Её звали Вайраумати

Поль Гоген

Её звали Вайраумати. 1892

Vairaumati tei oa

Холст, масло

Пушкинский музей, Москва

К:Картины 1892 года

«Её звали Вайраумати» (Vairaumati tei oa) — картина французского художника Поля Гогена, написанная им в полинезийский период творчества. В картине нашёл воплощение интерес Гогена к мифологии Полинезии. Историю создания картины и её сюжет Гоген рассказывает в «Ноа-Ноа»:

Во время одного из сеансов Техура с таинственным видом рассказала Гогену о тайном обществе, которое пользовалось исключительным влиянием на островах — обществе Ареои. Члены этого общества, наверное, лучше и полнее, чем кто-либо когда-либо на свете, осуществили идеал свободной любви. Все мужчины и женщины, входившие в этот союз, имели неограниченное право на сексуальные связи друг с другом. Ареои считали себя адептами бога Оро и старались всеми средствами распространять его учение. Гогена охватила идея-написать картину на сюжет из легенды о боге Оро. Картину Гоген назвал «Её зовут Вайраумати». Как повествует древний миф маорийцев, великий бог Оро решил однажды избрать себе подругу среди смертных и с этой целью посетил все острова. Много дней прошло в тщетных усилиях, и он уже собирался было возвращаться на небеса, когда на острове Бора-Бора заметил молодую девушку, необычайно красивую: высокую, стройную, солнце блистало в золоте её кожи, её звали Вайраумати. По радуге он спустился к своей возлюбленной. Вайраумати тем временем приготовила стол, уставленный плодами, и ложе из самых тонких циновок и самых роскошных тканей. И вот под сенью тамарисков на берегу моря оба они — красивые и сильные, оба божественные — предавались любви. Сын, родившийся в результате прекрасной любви бога Оро и земной девушки Вайраумати, положил начало народу Ареои.

На картине Гогена обнажённая Вайраумати восседает на ложе любви, устланном роскошными тканями, а на низком столике у её ног лежат свежие плоды — угощение для возлюбленного. За её спиной стоит Оро в красной набедренной повязке, такой же прекрасный и златокожий, как и его избранница. В глубине картины два идола — придуманный Гогеном таитянский рельеф, олицетворяющий любовь. Поза Вайраумати соответствует канонам древнеегипетских рельефов. Гоген считал, что памятники древних культур были неразделимо связаны с природой. С собой на остров Гоген привёз фотографии египетских древностей и впоследствии нередко использовал эти материалы при написании картин.

Источники

• Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Галерея искусства стран Европы и Америки XIX—XX веков. — М.: Красная площадь, 2007. — С. 129. — ISBN 978-5-900743-34-9.

Отрывок, характеризующий Её звали Вайраумати

Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]