Ефремова, Екатерина Иосифовна

Екатерина Иосифовна Ефремова
Род деятельности:	Художник по национальной вышивке
Дата рождения:	26 ноября 1914(1914-11-26)
Место рождения:	с. Егоркино Чистопольского уезда Казанской губернии (ныне Нурлатский район, Республика Татарстан)
Дата смерти:	26 февраля 2000(2000-02-26) (85 лет)
Место смерти:	Чебоксары, Чувашская Республика
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Екатери́на Ио́сифовна Ефре́мова (26 ноября 1914, с. Егоркино Чистопольского уезда Казанской губернии (ныне Нурлатский район, Татарстан) — 26 февраля 2000, Чебоксары, Чувашская Республика) — художник по вышивке, сохранившая традиции чувашской ручной счётной вышивки на предприятиях народных художественных промыслов Чувашии.

Детство

Екатерина Ефремова родилась в семье сельского учителя, Осипа (Иосифа) Ефремовича Ефремова. Отец скоропостижно скончался, когда Кате было пять лет. В 1923 г. мать вместе с детьми переехала на его родину, в деревню Мамликасы Цивильского уезда Чувашской автономной области. Там бабушка девочки знакомила её с чувашским народным искусством: ткачеством и вышивкой.

Молодые годы

Переехав в г. Чебоксары, Екатерина обучалась в фабрично-заводской семилетней школе, одновременно брала уроки рисования у М. С. Спиридонова, одного из основоположников чувашского профессионального изобразительного искусства, исследователя чувашского народного орнамента. В течение всей жизни дружила с Августой Моисеевной, одной из его дочерей, впоследствии ставшей живописцем, яркой представительницей чувашского искусства.

В 1930-х гг. М. С. Спиридонов привлёк Екатерину Ефремову к работе по изучению вышивки. Народное искусство Чувашии стало делом всей её жизни.

Учёба в Москве

В 1932 году, после окончания школы, Е. И. Ефремова поступила в Московский художественно-промышленный техникум им. М. И. Калинина. На вышивальном отделении её педагогами были известные художники декоративно-прикладного искусства: Софья Владимировна Ильинская, Ольга Константиновна Бельчикова, Иван Сергеевич Простов. Дипломную работу — женский костюм в чувашском стиле, с ручной вышивкой — Ефремова выполнила на «отлично».

Вернувшись в Чебоксары, Е. И. Ефремова работала художником-техником экспортной базы «Чувашская вышивка». С 1939 года трудилась на Чебоксарской выходной базе Чувашского союза артелей швейных промыслов.

В 1940 году Е. И. Ефремова поступила в Московский государственный институт прикладного и декоративного искусства на факультет художественной керамики, но из-за Великой Отечественной войны продолжить учёбу смогла только в 1943 году. В 1948 году Ефремова успешно окончила институт. Дипломная работа — комплект керамической посуды с чувашским орнаментом — была выполнена под руководством известного художника В. А. Фаворского.

Годы творчества и работы

После возвращения в Чувашию Е. И. Ефремова возглавила художественную лабораторию Чувашшвейпромсоюза и занялась возрождением чувашской национальной вышивки, чему и посвятила всю оставшуюся жизнь. В течение 15 лет, с 1966 по 1980 гг., являлась главным художником на Чувашском производственном объединении художественных промыслов «Паха тěрě».

Екатерина Иосифовна Ефремова проделала огромную работу по сохранению чувашского народного орнамента и развитию чувашских народных промыслов. В музейных фондах, а также в экспедициях по Чувашии она зарисовывала старинные вышивки. На основе традиционных узоров ею создавались современные композиции для стилизованной национальной одежды и предметов убранства интерьера. Произведения, выполненные по эскизам Е. И. Ефремовой, экспонировались на многих Всесоюзных, Всероссийских, республиканских и зарубежных выставках прикладного искусства. Аргентина, Бразилия, Индия, Бельгия, Греция, Египет, Япония, Канада, Куба, Турция, Алжир и другие страны с большим интересом знакомились с изделиями этой художницы.

Е. И. Ефремова активно участвовала в художественной жизни Чувашии. Её работами украшались лучшие выставочные и музейные залы страны. Особо тесную связь она поддерживала с Т. А. Крюковой (Государственный музей этнографии народов СССР, ныне Российский этнографический музей).

Мужем Е. И. Ефремовой был известный чувашский литератор Василий Алагер (Осипов).

Произведения

Произведения Е. И. Ефремовой хранятся в музейных фондах Чувашской Республики, Москвы и Санкт-Петербурга.

Основные произведения:

• Скатерть «Урожай» (1940)
• Керамический сервиз с чувашским орнаментом «Чувашский квасник» (1948). ЧГХМ
• Занавес «Чувашской АССР — 30 лет» (1950). РЭМ
• Скатерть «Дом Советов» (1950). РЭМ
• Полотенце «Кони и дерево» (1969). ЧГХМ
• Скатерть «Праздничная» (1979). ЧГХМ

Награды и звания

За заслуги в области декоративно-прикладного искусства награждена орденами Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». В 1974 году её имя было занесено в Почетную Книгу Трудовой Славы и Героизма Чувашской АССР. Заслуженный художник РСФСР (1970), народный художник Чувашской АССР (1980), член Союза художников СССР (1962).

Литература

• Екатерина Иосифовна Ефремова : (чувашский художник по национальной вышивке и орнаменту).- Чебоксары : Чуваш. кн. изд-во, 1969. — 1 л.: ил. — (Серия моногр. буклетов «Художники Чувашской АССР» / под ред. А. Г. Григорьева).
• Ефремова Екатерина Иосифовна // Чувашская энциклопедия. Т. 1. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2006.
• Минеева В. А. Тĕрĕ ăсти Екатерина Ефремова / Мастер вышивки Екатерина Ефремова (на чув. яз.) — Чебоксары: Чув. гос. ин-т гуманитарных наук, 2008. 48 с., илл.

Ссылки

• [www.museum.ru/N19598 Наследие Ефремовой. К 90-летию со дня рождения художника]
• [www.archives21.ru/news.aspx?id=97725&s_page=1 Биография]
• [efremova-archive.blogspot.com/ Архив художницы Е. И. Ефремовой]
• [artmus.culture21.ru/ppage.aspx?objid=15946&author=514&begindate=&enddate=&s_page=1 Произведения Е. И. Ефремовой в собрании Чувашского государственного художественного музея]

Отрывок, характеризующий Ефремова, Екатерина Иосифовна

Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.