Ефимов, Леонид Георгиевич

Леонид Георгиевич Ефимов
Л. Г. Ефимов с Георгиевским крестом 4-й степени
Дата рождения	25 июля (6 августа) 1890(1890-08-06)
Место рождения	Ярославль, Ярославская губерния, Российская империя
Дата смерти	1985(1985)
Место смерти	Ярославль, Ярославская область, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1911—1926
Звание	капитан
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России
Награды и премии	4-й ст. ГК 1ст. ГК 2ст. ГК 3ст. ГК 4ст.
В отставке	рабочий

Леонид Георгиевич Ефимов (1890—1985) — русский лётчик Первой мировой и Гражданской войн; кавалер Георгиевских крестов всех четырёх степеней и офицерского ордена Святого Георгия.

Биография

Родился 25 июля (6 августа) 1890 года в Ярославле в семье с десятью детьми. Отец работал составителем поездов на железной дороге. Закончил три класса в Ярославском народном училище.

В 1911 году призван на срочную службу в 6-й Сибирский сапёрный батальон. Был направлен в моторно-механический класс Сибирского воздухоплавательного батальона для обучения на авиационного механика. С 15 ноября 1912 года по сентябрь 1913 года в числе шести «нижних чинов» учился летать в Офицерской школе авиации Отдела воздушного флота.

Лётчик Первой мировой войны. С 9 сентября 1913 года в 5-м Сибирском корпусном авиационном отряде. С 16 ноября 1914 года во 2-й авиационной роте. С декабря 1914 года в 13-м корпусном авиационном отряде. С 28 октября 1915 года по 11 марта 1916 года обучался на самолётах истребительного типа в Севастопольской военной авиационной школе. 11 марта 1916 года в 13-м корпусном авиационном отряде. С 16 июля 1916 года в 5-м авиационном отряде истребителей. С 29 апреля 1917 года в 13-м корпусном авиационном отряде. 25 апреля 1917 года за боевые отличия произведён в прапорщики. Кавалер Георгиевских крестов всех четырёх степеней и офицерского ордена Святого Георгия.

Осенью 1917 года попал в немецкий плен и десять месяцев пробыл в лагере для военнопленных в Прейсешгаланде. Вернувшись из плена вступил в Вооружённые силы Юга России. С 19 января 1919 года младший механик 2-го авиационного парка, затем летчик 2-го авиационного отряда. 1 апреля 1919 года исключён из списков отряда как не вернувшийся по эвакуации Одессы.

1 июля 1919 года мобилизован в Красную Армию. В 1919—1922 годах военный лётчик 23-го авиационного отряда РККВВФ. Воевал на Южном фронте (1919—1920), против отрядов Махно и поляков (1920—1921),

В 1921 году был ранен. С 1 сентября 1922 года военный летчик 8-го авиационного отряда Уральского военного округа. В 1923—1924 годах в составе 8-го авиационного отряда истребителей сражался на Туркестанском фронте против басмачей. Награждён золотыми и серебряными часами. С 1924 года на преподавательской работе: лётчик-инструктор Московской авиационной школы, потом 1-й высшей авиашколы. 15 февраля 1926 года уволен со службы «по собственному желанию».

Вернулся в Ярославль и до конца жизни оставался простым рабочим: слесарем на 4-м лесозаводе Ярославской железной дороги и слесарем нефтесклада (1926), мотористом пожарного гаража нефтесклада (1927—1930), мотористом пожарного гаража Лесозавода им. А. В. Суворова (1930—1941), мотористом на механическом заводе (1941—1947), машинистом нефтеперекачки на станции Всполье (1947—?). Был приписан авиационным техником в 25-м авиационном парке (1930), 27-м авиационном парке в Тамбове (1931), 2-й лётной школе Борисоглебска (1934), 23-м авиационном батальоне (1936); с 1938 год капитан запаса. Семьи не завёл и жил с сестрой.

Умер в 1985 году. Сохранился его дом в Ярославле (Красный Перекоп, улица 2-я Рабочая, 80), построенный им собственноручно в 1926 году.

Награды

• Георгиевские кресты
  • 4-й степени № 182647
  • 3-й степени № 38419. Приказом по 1-й армии № 665 от 26.03.1915 г. «за то, что 5, 6 и 7 января 1915 г., летая с офицером-наблюдателем, проводил глубокую разведку расположения противника в районе Илов-Рушки-Млодзешин и давал всегда точные и определенные сведения».
  • 2-й степени
  • 1-й степени № 11710. Приказом по 5-й армии № 665 от 04.07.1916 г. «за то, что с 15-го марта 1916 г. совершил 8 воздушных разведок, 3 фотографирования неприятельских позиций и 4 бомбометания. Все полёты выполнены были под действительным огнём неприятельских батарей, причём аппарат много раз получал пробоины. Несмотря на явную опасность, всегда спокойно управлял аппаратом, выполнял возложенные на него задачи и доставлял важные о противнике сведения. 4-го апреля, встретив немецкий „Альбатрос“, пулемётным огнём заставил его повернуть обратно, и преследовал его, снижаясь до 900 метров, пока не был встречен огнём неприятельских батарей и получил пробоины. 13-го апреля, также встретив огнём немецкий „Альбатрос“, заставил его спланировать к своим. Также 11-го апреля, под сильным и действительным огнём батарей противника, вместе с другим аппаратом 13-го отряда, сбросил бомбы в склады на стан. Еловка. Склады были зажжены и горели два дня».
• Орден Святого Георгия 4-й степени. Приказом по 5-й армии № 899 от 10.10.1917 г. «за то, что 19-го августа 1917 г., в районе Ново-Александровского шоссе вступил в единоборство с неприятельским самолётом и, сблизившись на 50—70 метров дистанции, несмотря на повреждения собственного аппарата, пулемётным огнём настолько повредил немецкий аппарат, что последний вынужден был спуститься в нашем расположении, причём были взяты в плен 2 неприятельских лётчика и аппарат со всем вооружением и снаряжением».
• Золотые часы — в годы Гражданской войны.
• Серебряные часы «за пятилетнюю службу в ВВС РККА» — 1924 год.

Георгиевские награды и фотография были проданы на аукционе в 2008 году за 4,5 млн рублей [www.numismat.ru/au.shtml?au=54&per=&descr=&material=&nominal=&lottype=&ordername=&orderdirection=ASC&num=10&page=16].

Литература

• Соколов Н. А. Один из первых русских лётчиков [интервью] // Северный рабочий. — 25 сентября 1980.
• [www.retroplan.ru/encyclopaedia.html?sobi2Task=sobi2Details&sobi2Id=395 Ефимов, Леонид Георгиевич] // Авиаторы — кавалеры ордена Св. Георгия и Георгиевского оружия периода Первой мировой войны 1914—1918 годов: Биографический справочник / Сост. М. С. Нешкин, В. М. Шабанов. — М: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2006. — 360 с, илл.
• Егорова Т. [www.sevkray.ru/news/9/20053/ Наш человек в небе и на земле] // Северный край. — 22 мая 2010.

Отрывок, характеризующий Ефимов, Леонид Георгиевич

– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.