Геллер, Ефим Петрович

Ефим Петрович Геллер
Страны:	СССР СССР Россия Россия
Дата рождения:	8 марта 1925(1925-03-08)
Место рождения:	Одесса
Дата смерти:	17 ноября 1998(1998-11-17) (73 года)
Место смерти:	Переделкино
Звание:	гроссмейстер (1952) международный мастер (1951) мастер спорта СССР (1949)
Награды и премии:

Ефим Петрович Геллер (8 марта 1925, Одесса — 17 ноября 1998, Переделкино) — советский шахматист, международный гроссмейстер (1952), один из сильнейших советских шахматистов послевоенных десятилетий. С начала 1950-х по начало 1970-х годов Геллер шесть раз выступал в соревнованиях претендентов, его высшими достижениями были 2—3 места в турнире претендентов 1962 года и полуфинал матчей претендентов 1965 года. Он также семь раз побеждал в шахматных олимпиадах в составе сборной СССР, дважды становился чемпионом СССР по шахматам (в 1955 и 1979 году) и выиграл ряд международных турниров.

Геллер был известен как мастер игры в острых позициях, в том числе с нарушенным материальным равновесием. Он был крупным шахматным теоретиком, внёсшим большой вклад в исследования староиндийской защиты, испанской партии, сицилианской защиты.

Биография

Молодость

Ефим Геллер родился в Одессе. Его отец, Пётр Ефимович Геллер, был любителем шахмат и учеником Бориса Верлинского. В детстве Геллер увлекался футболом, но поступить в футбольную секцию одесского дворца пионеров ему не удалось. Геллер стал ходить в шахматный кружок в том же дворце пионеров и участвовать в юношеских соревнованиях.

Во время Великой Отечественной войны Геллер закончил школу, а затем служил механиком на аэродроме . После демобилизации Геллер поступил на экономический факультет Одесского университета и дебютировал в чемпионате Украины 1946 года, разделив 4—6 места. В следующем чемпионате он занял шестое место и в том же году принял участие в отборе на 16-й чемпионат СССР по шахматам. Геллер выиграл четвертьфинальную группу с результатом 12 из 15, но в полуфинале, проходившем в Свердловске, поделил 5—6 место (7 из 12) и не прошёл в финал. Одновременно Геллер успешно играл в баскетбол и пробился в сборную Одессы. Однако, когда надо было делать выбор между баскетболом и шахматами, Геллер предпочёл шахматы.

В начале 1949 года Геллер разделил 2—3 места в чемпионате Украины, который проходил в его родной Одессе (выиграл Липницкий), а весной выиграл полуфинал чемпионата СССР и получил звание мастера. В 24 года Геллер дебютировал в 17-м чемпионате СССР, в котором играли почти все сильнейшие шахматисты, кроме Ботвинника. Он проиграл две первые партии, но в следующих шестнадцати выиграл у Котова, Болеславского, Флора, Рагозина и ряда других. Перед последним туром Геллер шёл на чистом первом месте, но поражение от молодого Холмова отбросило его на 3—4 места. Первое место разделили Давид Бронштейн и Василий Смыслов.

В чемпионате страны 1950 года Геллер играл неровно и разделил 7—10 места (9 из 17, +7 −6 =4). Следующий чемпионат СССР 1951 года был одновременно зональным турниром ФИДЕ. За первое место боролись чемпион мира Ботвинник, Керес, Петросян, Смыслов и Геллер. В 14-м туре Геллер, впервые играя с чемпионом мира Ботвинником, одержал победу. Эта победа, одержанная 8 декабря 1951 года, ввела его в члены символического клуба Михаила Чигорина. В предпоследнем туре Геллер проиграл Бронштейну, и в итоге чемпионом второй год подряд стал Керес. В марте 1952 года Геллер занял второе место на мемориале Мароци в Будапеште, позади Кереса, но впереди Ботвинника, Смыслова, Петросяна, Сабо и других сильных шахматистов. После этого успеха Геллер с небольшим промежутком стал гроссмейстером СССР и международным гроссмейстером. До 1962 года, когда звание получил Леонид Штейн, Геллер оставался единственным международным гроссмейстером на Украине. Когда сборная СССР по шахматам победно дебютировала на шахматной олимпиаде 1952 года, Геллер на 4-й доске набрал 10½ из 14 (второй результат на доске).

Гроссмейстер

1950-е

На межзональном турнире 1952 года Геллер стал четвёртым (победил с большим отрывом Котов) и прошёл в турнир претендентов. 20-й чемпионат Геллер прошёл в группе лидеров, но упущенная победа над Суэтиным и поражение от Ботвинника за два тура до конца не позволили ему вмешаться в борьбу за первое место (Геллер стал третьим призёром). После этого более полугода Геллер не участвовал в соревнованиях. Турнир претендентов 1953 года, проходивший в два круга при 15 участниках, состоялся в Швейцарии. Геллер слабо стартовал и потом играл неровно (в середине он проиграл подряд три партии и в какой-то момент шёл на предпоследнем месте, на финише выиграл четыре). В итоге благодаря финишному рывку он разделил 6—7 места с Найдорфом, выиграв четыре микроматча и проиграв три (14½ из 28).

Победным для Геллера стал 22-й чемпионат СССР. Со старта борьбу за призы вела группа из четырёх шахматистов — Геллера, Ботвинника, Смыслова и молодого Бориса Спасского. Геллер сильно провёл финиш и, победив в предпоследнем туре Микенаса, опережал преследователей на пол-очка. В последнем туре Геллер чёрными потерпел поражение от мастера Антошина, и его догнал Смыслов. Между двумя победителями состоялся дополнительный матч, в котором шансы не имевшего матчевого опыта Геллера котировались ниже. Плановые шесть партий закончились вничью, а в первой дополнительной партии Геллер выиграл, став таким образом чемпионом СССР. На состоявшемся через несколько месяцев межзональном турнире в Гётеборге Геллер выиграл только одну партию из первых десяти, но сильно проведённая вторая половина позволила ему попасть в турнир претендентов (5—6 место при выводящих первых девяти. В том же году он отыграл турнир в Загребе, но из-за простуды занял только четвёртое—пятое места (с большим отрывом выиграл Смыслов). Прошедший в начале 1956 года 23-й чемпионат страны Геллер пропустил, чтобы подготовиться к турниру претендентов, который состоялся в Амстердаме весной. Первый круг Геллер закончил на чистом первом месте (6 из 9), но во втором проиграл сразу четыре партии и откатился на 3—7 места.

В чемпионате страны 1959 года Геллер набрал всего 50 % очков (10—11 места), но затем он выиграл чемпионат Украины с отрывом в 2 очка от Юрия Николаевского и в 4½ от Леонида Штейна. В конце года Геллер поделил первое место с Таймановым в Дрездене и выиграл очередной полуфинал чемпионата СССР в Ереване.

В 1960 году Геллер, не попавший в сборную на олимпиаду 1960 года в Лейпциге, был назначен её тренером. До этого у него был опыт тренерской работы со сборной Украины на Спартакиаде.

1960-е

	a	b	c	d	e	f	g	h
8									8
7									7
6									6
5									5
4									4
3									3
2									2
1									1
	a	b	c	d	e	f	g	h

Е. Геллер — В. Смыслов, Москва, 1965. Матч претендентов.

Белые проводят атаку, не считаясь с жертвами. Они отдают коня, а следующие несколько ходов под ударом находится ферзь, которого нельзя брать из-за матовых угроз. 24.Лcf1! Л:e4 25.fg!! Сейчас ферзя нельзя взять из-за 26.ghX 25…f6 26.Фg5! Фd7 27.Крg1! (профилактика) 27…Сg7 28.Л:f6! Лg4. Взятие ладьи также вело к проигрышу. 29.gh+ Крh8 30.С:g7+ Ф:g7 31.Ф:g4! Чёрные сдались.

Претендентский цикл 1961—1963 годов начался 28-м чемпионатом СССР (зима 1961 года). Значительную часть турнира Геллер лидировал вместе с Петросяном, но поражения от Штейна в 13-м туре и Фурмана в 17-м не позволили ему бороться за первое место. В последних двух турах Геллер набрал полтора очка и зацепился за 3—4 места (вместе со Штейном). В сентябре на крупном турнире в Бледе Геллер занял шестое место с 11½ очками из 19 и нехарактерными для себя 11 ничьими (победил Таль). В начале 1962 года в Стокгольме состоялся межзональный турнир. Для выхода в турнир претендентов требовалось занять одно из первых шести мест и одновременно — не ниже третьего среди советских шахматистов (по условиям ФИДЕ в турнире претендентов могли играть не более пяти шахматистов из СССР, двое из которых, Таль и Керес, это право уже получили). Несмотря на поражение на старте от аутсайдера Куэльяра, Геллер уверенно разделил 2—3 места с Петросяном (первым с отрывом сразу в 2½ очка стал Фишер). Турнир претендентов на Кюрасао (май—июнь 1962) Геллер прошёл в группе лидеров. После второго круга он делил первое место с Петросяном, после третьего они на пол-очка отставали от Кереса. В четвёртом круге Геллер проиграл Фишеру партию, в которой стоял на выигрыш, и в итоге Петросян опередил его и Кереса на пол-очка. Согласно правилам, игрок, занявший второе место в турнире претендентов, к участию в следующем соревновании претендентов допускался без отбора. Геллер и Керес провели матч за второе место, в котором победил Керес.

Геллеру пришлось участвовать в следующем цикле чемпионата мира с 31-го чемпионата СССР. В зональный турнир напрямую выходили первые шесть призёров. Рекордные 12 ничьих и поражение от Полугаевского перед последним туром оставляли Геллера на 6—8 местах, но благодаря выигрышу у Бондаревского Геллер поднялся на 4—6 места (сразу после разделивших первое место Спасского, Холмова и Штейна). В зональном турнире семеро советских гроссмейстеров играли в два круга. Геллер проиграл две первых партии, провалил финиш и в итоге оказался последним. Он пропустил очередной чемпионат страны, но поехал в качестве тренера на победную для СССР олимпиаду в Тель-Авиве и по её окончании получил звание заслуженного тренера СССР. В начале 1965 года Геллер разделил первое место с Лайошем Портишем в голландском Бевервейке. Тем временем Ботвинник, получивший право участия в матчах претендентов на правах экс-чемпиона мира, отказался от него, и его место было передано Геллеру благодаря высокому месту, занятому в предыдущем турнире претендентов на Кюрасао. В четвертьфинале Геллер играл со Смысловым и набрал необходимые 5½ уже после восьмой партии: первая, третья и пятая партия, в которых Геллер играл белыми, закончились его победой. Однако полуфинал против Спасского с тем же счётом выиграл уже противник одесского шахматиста.

В течение 1966 года Геллер выиграл турнир в Кисловодске с участием ряда гроссмейстеров, в том числе Таля, Штейна, Холмова и Тайманова, и занял третье место в Праге. Чемпионат СССР 1966—1967 годов Геллер закончил на втором месте. Уже в четвёртом туре он выиграл у будущего чемпиона Штейна, а после шестнадцатого тура возглавил таблицу. Но оставшиеся партии Геллер свёл вничью и позволил Штейну финишировать с отрывом в пол-очка. До очередного межзонального турнира Геллер разделил с Ларсеном 3—4 места в Монте-Карло (выиграл Фишер), неудачно сыграл международный турнир в Москве (первое место занял Штейн) и разделил 2—3 места в Скопье, причём во втором туре победил будущего первого призёра Фишера. На межзональном турнире, который проходил в Сусе (Тунис), Геллер с единственным поражением от Решевского в пятом туре занял 2—4 места. С отрывом в полтора очка турнир выиграл Ларсен, Фишер же из-за недовольства расписанием выбыл из соревнования, лидируя после 10 тура. В четвертьфинальном матче претендентов соперником Геллера снова стал Борис Спасский. Он выиграл подряд три чётных партии белыми (при этом в четвёртой партии матча Геллер упустил выигрыш>), окончательный счёт снова был 5½ : 2½. В том цикле Спасский дошёл до матча за титул против Петросяна, выиграл его и стал новым чемпионом мира. При этом перед матчем Геллер вошёл в тренерский штаб Спасского вместе с Крогиусом и Бондаревским.

А в начале 1969 года Геллер принял участие в традиционном Хооговенс-турнире в Голландия. Уже в первом туре Геллер обыграл одного из фаворитов Портиша и в итоге поделил первое место с Ботвинником. Из-за работы со Спасским Геллер пропустил полуфинал чемпионата страны и был включён в финал в последний момент. В финале он играл неровно, но тем не менее разделил выводящие 3—5 места, набрав всего на пол-очка меньше, чем Полугаевский и Петросян. В конце года Геллер сыграл турнир в Белграде, где не попал в число призёров, отстав на пол-очка от первой четвёрки.

Роберт Фишер — Ефим Геллер, Скопье, 1967  

	a	b	c	d	e	f	g	h
8									8
7									7
6									6
5									5
4									4
3									3
2									2
1									1
	a	b	c	d	e	f	g	h

Позиция после 21.Фf4.

1.e4 c5 2.Кf3 d6 3.d4 cd 4.К:d4 Кf6 5.Кc3 Кс6 6.Сc3 e6 7.Сe3 Сe7. 8.Сb3 0-0 9.Фe2 Фa5 10.0-0-0 К:d4 11.С:d4 Сd7 12. Крb1 Сc6 13.f4 Лad8 14.Лhf1 b5 15.f5 Здесь начинается обоюдоострая игра, белые жертвуют фигуру. Также возможно было 15.e5 de 16.fe Кd7 17.Фf4 b4 с взаимными шансами. 15…b4!16.fe bc 17.ef+ Крh8 18.Лf5 Фb4 19.Фf1 К:e4 Естественно проигрывало 19…С:e4 20.Л:f6. 20.a3? Меднис считает этот ход, ослабляющий белого короля и с темпом позволяющий перевести чёрного ферзя на выгодную позицию, первой из двух ошибок, приводящих к немедленному поражению. Однако перспективы атаки белых неясны. Фишер считал выигрывающим продолжением 20.Фf4, однако после 20…bc 21.Лh5 Кc3+ Меднис не находит выигрыша. 20…Фb7 21.Фf4 (см. диаграмму)

21…Сa4!! Теперь чёрные проводят матовую атаку быстрее. 22.Фg4 Сf6 23.Л:f6 С:b3! Здесь можно было проиграть 23…gf 24.Ф:e4! Теперь же нет защиты от одной из двух угроз — 24…Ca2+ с матом или 24…К:f6 с лишней ладьёй. Белые сдались.

1970-е

В 1970 году Геллер вошёл в сборную СССР, игравшую в Белграде «Матч века» против сборной остального мира. На шестой доске он победил Светозара Глигорича со счётом 2½ : 1½ (+1 =3), а единственная выигранная партия получила специальный приз как лучшая победа советской сборной. Летом Геллер принял участие в турнире в Амстердаме. Он слабо прошёл первую половину дистанции, но во второй играл сильно и в итоге занял четвёртое место (после Спасского, Полугаевского и Ульмана). Год завершился межзональным турниром в Пальма-де-Мальорке. Геллер с самого начала вошёл в лидирующую группу, но в 12-м туре он проиграл Фишеру, а затем сделал две ничьих. Однако последовавшие победы над Хюбнером, Смысловым и Решевским позволили Геллеру разделить 2—4 места с Хюбнером и Ларсеном (2-е по дополнительным показателям). Фишер оторвался от соперников на рекордные 3½ очка. В начале следующего года Геллер занял 2-е место на мемориале Капабланки (победил Горт). В четвертьфинальном матче претендентов соперником Геллера стал Виктор Корчной, который победил со счётом 5½:2½ (+4 −1 =3), при этом в трёх партиях Геллер просрочил время.

Летом Геллер готовил к юношескому чемпионату мира Рафаэля Ваганяна. В конце 1971 года состоялся чемпионат СССР, вторую половину которого Геллер провалил, заняв в итоге четырнадцатое место. После этого он сосредоточился на работе со Спасским, которому предстоял матч за титул чемпиона мира против Фишера, был главным секундантом Спасского на матче в Рейкьявике. За весь 1972 год Геллер сыграл только один турнир в Кисловодске.

В первой половине 1973 года Геллер выиграл турнир в Будапеште (впереди Карпова) и разделил первое место в двухкруговом турнире в Хилверсюме с Сабо. А в июле—августе в бразильском Петрополисе прошёл очередной межзональный турнир. В матчи претендентов выходило трое победителей, и за два тура до конца Геллер делил 2—3 места с Мекингом (позади Портиша). В итоге Мекинг перебрался на первое место, а Портиша и Геллера догнал Полугаевский. «Лишнего» определял дополнительный матч-турнир, и им стал Геллер, проигравший микроматчи из четырёх партий обоим соперникам.

В 1975 году Геллер одержал две победы — сначала в Тиссайде, на мемориале К. Александера, а затем на мемориале Алехина в Москве. Второй успех на соревновании с участием Спасского, Петросяна, Таля, Корчного и Горта, Роберт Бирн назвал одним из величайших триумфов длинной карьеры Геллера. В следующем году он победил в турнире в Лас-Пальмасе и занял 8—10 места в чемпионате СССР, при этом нанеся эффектное поражение победителю турнира — чемпиону мира Анатолию Карпову. Последним крупным успехом Геллера стала победа в чемпионате СССР 1979 года. Он занял первое место, опередив гораздо более молодых соперников — девятнадцатилетнего Артура Юсупова, шестнадцатилетнего Гарри Каспарова и тридцатилетнего Юрия Балашова. При этом до Геллера никто не выигрывал чемпионат СССР в возрасте 54 лет и никто не выигрывал его двадцать четыре года спустя после предыдущей победы. Геллер был включён в состав сборной СССР на олимпиаде 1980 года, которая стала для него седьмой. Сборная заняла первое место, Геллер — второе на четвёртой доске.

Последние годы

В дальнейшем турнирные результаты Геллера пошли на спад. В 48-м, 50-м и 52-м чемпионатах страны он делил места в нижней части таблицы.

В конце 1980-х Геллер добился нескольких турнирных успехов. Он победил в Дортмунде (1989) и разделил первые места в Берне (с Д. Кампорой, 1987) и Нью-Йорке (с Г. Кайдановым, 1990).

В 1991 году Геллер и Василий Смыслов стали победителями первого чемпионата мира среди «сеньоров» (шахматистов, которым уже исполнилось шестьдесят лет). По дополнительным показателям на первое место вышел Смыслов. В следующем, 1992 году, на аналогичном турнире в Германии Геллер стал единоличным победителем и удостоен звания чемпиона мира среди «сеньоров».

Последним турниром Геллера был чемпионат России по шахматам 1995 года. В проходившем по швейцарской системе турнире семидесятилетний гроссмейстер набрал 5 очков в 11 партиях. Геллер умер 17 ноября 1998 года от осложнений, вызванных болезнью сердца и раком простаты, в больнице рядом с Переделкино и был похоронен на Переделкинском кладбище.

Личная жизнь

Жена Геллера Оксана Георгиевна была балериной в Одесском театре. Геллер, который был на 12 лет старше жены, познакомился с ней в конце 1957 года, через полгода они поженились, ещё через год родился единственный сын Александр. В свободное время Геллер любил играть в карты, домино, бильярд. Геллеры приобрели дом в Переделкино, среди друзей семьи были писатели Аркадий Арканов и Валентин Катаев, одессит, как и Геллер.

По воспоминаниям Генны Сосонко, Геллер, хотя так и не вступил в КПСС, был предан советским ценностям, в печати критиковал западный строй и Фишера как его представителя, а после турнира в Голландии, в котором Геллер и эмигрировавший из СССР Сосонко разделили первое место, в посвящённой турниру статье сознательно не упомянул последнего.

Творчество

	a	b	c	d	e	f	g	h
8									8
7									7
6									6
5									5
4									4
3									3
2									2
1									1
	a	b	c	d	e	f	g	h

В. Корчной — Е. Геллер, Москва, 1963. Спартакиада народов СССР.

Белые рассчитывали отогнать чёрного ферзя с линии c. Однако Геллер сознательно идёт на позицию с нестандартным соотношением материала, отдавая ферзя за ладью, слона и пешку и получая взамен инициативу и фигурную игру. 19...Фc4! 20.g4 К:g4! 21.Кe4. (на 21.fg могло последовать. 21...Ф:g4+ 22.Фg2 Ф:g2+ 23.Кр:g2 Сh3+! 24.Кр:h3 Л:f1 25. Л:f1 Л:c3 и так далее). 21...К:e3 22.Л:c4 К:c4 23.Фc1 b5. Чёрные получили большой позиционный перевес и в дальнейшем выиграли.

Геллеру принадлежат слова: «Больше всего мне нравится логика шахмат, возможность анализировать, творить». Говоря о достижениях Геллера-теоретика и аналитика, Михаил Ботвинник писал в 1968 году: «Сейчас идеи Геллера в области дебютов, в области той части партии, которая связывает дебют с серединой игры, стали общим достоянием. По существу, до Геллера такие современные начала, как все индийские и староиндийские построения, мы как следует не понимали. Идеи его ярки, и это относится не только к дебюту, но также к миттельшпилю и эндшпилю». Геллер глубоко разработал староиндийскую защиту за чёрных, сделав её популярным дебютом на самом высоком уровне, хотя Болеславский и Бронштейн изучали староиндийскую защиту и ранее. Среди успехов Геллера чёрными в староиндийской защите — победа в его первой партии против Ботвинника (мемориал Мароци, 1952) и решающая партия против Смыслова дополнительного матча за первое место чемпионата СССР 1955 года. В 1980 году Геллер опубликовал монографию о староиндийской защите. Геллер внёс большой вклад в изучение испанской партии и сицилианской защиты за оба цвета, его именем названы гамбит Геллера в славянской защите 1.d4 d5 2. c4 c6 3. Кf3 Кf6 4. Кc3 dc 5. e4 b5 6. e5 и система Геллера в защите Робача 1.e4 g6 2.d4 Сg7 3.Kf3 d6 4.c3.

Геллер был разносторонним игроком: он умел выстраивать глубокие стратегические планы, обладал высокой техникой и комбинационным мастерством. Геллер нередко играл в «гамбитном» стиле, жертвуя материал в обмен на инициативу или позиционные выгоды. Геллер был известен и как мастер анализа отложенных партий. На олимпиаде 1962 года при анализе центральной партии Ботвинник — Фишер Геллер нашёл этюдное спасение за белых в, казалось, проигранном ладейном эндшпиле, имевшее и большое теоретическое значение.

Геллер был известен своей успешной игрой против чемпионов мира. Он имел положительный общий счёт против шахматистов, в разное время бывших чемпионами мира (+39 −31 =123), и положительные личные счета против четырёх из них: +4 −1 =5 с Ботвинником, +11 −7 =31 со Смысловым, +6 −2 =33 с Петросяном и +5 −3 =2 с Фишером. Геллер был одним из двух топ-гроссмейстеров (вместе с Талем), кто имел положительный счёт против Фишера. В 1976 году на чемпионате СССР Геллер выиграл блестящую партию с фейерверком жертв у Анатолия Карпова. В то же время Геллер был нестабильным матчевым бойцом и имел недостаточную психологическую устойчивость, что нередко не позволяло ему играть в полную силу после поражений.

На протяжении своей карьеры Геллер неоднократно выступал в роли тренера, как работая с отдельными шахматистами на ответственных соревнованиях, так и возглавляя команды, в том числе сборные СССР на олимпиадах. Позднее Геллер говорил, что ему больше подходит работа с командой, так как он хорошо справлялся с аналитической работой (разработкой дебютных вариантов, анализом отложенных партий, изучением стиля игры противников), но не имел качеств психолога. Спасский по опыту своего многолетнего сотрудничества с Геллером, напротив, указывал, что Ефим Петрович был сильным психологом, «у него был настоящий психологический талант».

Спортивные результаты

Турниры

Год	Город	Турнир	+	−	=	Очки	Место
1946	Киев	Чемпионат Украины				11½ из 17	4—6
1947	Киев	Чемпионат Украины				9½ из 16	6
	Свердловск	Полуфинал чемпионата СССР				7 из 12	5—6
1947	Киев	Чемпионат Украины				11 из 18	5—8
	Баку	Всесоюзный турнир кандидатов в мастера				9 из 15	3—5
1949	Одесса	Чемпионат Украины				13½ из 19	2—3
	Тбилиси	Полуфинал чемпионата СССР				11½ из 16	1
	Москва	17-й чемпионат СССР	10	4	5	12½ из 19	3—4
1950	Одесса	Чемпионат Украины				12½ из 17	1
	Щавно-Здруй					12½ из 19	5—6
	Киев	Полуфинал чемпионата СССР				9 из 15	3
	Москва	18-й чемпионат СССР	7	6	4	9 из 17	7—10
1951	Свердловск	Полуфинал чемпионата СССР				13 из 19	2
	Москва	19-й чемпионат СССР	10	4	3	11½ из 17	2—3
1952	Будапешт	Мемориал Мароци				12 из 17	2
	Сальтшёбаден	Межзональный турнир	8	2	10	13 из 20	4
	Москва	20-й чемпионат СССР	8	3	8	12 из 19	3
1953	Цюрих	Турнир претендентов	8	7	13	14½ из 28	6—7
1954	Киев	21-й чемпионат СССР	8	8	3	9½ из 19	10—11
	Горький	Полуфинал чемпионата СССР				15 из 20	1
1955	Москва	22-й чемпионат СССР	10	5	4	12 из 19	1—2
	Гётеборг	Межзональный турнир	7	3	10	12 из 20	5—6
	Загреб					12 из 19	4—5
1956	Амстердам	Турнир претендентов	6	5	7	9½ из 18	3—7
1957	Киев	Чемпионат Украины				12½ из 17	1—2
	Щавно-Здруй	Мемориал Пшепюрки				12½ из 15	1
	Киев	Полуфинал чемпионата СССР				12 из 19	2
1958	Рига	25-й чемпионат СССР	5	3	10	10 из 17	7—8
	Киев	Чемпионат Украины				12½ из 16	1
	Ташкент	Полуфинал чемпионата СССР				11 из 15	2—3
1959	Тбилиси	26-й чемпионат СССР	6	6	7	9½ из 19	10—11
	Киев	Чемпионат Украины				18 из 21	1
	Дрезден	Международный турнир				11 из 15	1—2
	Ереван	Полуфинал чемпионата СССР				12 из 15	1
1960	Ленинград	27-й чемпионат СССР	10	2	7	13½ из 19	2—3
	Копенгаген		9	1	3	10½ из 13	2
1961	Москва	28-й чемпионат СССР	8	3	8	12 из 19	3—4
	Блед					10½ из 19	6—7
1962	Стокгольм	Межзональный турнир	10	2	10	15 из 22	2—3
	Кюрасао	Турнир претендентов	8	1	18	17 из 28	2—3
1963	Гавана	Мемориал Капабланки	13	2	6	16 из 21	2—4
	Ленинград	31-й чемпионат СССР	5	1	13	11½ из 19	6—7
1964	Москва	Зональный турнир	2	4	6	5 из 12	7
1965	Бевервейк	Международный турнир	7	1	7	10½ из 15	1—2
	Гавана	Мемориал Капабланки				15 из 21	2—4
	Сантьяго					10½ из 13	2
1966	Кисловодск					8½ из 11	1
	Прага					10 из 13	3
1966/1967	Тбилиси	34-й чемпионат СССР	6	1	13	12½ из 20	2
1967	Монте-Карло					6 из 9	3—4
	Москва					8½ из 17	9—12
	Скопле					13 из 17	2—3
	Сус	Межзональный турнир	8	1	12	14 из 21	2—4
1968	Гётеборг					7½ из 9	1
	Скопле					13½ из 19	2
	Кисловодск					10 из 14	1
	Гори					7 из 10	2—3
1969	Вейк-ан-Зее	31-й международный турнир	7	1	7	10½ из 15	1—2
	Москва	37-й чемпионат СССР	8	3	11	13½ из 22	3—5
	Белград					9½ из 13	5—6
1970	Москва					9 из 13	2—4
	Амстердам					10 из 15	4
	Пальма-де-Мальорка	Межзональный турнир	8	1	14	15 из 23	2—4
1971	Гавана	Мемориал Капабланки				10½ из 15	2
	Ленинград	39-й чемпионат СССР	4	6	11	9½ из 21	14
1972	Кисловодск					9 из 14	3
1973	Будапешт					10½ из 15	1
	Хилверсюм					9½ из 14	1—2
	Петрополис	Межзональный турнир	7	1	9	11½ из 17	2—4
	Порторож					3 из 8	3
	Москва	41-й чемпионат СССР	3	3	11	8½ из 17	7—8
1975	Вейк-ан-Зее	Международный турнир	2	1	12	8 из 11	8—10
	Москва	Мемориал Алехина	6	0	9	10½ из 15	1
	Тиссайд	Международный турнир	5	0	9	9½ из 14	1
	Ереван	43-й чемпионат СССР	4	2	9	8½ из 15	6—8
1976	Лас-Пальмас	Международный турнир	7	1	7	10½ из 15	1
	Москва	44-й чемпионат СССР	4	4	9	8½ из 17	8—10
1977	Вейк-ан-Зее	Международный турнир	6	1	4	8 из 11	1—2
	Ленинград	45-й чемпионат СССР	1	0	14	8 из 15	5—7
1978	Тбилиси	46-й чемпионат СССР	3	2	12	9 из 17	5—8
1979	Нови-Сад	Международный турнир	5	0	8	9 из 13	2—3
	Минск	47-й чемпионат СССР	6	0	11	11½ из 17	1
1980/1981	Вильнюс	48-й чемпионат СССР	1	5	11	6½ из 17	14—15
1982	Москва	Международный турнир				8 из 13	3—4
1983	Москва	50-й чемпионат СССР	2	4	9	6½ из 15	14—15
1985	Рига	52-й чемпионат СССР	3	6	10	8 из 19	17—18
1986	Амстердам	Международный турнир				6½ из 10	1
	Никшич	OHRA-опен				6 из 9	2—4
1987	Берн	Международный турнир				8 из 11	1—2
1989	Дортмунд	Международный турнир				7½ из 11	1
1990	Нью-Йорк	Международный турнир				6½ из 9	1—2

Матчи

Год	Город	Противник	+	−	=	Результат
1955	Москва	Смыслов (Матч за звание чемпиона СССР)	1	0	6	4 : 3
1962	Кюрасао	Керес (Турнир претендентов; матч за 2-е место)	1	2	5	3½ : 4½
1965	Москва	Смыслов (Матч претендентов; четвертьфинал)	3	0	5	5½ : 2½
	Рига	Спасский (Матч претендентов; полуфинал)	0	3	5	2½ : 5½
1966	Копенгаген	Ларсен (Матч претендентов; за 3-е место)	2	3	4	4 : 5
1968	Сухуми	Спасский (Матч претендентов; четвертьфинал)	0	3	5	2½ : 5½
1971	Москва	Корчной (Матч претендентов; четвертьфинал)	1	4	3	2½ : 5½

Командные чемпионаты Европы

Год	Город	Номер чемпионата	+	−	=	Результат	Место командное	Место личное
1961	Оберхаузен	2	4	0	5	6½ из 9	1	1
1970	Капфенберг	4	3	1	2	4 из 6	1	1
1973	Бат	5	4	0	1	4½ из 5	1	1
1977	Москва	6	2	0	5	4½ из 7	1	1
1980	Скара	7	2	0	4	4 из 6	1	3
1983	Пловдив	8	2	0	2	3 из 4	1	1
			17	1	19	71.62 %

Шахматные олимпиады

Ефим Геллер принял участие в 7 олимпиадах (3 раза представлял команду на четвёртой доске и четырежды был запасным).

Год	Город	Номер олимпиады	+	−	=	Результат	Место командное	Место личное
1952	Хельсинки	X	8	1	5	10½ из 14	1	2
1954	Амстердам	XI	4	1	2	5 из 7	1	1
1956	Москва	XII	7	2	1	7½ из 10	1	1
1962	Варна	XV	10	1	1	10½ из 12	1	1
1968	Лугано	XVIII	7	0	5	9½ из 12	1	2
1970	Зиген	XIX	6	2	4	8 из 12	1	4
1980	Валлетта	XXIV	4	0	5	6½ из 9	1	2
			46	7	23	75.7 %

Международные командные матчи

Год	Город	Матч	+	−	=	Результат
1953		СССР — Австрия (Робач)	2	0	0	2 : 0
1954		СССР — Аргентина (Мадерна)	2	0	1	2½ : ½
		СССР — Уругвай	2	0	0	2 : 0
		СССР — Франция (Нор)	2	0	0	2 : 0
		СССР — США (Горовиц)				3 : 1
		СССР — Англия (Бродбент)	2	0	0	2 : 0
		СССР — Швеция (Нильссон)	2	0	0	2 : 0
1956		СССР — США (Р. Бирн)				3 : 1
		СССР — Югославия (по шевенингенской системе)				5½ из 8
1958		СССР — Югославия (Матанович)				3 : 1
1959		СССР — Югославия (Берток)				2½ : 1½
1960		СССР — Югославия (по шевенингенской системе)				6½ из 8
1961		СССР — Югославия (по шевенингенской системе)				3½ из 6
1964		СССР — Югославия (по шевенингенской системе)				3½ из 5
1966		СССР — Югославия (по шевенингенской системе)				3 из 4
1967		СССР — Югославия (Глигорич)				2 : 2
1969		СССР — Югославия (Ивков)				2½ : 1½
		РСФСР — Венгрия (Лендьел)				3 : 1
1970	Белград	«Матч века» (Глигорич)	1	0	3	2½ из 4
1973		СССР — Югославия (Ивков)				2½ : 1½

Награды

• орден Отечественной войны II степени (1985)
• орден Дружбы народов
• орден «Знак Почёта»
• медаль «За боевые заслуги» (15.01.1945)
• другие награды

Книги

• За шахматной доской. — Одесса. : «Одесское книжное издательство», — 1962 г., — 127 стр. : ил. — 15000 экз.
• Староиндийская защита / Е. П. Геллер .— М. : Физкультура и спорт, 1980 . — 255 с. : ил. 20 см. — (Теория дебютов) .— Библиогр.: с.254 (10 назв.) .— Указ. партий: с.254.
• Новоиндийская защита. — М. : Физкультура и спорт, 1981. — 240 с. ; 20 см. — (Теория дебютов). Библиогр.: с. 240 (9 назв.). — Указ. партий: с. 240. — 100000 экз.
• Победа в Мерано : Матч на первенство мира по шахматам, окт.-нояб. 1981 г. / [Коммент. партий А. Карпова]. — М. : Воениздат, 1982. — 80 с.
• Как побеждать чемпионов : уроки высок. стратегии / Ефим Геллер. — М. : РИПОЛ классик, 2005 (Н.Новгород : ГИПП Нижполиграф). — 156 с. : ил. ; 22 см. — (Искусство шахмат). 3000 экз. — ISBN 5-7905-4032-5. (издана посмертно)

В кинематографе

В фильме «Жертвуя пешкой» Ефима Геллера сыграл актёр Эдвард Зиновьев. В фильме показана работа Геллера секундантом Бориса Спасского на матче против Роберта Фишера.

Литература

• Дамский, Я. В. Гроссмейстер Геллер. — М.: Физкультура и спорт. — 288 с. — (Выдающиеся шахматисты мира).
• Каспаров Г. К. От Эйве до Таля // Мои великие предшественники. — М.: РИПОЛ классик, 2005. — Т. 2. — С. 319-353. — 512 с. — ISBN 5790522394.

Ссылки

• [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=15712 Партии Ефима Геллера] в базе Chessgames.com (англ.)
• [www.365chess.com/players/Efim_P_Geller Efim P Geller] (англ.). 365Chess.com. [www.webcitation.org/64xT88lNz Архивировано из первоисточника 25 января 2012].
• Шипов, С. Ю. [www.chesspro.ru/statistic/geller.shtml Ефим Геллер]. ChessPro. [www.webcitation.org/64xSz7CaN Архивировано из первоисточника 25 января 2012].
• [www.olimpbase.org/players/kwcqa64c.html Geller, Efim] (англ.). OlimpBase. — Результаты на шахматных олимпиадах. [www.webcitation.org/64xT8rYXe Архивировано из первоисточника 25 января 2012].
• [www.olimpbase.org/playerse/kwcqa64c.html Geller, Efim] (англ.). OlimpBase. — Результаты на командных чемпионатах Европы. [www.webcitation.org/64xT9U0NY Архивировано из первоисточника 25 января 2012].
• [porto-fr.odessa.ua/index.php?art_num=art039&year=2015&nnumb=08 Галяс А. Первый гроссмейстер (Порто-франко. Одесса. 08.03.2015).]

Отрывок, характеризующий Геллер, Ефим Петрович

– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.