Мартынов, Евгений Григорьевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Е. Мартынов»)
Перейти к: навигация, поиск
Евгений Мартынов
Основная информация
Полное имя

Евгений Григорьевич Мартынов

Дата рождения

22 мая 1948(1948-05-22)

Место рождения

Камышин, Сталинградская область, РСФСР, СССР

Дата смерти

3 сентября 1990(1990-09-03) (42 года)

Место смерти

Москва, СССР

Страна

СССР СССР

Профессии

певец, композитор, педагог, музыкальный редактор

Певческий голос

драматический тенор

Инструменты

фортепиано, кларнет

Жанры

баллада, песня

Награды

[evgenymartynov.narod.ru/ artynov.narod.ru]

Евге́ний Григо́рьевич Марты́нов (1948—1990) — советский эстрадный певец и композитор, старший брат композитора Юрия Мартынова





Биография

Родился 22 мая 1948 года в Камышине (ныне Волгоградская область). Отец, командир стрелкового взвода, вернулся с войны инвалидом, мать была медсестрой на фронте. Через 5 лет семья переехала в Донбасс (на родину отца), г. Артёмовск. Женя рано проявил способности к музыке. Отец научил его играть сначала на баяне, затем на аккордеоне. Окончил артёмовское музучилище по классу кларнета. В 1967 году поступил в Киевскую консерваторию имени П. И. Чайковского, однако вскоре перевелся в Донецкий музыкально-педагогический институт (ныне консерватория имени С. С. Прокофьева), который досрочно закончил в 1971 году.

В 1972 году в Москве в качестве композитора познакомился с Майей Кристалинской, которая впервые исполнила его песню «Берёзка» на стихи С. Есенина и представила молодого композитора публике в театре эстрады. В том же году по центральному телевидению прозвучала песня «Моя любовь» в исполнении Гюлли Чохели. С 1973 года Евгений Мартынов жил в Москве и работал сначала в Государственном концертном объединении «Росконцерт» (солистом-вокалистом), а затем в издательствах «Молодая гвардия» и «Правда» (музыкальным редактором-консультантом). Член Союза композиторов СССР с 1984 года.

За годы своей композиторской и исполнительской деятельности Мартынов Е. Г. был удостоен многих лауреатских званий и почётных дипломов, — в частности на Всесоюзном конкурсе исполнителей советской песни в Минске (1973 г.), Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Берлине (1973 г.), всесоюзном телевизионном фестивале советской песни «Молодые голоса» (1974 г.), международном конкурсе эстрадных песен «Братиславская лира» в Чехословакии (1975 г.), международном конкурсе исполнителей эстрадной песни «Золотой Орфей» в Болгарии (1976 г.).

В своём творчестве Евгений Мартынов опирался на наиболее удачные лирические или гражданственные стихотворения И. Р. Резника, А. Д. Дементьева, Р. И. Рождественского, М. С. Пляцковского и других выдающихся советских поэтов. Мелодии Мартынова красивые, порой весьма прихотливые, светлые и душевные, хорошо оркестрованные.

Голос Мартынова — очень звонкий, бархатный, мягкий тенор (баритональный тенор), достаточно широкого диапазона (ему предлагали стать оперным певцом) и с редким красивым тембром. Именно характерный тембр является отличительной чертой мартыновского голоса. Благодаря сценической внешности, личному обаянию, а также вдохновенной, оптимистической манере пения Мартынов нес заряд положительных эмоций, передавая слушателю чувство радости и восхищения. Даже трагические и драматические по сюжету песни («Лебединая верность», «Баллада о матери» и пр.) у Мартынова заканчиваются светло и возвышенно.

Песни Мартынова исполняли выдающиеся советские певцы 1970—1980-х годов — София Ротару, Иосиф Кобзон, Анна Герман, Вадим Мулерман, Александр Серов, Георгий Минасян, Мария Кодряну, Михаил Чуев, Эдуард Хиль и другие. В настоящее время некоторые песни Мартынова поют и записывают Юлиан, Николай Басков, Филипп Киркоров, Ани Лорак.

Жизнь Евгения Мартынова трагически оборвалась на сорок третьем году, 3 сентября 1990 года. Официальная причина смерти — острая сердечная недостаточность. Обстоятельства смерти описываются очевидцами неоднозначно. По словам случайного знакомого, певец почувствовал себя плохо в лифте. Вероятно, Мартынова можно было спасти, если бы ему вовремя была оказана квалифицированная медицинская помощь[1]. Похоронен на Кунцевском кладбище в Москве. Незадолго до смерти, 27 августа 1990 года на отборочном выпуске фестиваля «Песня года — 90» исполнил свою последнюю песню «Марьина роща» на стихи Ильи Резника.

Семья

В 1978 году женился на любимой девушке Эвелине из Киева. Сын — Сергей (назван в честь Рахманинова и Есенина). После смерти Евгения Эвелина с сыном эмигрировали в Испанию. Брат Евгения Мартынова — Юрий — композитор.

Награды и премии

  • Лауреат Всесоюзного конкурса исполнителей советской песни в Минске, 1973 г.
  • Лауреат X Всемирного фестиваля молодёжи и студентов, Берлин, 1973 г.
  • Гран-при международного конкурса эстрадных песен «Братиславская лира», Братислава, 1975 г., (впервые на конкурсе победил представитель СССР)
  • Серебряная медаль на международном конкурсе исполнителей эстрадной песни «Золотой Орфей» в Болгарии, 1976 г.
  • Премия Ленинского комсомола (1987) — за создание произведений для детей и юношества и большую работу по эстетическому воспитанию молодёжи

Дискография

  • 1975 — Поёт Евгений Мартынов (33С62 05815-6)
  • 1975 — Поёт Евгений Мартынов (Г62-04685-6)
  • 1976 — Евгений Мартынов поёт свои песни (33С62-08735-36)
  • 1977 — Евгений Мартынов поёт свои песни (33С62-09381-2)
  • 1980 — Евгений Мартынов поёт свои песни (33С60-12521-22)
  • 1982 — Песни Е. Мартынова на стихи Михаила Пляцковского (33С62-17539-40)
  • 1982 — Заклятье/Не надейся (Г62-09205-6)
  • 1983(?) — Песня, в которой ты (?)
  • 1986 — Евгений Мартынов поет свои песни (45 С62 25009 002)
  • 1989 — А любовь права. Песни Евгения и Юрия Мартыновых

Наиболее известные песни и музыкальные композиции

  • А любовь права! — Михаил Танич, исп. Е. Мартынов, Галина Невара
  • А я без Волги просто не могу — Андрей Дементьев, исп. Е. Мартынов, Валентина Толкунова, Екатерина Шаврина
  • Аленький цветочек — Леонид Дербенёв, исп. Тамара Миансарова
  • Алёнушка — А. Дементьев, исп. Е. Мартынов
  • Ах, как хочется влюбиться! — А. Дементьев и Алексей Пьянов, исп. Е. Мартынов
  • Баллада о матери — А. Дементьев, исп. София Ротару, Е. Мартынов, Ренат Ибрагимов, Лев Лещенко
  • Белая сирень — Анатолий Поперечный, исп. Е. Мартынов, Галина Ненашева, Ксения Георгиади
  • Берёзка — Сергей Есенин, исп. Е. Мартынов
  • Благодарность матерям — Леонид Дербенёв, исп. Е. Мартынов
  • В мире чудаков — Ольга Чернышова, исп. Е. Мартынов
  • Венок любви — в музыкальной редакции Юрия Мартынова, Сергей Каргашин, исп. Таня Острягина
  • Верую в тебя — Андрей Вознесенский, исп. Е. Мартынов
  • Весёлый зонтик — Игорь Кохановский, исп. Е. Мартынов, вокальный квартет «Улыбка»
  • Время думать о девчонках — Владимир Харитонов, исп. Е. Мартынов
  • Все влюбляются, влюбляются — Владимир Харитонов, исп. Людмила Николаева
  • Встреча друзей — Роберт Рождественский, исп. Е. Мартынов, Валерий Топорков, Эдуард Хиль
  • Выдумал тебя! — Михаил Танич, исп. Е. Мартынов
  • День рождения — Андрей Дементьев, исп. Иосиф Кобзон
  • Добрые сказки детства — Роберт Рождественский, исп. Анне Вески и Е. Мартынов, Сергей Захаров
  • Если есть любовь — Михаил Пляцковский, исп. Е. Мартынов и Ирина Понаровская, Галина Невара
  • Если сердцем молод — А. Дементьев и Давид Усманов, исп. Вадим Мулерман, ВИА «Самоцветы», группа «Доктор Ватсон»
  • Есть на земле Москва — Роберт Рождественский, исп. Лев Лещенко
  • Заклятье — Назрул Ислам (перевод с бенгальского Михаила Курганцева), исп. Ирина Понаровская, Е. Мартынов, Ксения Георгиади, Ирина Отиева, Надежда Чепрага,
  • Звучи, любовь! — Роберт Рождественский, исп. Е. Мартынов
  • Земля цветов (Радуга) — Игорь Шаферан, исп. Е. Мартынов
  • Июнь — А. Дементьев и А. Пьянов, исп. Е. Мартынов
  • Колыбельная пеплу — Юстинас Марцинкявичус (перевод с литовского Леонида Миля), исп. Е. Мартынов
  • Кукушкина слеза — Анатолий Поперечный, исп. Е. Мартынов
  • Ласточки домой вернулись — А. Дементьев, исп. Е. Мартынов
  • Лебединая верность — А. Дементьев, исп. София Ротару, Е. Мартынов, Лиза Мичел, Раиса Мкртчян
  • Летом и зимой — А. Дементьев, исп. Е. Мартынов
  • Мамины глаза — Михаил Пляцковский, исп. Е. Мартынов, Эдуард Хиль
  • Марш-воспоминание — Роберт Рождественский, исп. Е. Мартынов
  • Марьина роща — Илья Резник, исп. Е. Мартынов
  • Медовый август — Римма Казакова, исп. Е. Мартынов
  • На качелях — Онегин Гаджикасимов, исп. Е. Мартынов
  • Натали — А. Дементьев, исп. Е. Мартынов
  • Начни сначала — Андрей Вознесенский, исп. Е. Мартынов, С. Ротару
  • Наш день — А. Дементьев, исп. София Ротару, Е. Мартынов, ВИО «Современник», Ирина Понаровская, Ксения Георгиади,
  • Не надейся! — Михаил Пляцковский, исп. Е. Мартынов, Ксения Георгиади
  • Не разлюби меня — Михаил Пляцковский, исп. Людмила Зыкина
  • Невеста — Игорь Шаферан, исп. Е. Мартынов
  • Отчий дом — А. Дементьев, исп. С. Ротару и Карел Готт, Е. Мартынов, С. Ротару (соло)
  • Песня, в которой ты — Роберт Рождественский, исп. Е. Мартынов
  • Песня о моей любви — Сергей Островой, исп. Яак Йоала, Е. Мартынов, Геннадий Белов
  • Письмо отца — А. Дементьев и Давид Усманов, исп. Вадим Мулерман, Е. Мартынов
  • Повезло! — Михаил Танич, исп. Евгений Головин, Е. Мартынов
  • Праздник юности — А. Дементьев и А. Пьянов, исп. ВИА «Пламя»
  • Прости — А. Дементьев, исп. Е. Мартынов, Тынис Мяги
  • Расскажи мне, мама — А. Дементьев и Давид Усманов, исп. Людмила Зыкина
  • Свадебный вальс — Роберт Рождественский, исп. Е. Мартынов
  • Свиданье при свечах — Анатолий Поперечный, исп. Александр Серов, Мари Карне и Иван Ильичёв
  • Снится солдатам дом родной — Михаил Пляцковский, исп. Е. Мартынов, С. Иванов и П. Богачёв (КрАПП СА)
  • Соловьи поют, заливаются — Давид Усманов, исп. Е. Мартынов, Михаил Котляр
  • Страна моя, надейся на меня (Зовёт Земля) — А. Дементьев и Давид Усманов, исп. Е. Мартынов, Вадим Мулерман
  • Так держать — А. Дементьев и А. Пьянов, исп Е. Мартынов
  • Твоя вина — А. Дементьев и Давид Усманов, исп. С. Ротару, Леонид Серебренников, Нина Бродская, Аида Ведищева
  • Трава-лебеда — Николай Добронравов, исп Е. Мартынов
  • Трубка мира — А. Дементьев и Давид Усманов, исп Е. Мартынов
  • Ты приносишь мне рассвет — А. Дементьев и Давид Усманов, исп. Е. Мартынов, Аида Ведищева
  • Ты скажи мне, вишня — Владимир Харитонов, исп. Е. Мартынов, Филипп Киркоров, Мария Кодряну
  • У Есенина день рождения — А. Дементьев, исп. Людмила Зыкина, Е. Мартынов
  • У песни есть имя и отчество — Марк Лисянский, исп. Галина Ненашева
  • Царевна с нашего двора — А. Пьянов, исп. рок-группа «Альфа»
  • Цвета любви (на украинском языке) — Владимир Кудрявцев (русский текст В. Болдыревой); исп. Е. Мартынов, Юрий Богатиков
  • Чайки над водой — А. Дементьев, исп. София Ротару, Е. Мартынов, вокальный квартет «Улыбка»,Яак Йоала
  • Чудо любви — Игорь Кохановский, исп. Е. Мартынов
  • Этот май — Татьяна Коршилова, исп. Е. Мартынов
  • Эхо первой любви — Роберт Рождественский, исп. Е. Мартынов, А. Серов
  • Я ещё вернусь — песенная редакция Юрия Мартынова, Роберт Рождественский, исп. Михаил Евдокимов
  • Я жду весну — А. Дементьев, исп. София Ротару, Е. Мартынов, Анна Герман, Валентина Толкунова
  • Я тебе весь мир подарю — Илья Резник, исп. Александр Серов, Яак Йоала, Е. Мартынов.
  • Яблони в цвету — Илья Резник, исп. С. Ротару, Е. Мартынов, Сергей Захаров, ВИО «Современник», оркестр Братиславского радио, Людмила Сенчина
  • Я лечу к тебе — подтекстовка и песенная редакция Юрия Мартынова, исп. Наталия Афанасьева
  • Прелюдия для фортепиано (1967)
  • Романс для кларнета и фортепиано (1966)
  • Васильковые глаза — Юрий Мартынов — Юрий Гарин, исп. Е. Мартынов
  • Комсомол нигде не подведёт — Юрий Мартынов — А. Дементьев и А. Пьянов, исп. Е. Мартынов
  • Тройка счастья — Е. Мартынов и Юрий Мартынов — Евгений Супонев, исп. Е. Мартынов
  • Былое эхо — Алексей Мажуков — Владимир Харитонов; исп. Е. Мартынов

Фильмография

Память

В 1992 году одна из улиц г. Артёмовска названа именем Евгения Мартынова.

По инициативе деятелей культуры и друзей артиста в Москве в 1993 году создано московское культурное общество «Клуб Евгения Мартынова», занимающееся культурной и благотворительной деятельностью, пропагандирующее творческое наследие замечательного композитора и певца.

В 1993 году был назван почётным гражданином города Камышин.

В 1998 году Юрий Мартынов издал книгу «Лебединая верность Евгения Мартынова: факты биографии, воспоминания о жизни, размышления о творчестве».

В 2000 году состоялся I донецкий открытый фестиваль-конкурс лирической песни им. Е. Г. Мартынова «Отчий дом», на котором впервые была представлена песня «Я лечу к тебе».

В 2015 году в г. Камышине открыта Каштановая аллея, названная в честь Евгения Мартынова, также был установлен памятник в его честь.

Напишите отзыв о статье "Мартынов, Евгений Григорьевич"

Примечания

  1. [evgenymartynov.narod.ru/biografy/kniga.htm Фрагменты очерка Юрия Мартынова о жизни и творчестве брата]. [www.webcitation.org/6CYFe685H Архивировано из первоисточника 30 ноября 2012].

Ссылки

  • [emartynov.ru/ РОО «КЛУБ ЕВГЕНИЯ МАРТЫНОВА» Официальный сайт].
  • [evgenymartynov.narod.ru/work/work.htm Тексты песен Евгения Мартынова]. [www.webcitation.org/6CYFfr2FT Архивировано из первоисточника 30 ноября 2012].
  • [www.kamishin.ru/wiki/martynov Информационный сайт города Камышин]. [www.webcitation.org/6CYFiNs4Q Архивировано из первоисточника 30 ноября 2012].
  • [moscow-tombs.ru/1990/martynov_eg.htm Могила на Кунцевском кладбище, уч.2]. [www.webcitation.org/6CYFjRzJ4 Архивировано из первоисточника 30 ноября 2012].
  • [www.youtube.com/view_play_list?p=75203B9042C26FD4 Плей-лист на сайте www.youtube.com, посвящённый творчеству Евгения Мартынова].

Отрывок, характеризующий Мартынов, Евгений Григорьевич

Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.