 член правления волостной избы-читальни и сельскохозяйственного товарищества.

В органах госбезопасности с января 1925. Службу начал в частях погранохраны ОГПУ: красноармеец, затем помощник начальника заставы и помощник уполномоченного 47-го ПОГО ОГПУ, Туркменская ССР. В марте 1927 поступил в Высшую пограничную школу ОГПУ. После её окончания в сентябре 1928 вернулся в Среднюю Азию, работал в Узбекской ССР: помощник уполномоченного Полпредства (полномочного представительства) ОГПУ в Средней Азии в Ташкенте. С ноября 1929 уполномоченный ГПУ Узбекской ССР в Самарканде, с июня 1930 старший уполномоченный Полпредства ОГПУ в Средней Азии. Член ВКП(б) с апреля 1930. Одновременно учился, в 1930 окончил 2 курса Ташкентского коммунистического университета. С октября 1932 в центральном аппарате ОГПУ-НКВД, работал по экономической линии: оперуполномоченный 2-го отделения ЭКУ ОГПУ, с 1 мая 1934 5-го отделения ЭКУ ОГПУ — ЭКО ГУГБ НКВД СССР. Затем занимал руководящие должности в ЭКО и транспортных подразделениях НКВД-МГБ:

• Помощник начальника 3-го отделения ЭКО ГУГБ НКВД СССР (25 мая 1935 — декабрь 1936);
• Помощник начальника 9-го отделения 3-го отдела ГУГБ НКВД СССР (декабрь 1936 — 15 августа 1937);
• Начальник 1-го отделения — помощник начальника 11-го отдела ГУГБ НКВД СССР (15 августа 1937 — июнь 1938);
• Заместитель начальника 2-го отдела Главного транспортного управления НКВД СССР (июнь 1938 — 7 апреля 1940);
• Начальник ДТО НКВД Горьковской железной дороги (7 апреля — 10 октября 1940), в июле 1940 направлен в загранкомандировку в Латвию.
• Начальник Водного отдела НКВД Латвийской ССР (11 октября 1940 — март 1941);
• Начальник Разведывательного отдела НКГБ Латвийской ССР (март — июль 1941);
• Заместитель начальника Особого отдела НКВД Северо-Западного фронта (июль — август 1941);
• Начальник ТО НКВД Томской железной дороги (26 августа 1941 — 17 декабря 1942);
• Заместитель начальника 1-го отдела Транспортного управления НКВД СССР (17 декабря 1942 — 21 мая 1943);
• Начальник ТО НКГБ железной дороги им. В. В. Куйбышева (27 мая 1943 — 11 июля 1945).

С 11 июля по 4 августа 1945 заместитель наркома госбезопасности Литовской ССР, затем до 3 января 1946 временно исполняющий обязанности наркома госбезопасности Литовской ССР, после чего народный комиссар (министр) госбезопасности Литовской ССР до 23 февраля 1949. С 23 февраля 1949 в распоряжении Управления кадров МГБ СССР, 30 марта того же года уволен из МГБ по болезни. С мая 1949 проживал в Москве. В марте — декабре 1952 работал начальником Управления ВОХР МПС СССР, в декабре 1952 вышел на пенсию.

Звания

• 1936, старший лейтенант государственной безопасности;
• 05.11.1937, капитан государственной безопасности;
• 30.11.1942, майор государственной безопасности;
• 14.02.1943, полковник государственной безопасности;
• 29.03.1945, комиссар государственной безопасности;
• 09.07.1945, генерал-майор.

Награды

• орден Ленина (29 июля 1945);
• 2 ордена Красного Знамени (12 мая 1945);
• орден Отечественной войны I степени (8 апреля 1947);
• 2 ордена Красной Звезды (19 декабря 1937, 3 ноября 1944);
• орден «Знак Почёта» (2 августа 1942);
• 4 медали;
• нагрудные знаки «Почётный работник ВЧК-ГПУ (XV)» (31 августа 1937), «50 лет пребывания в КПСС» (2 ноября 1982).

Литература

• Петров Н. В. Кто руководил органами госбезопасности, 1941—1954: Справочник / Междунар. о-во «Мемориал», РГАСПИ, ГАРФ, ЦА ФСБ России. — М.: О-во «Мемориал», «Звенья», 2010.
• Tininis V., Komunistinio režimo nusikaltimai Lietuvoje 1944—1953. I t., Vilnius 2003.

Ссылки

• [shieldandsword.mozohin.ru/personnel/efimov_d_a.htm Биография]
• [www.knowbysight.info/YeYY/00836.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]

Отрывок, характеризующий Ефимов, Дмитрий Ардалионович

Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.