Агни-йога
Поделись знанием:
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.
– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.
Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.
Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.
Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
(перенаправлено с «ЖЭ»)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
А́гни-йо́га, или Жива́я Э́тика — синкретическое[1][2] религиозно-философское[1][3] учение[4], объединяющее западную оккультно-теософскую традицию[5] и эзотеризм Востока[5][6][7].
Создателями учения являются Николай и Елена Рерихи. Учение было впервые опубликовано в серии книг, изданных в 1924—1938 годах без указания автора[8]. Источниковая база Живой Этики та же, что и «Тайной доктрины» Блаватской, переводчиком которой была Елена Рерих[9].
На первых этапах в процессе создания текстов участвовали все члены семьи Рерихов[10]. По утверждению Елены Рерих, учение Живой Этики возникло в процессе «бесед» с «Великим Учителем» (известным в теософских кругах под именем Махатмы Мории[1][5]), при этом использовалось так называемое автоматическое письмо[1][10][11], а дальнейшие записи были получены путём яснослышания[10][12], которым, якобы, обладала Елена Рерих. Позже она утверждала, что сама не пользовалась автоматическим письмом для бесед с «Великим Учителем»[13]. Основу учения Агни Йоги составляют 14 книг с текстами, описываемыми Рерихами как записи этих бесед. Рерихи утверждали, что общение с «Великим Учителем» велось в 1920—1940 годах[3]. Последняя из книг Агни Йоги, «Надземное», была впервые опубликована в 1990 году. Вопрос о существовании человека, которого можно было бы отождествить с Махатмой Морией, до настоящего времени остаётся спорным[14][15].
Религиозно-философские идеи Рерихов привели к образованию во многих странах мира обществ и организаций, основывающих свою деятельность на культурном наследии семьи Рерихов[16]. По своей доминирующей направленности рериховское движение — это новое религиозное движение[17][18][19][20][21][22], религиозно-философской основой которого является Живая Этика[20]. Часть последователей идей Живой Этики отвергают классификацию учения как религиозного[23].
Исследователи причисляют Живую Этику к учениям нью-эйджа[24][25]. Учение послужило также своеобразной базой для формирования в России различных течений «Новой Эры»[20], хотя большая часть этих течений восприняли идеи Живой Этики лишь формально и в произвольной трактовке[20].
Содержание
Книги Агни-йоги
Первоиздания книг учения
- «Листы сада Мории. Зов». Париж, 1924 г.
- «Листы сада Мории. Озарение». /…/, 1925 г.
- «Община». Урга (Улан-Батор), 1926 г. (переиздана в новой версии в Риге, 1936 г.)
- Серия «Агни-йога»
- «Агни Йога». Париж, 1929 г.
- «Беспредельность, 1 часть». Париж, 1930 г.
- «Беспредельность, 2 часть». Париж, 1930 г.
- «Иерархия». Париж, 1931 г.
- «Сердце». Париж, 1932 г.
- «Мир Огненный, 1 часть». Париж, 1933 г.
- «Мир Огненный, 2 часть». Рига, 1934 г.
- «Мир Огненный, 3 часть». Рига, 1935 г.
- «Аум». Рига, 1936 г.
- «Братство». Рига, 1937 г.
- «Надземное». Дата завершения книги — 1938 г. Манускрипт из 955 параграфов, впервые издан в начале 90-х годов.
Первые две книги представляют собой разрозненные дневниковые записи начала 1920-х годов, составленные Еленой Рерих в два тома: «Зов» и «Озарение». Третья книга — «Община» была издана в Улан-Баторе, столице Монгольской народной республики, в 1926 году. Это издание содержало частые упоминания о Ленине, и в ней проводились параллели между коммунистической общиной и буддийской. В 1936 году в Риге была издана «универсальная» версия «Общины», в которой все коммунистические привязки были удалены.[26]
Первые три книги учения были отделены от последующих, которые названы как серия «Агни-йога». Такой перечень был помещён в качестве рекламы на последней странице рижского издания книги «Аум» в 1936 году (на илл.).[27] В основу книги «Агни-йога» были положены записи из дневников Е. Рерих за период с 3 мая 1927 по 11 мая 1929 года.[28] Дата завершения последнего тома, «Надземное», — 1938 год, однако впервые издан он был только в начале 90-х годов.
Помимо серии «Агни-Йога» Рерихами на основе дневниковых записей были изданы такие книги как:
- «Криптограммы Востока» (1929)
- «Напутствие Вождю» (1933)
Считается, что в корпус книг Живой этики также входит следующая литература:[29]
- письма, послания и статьи Е. И. и Н. К. Рерих,
- работы учеников и последователей Рерихов (А. И. Клизовского, Р. Я. Рудзитиса, Б. Н. Абрамова и др.)
- ряд книг общего теософского содержания («Тайная Доктрина» Е. П. Блаватской, «Письма Махатм», «Эзотерический буддизм» А. П. Синнета и др.).
Структура и функции текстов Агни-йоги
Тексты Агни-йоги, переданные, по утверждению Рерихов, Махатмой Мориа, состоят из двух одинаково важных компонент: [30]
- вибрационной, ритмической (способствующей формированию особых изменённых состояний сознания, как при чтении мантр);
- смысловой, вербальной.
В традиции, характерной для философии и культуры Востока, язык текстов Агни-йоги афористичен, образен и многослоен по содержанию. Последователи Агни-йоги считают, что чтение учения есть акт «сопричастности Шамбале», во время которого они расширяют сознание, очищают ауру.[1]
Текстам Агни-йоги присуща мозаичность и несистематичность изложения учения, поэтому читатель вынужден самостоятельно достраивать текст по различным линиям — онтологической, гносеологической, психологической, этической. Одной из задач сверхпрограммы текстов Агни-йоги является достижение качественного скачка во время панорамного видения целого, проявляющегося, когда все или многие фрагменты учения попали в поле зрения. Утверждается, что это происходит за пределами обычного вербально-логического мышления.[1]
В рамках эзотерического дискурса книги Агни-йоги некоторыми исследователями рассматриваются как классические в связи с глубоким философским характером их текстов[31] (в узком смысле эзотерика употребляется как синоним Агни-йоги и таких учений как теософия Е. П. Блаватской, антропософия Р. Штейнера и др.).[32][33] Например, про книгу «Листы сада Мории» говорится, что это «в полной мере „тайное знание“, её тексты представляют собой своего рода „орнаментальную эзотерическую прозу“, строфически организованную, продуцируемую „контактёром“ от лица сверхъестественной сущности, Учителя Мории».[31]
По мнению филолога Сунгуртян К. К., в тексте первого тома «Живой этики» («Листы сада Мории») используются так называемые «антропоцентрированные» языковые средства (я — ты, мы — вы, мои — ваши и т. д.), частота употребления которых не позволяет остаться читателю равнодушным, вызывая у него или полное неприятие при заведомо противоположных идейных позициях, или безраздельное приятие текста, когда языковые средства «как бы взламывают защитные барьеры аналитического восприятия, заставляют некритически „проглатывать“ всю сопутствующую информацию».[31]
Основные положения учения Агни-йоги
В Агни-йоге, также как и в теософии Е. П. Блаватской, развиты синкретические религиозно-философские воззрения,[1] поэтому учение Рерихов считается «вдохновлённой теософией формой эзотеризма»,[34] продолжая традицию синтеза философии, науки, религии, культур Востока и Запада. «Один принцип несомненен при определении Агни Йоги — это принцип синтеза» (Е. И. Рерих).
Агни-йога стремится к внутреннему преображению, раскрытию внутренних способностей, пытаясь овладеть космической энергией — Агни. Цель учения — стимулирование эволюции человечества ко всё более высоким формам космического бытия, для чего в текстах даются наставления по необходимому образу жизни.[1] В основе системы верований Агни-йоги лежит теософская концепция беспредельной и бесконечной Вселенной, проявляющейся в повторяющихся циклах создания и распада материальных форм, что на общечеловеческом уровне означает подъём и упадок цивилизаций, а для индивидуума — реинкарнацию души.[34]
Структура мира
Духовный огонь, Агни, — фундаментальное понятие Агни-йоги. Он считается источником всех форм и явлений во Вселенной:
Тонкое изучение материи и атома приведет к заключению, что жизненная энергия есть не электричество, но Огонь. … Материя утверждается как огненная субстанция, и каждый мыслящий дух не будет отрицать силу высшую, которая есть Огонь. (Мир Огненный III, 60)
В учении даётся следующая структура мира[1]:
- «Человеческий земной мир» — материальный мир, являющийся вторичным по отношению к «Тонкому Миру» и лишь тенью «Огненного Мира».
- «Тонкий Мир» — этот мир населён существами разного уровня развития без плотных физических тел, соответствует «астральному уровню».[35] Тёмные существа из низших слоёв «Тонкого Мира» считаются очень опасными, так как они «могут направить мысль на земных воплощенных» и тем побудить их совершить преступления и грехи.
- «Огненный Мир» — ментально-духовный мир,[3] наиболее высокий и совершенный; первичный мир по отношению к «Тонкому Миру». Этот мир состоит из высшей психической энергии («субстанции огня») и также наполнен «существами разных эволюций».
- «Высшие сферы» — станут доступными и понятными только на более высоких ступенях совершенства человечества.
Все миры взаимопроникают друг в друга, но чтобы воспринимать надчеловеческие миры, необходимо огненное сознание. Человечество своим состоянием психики влияет на другие миры, отравляя их своим несовершенством духа. Потому большое внимание в учении уделяется внутренней работе человека над собой, самосовершенствованию.[1]
Учение об иерархии и Шамбале
Учение о космической иерархии — одна из основ Агни-йоги, где иерархией называется «закон Мироздания» и «планомерное сотрудничество».[36] Считается, что духовной основой мира, благодаря которой происходит движение по направлению совершенствования, является «Иерархия Света», «Братство», «Высокие Духи», объединившиеся ради труда на общее благо.[3] Иерархия есть духовная «Лестница Иакова», по которой восходит человеческий дух в устремлении к источнику Света и в познании истины, что предполагает расширение и очищение сознания, утончение восприятий и постоянное устремление духа.[3]
«Иерархия Света» состоит из разумов на различных ступенях эволюции и проходит через всю структуру мира.[1] На высших ступенях лестницы стоят Иерархи, которые прошли путь эволюционного развития и теперь помогают выполнить эту задачу другим, воплощаясь на Земле в различные исторические эпохи, чтобы восстановить чистоту истины. Воплощениями таких иерархов в Живой этике считаются основатели религий, великие философы и общественные реформаторы. Местом обитания представителей иерархии, учителей человечества, является Шамбала, почитание которой является одной из важнейших основ Агни-йоги.[37]
В учении говорится, что «Иерархия Света» ведёт борьбу с противостоящими ей силами хаоса и «Иерархией Тьмы», стремящимися замедлить эволюцию человечества, навредить делам «Иерархии Света». Воплощенные на Земле «черные ложи» «Тёмной Иерархии» имеются по всей планете, и близится финальная битва сил Света и Тьмы.[1]
Учение о человеке и карме
Учение Агни-йоги предполагает веру в реинкарнацию. Человек считается продуктом длительного эволюционного развития через многие перевоплощения в разных личностях на протяжении миллионов лет. Наслоения этого огромного количества неосознаваемой информации образуют в глубинах духа человека «спящую мудрость».[1]
Важнейшим законом для людей называется закон кармы, которая представляет собой сложное переплетение карм рас, племён и личностей, кармы давней и настоящей. Считается возможной определённая регуляция кармы.
Согласно Живой этике перед человечеством стоит задача построения моста между «тонким» и «плотным» мирами, таким образом сближая их. После этого станет возможным общение с «Высшими Мирами».
Этическое учение
Религиовед Владимир Трефилов пишет, что большое внимание в учении Живой этики уделяется внутренней работе человека над собой, его самосовершенствованию и эволюционному развитию для достижения «Высших Миров». Работа над собой начинается с избавления от негативных качеств и привычек, потому что именно эти вдохновения «Тьмы» отделяют человеческий мир от «Высших Сфер». В качестве требований указывается:
- преодолеть злобу, сомнение, недоверие, нетерпение, лень и другие негативные качества,
- исключить хулу на ближнего и кощунство на высшее, как порождающие «черное пламя», пожирающее «светлую ауру»,
- освободиться от «чувства собственности» «опытом жизни и почитанием Иерархии».
Другим существенным аспектом этического учения Агни-йоги является преображение жизни через утверждение общечеловеческих ценностей, через культурное действие, которое будет общим для всего человечества несмотря на многообразие обычаев, верований и языков.
Согласно учению Агни-йоги, следование этическим принципам представляет собой главное средство для духовной и физической эволюции человека и человечества.[1]
Религиозно-философские истоки и предшественники
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
 |
Этот раздел должен быть полностью переписан. На странице обсуждения могут быть пояснения.
|
 |
Возможно, этот раздел содержит оригинальное исследование. Добавьте ссылки на источники, в противном случае он может быть удалён.
Дополнительные сведения могут быть на странице обсуждения. (23 декабря 2011) |
С 1901 года начинается совместный путь Н. К. и Е. И. Рерих по изучению культур России и Индии, познанию мирового религиозно-философского наследия[38]. В конце XIX и в начале XX веков значительным религиозно-философским и культурным явлением стала теософия — синкретическое религиозно-мистическое[39], оккультное[40] учение, автором которого была Елена Блаватская и её единомышленники[41]. Николай и Елена Рерихи, на мировоззрение которых большое влияние оказали традиционные восточные религиозно-философские концепции, прежде всего в изложении Рамакришны и Вивекананды, а также такие значимые на Востоке тексты, как Бхагавад-гита и Ламрим Ченмо[42], были увлечены идеями этого нового учения. Их привлекала не только его религиозная и философская сторона, но также поэтические и эстетические следствия теософской мысли[41]. Впоследствии ими был создан собственный доктринальный вариант теософии — Агни Йога (Живая этика)[41]. Исследователи находят в учении Живой Этики преемственную связь с основными положениями классической индийской философии, а также с отдельными важными положениями буддизма, даосизма, конфунцианства, христианства, философии Платона[43][44].
В 1921 году в Берлине вышел сборник стихов Н. К. Рериха «Цветы Мории», состоящий из поэмы и трёх циклов[45], ставший единственным прижизненным поэтическим изданием художника. Стихи «Цветы Мории», как и картины Н. К. Рериха, пронизаны идеями учения Живой Этики и могут рассматриваться как пролог к этому учению[46].
Духовные поиски, продолжавшиеся во время странствий и жизни семьи Рерихов в Индии, Тибете, других восточных странах, привели их к созданию учения Живой Этики, представляющего собой избранные беседы с Учителем Морией[5][12][47][аффилированный источник? 4584 дня]. По словам Н. К. и Е. И. Рерихов, они являлись лишь посредниками в передаче текстов, записанных в изменённых состояниях сознания под диктовку Учителя, а потому имеющих трансцендентальное происхождение[1]. Реальность существования человека, с которым можно было бы отождествить Великого Учителя, до настоящего времени остаётся спорной.
Живая Этика и русский космизм
Русский космизм — течение российской религиозно-философской мысли, основанное на холистическом мировоззрении, предполагающем телеологически определённую эволюцию Вселенной[48] и органично, по мнению его приверженцев, соединяющем человека и космос[49]. Многие исследователи относят учение Рерихов к направлению русского космизма[50], а некоторые — к его концептуальному ядру[51].
Одними из представителей космизма в искусстве считаются художники объединения «Амаравелла» (1923—1928)[52]. Значительное влияние на творчество «Амаравеллы» оказала встреча в 1926 году в Москве с Николаем Константиновичем[52] и Еленой Ивановной[нет в источнике]К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) Рерихами и знакомство с учением Агни Йоги[53][аффилированный источник? 4584 дня]. Новый расцвет космизма в художественном творчестве начался, по мнению последователей Рерихов, в конце 1980-х годов. С момента своего окончательного открытия в 1997 году Музей имени Н. К. Рериха регулярно предоставляет свои залы современным художникам-космистам[54][аффилированный источник? 4584 дня].
Некоторые искусствоведы — последователи Агни Йоги, полагают, что есть предпосылки для формирования школы философии искусства, основанной на развитии идей учения. По их мнению, большинство произведений, которые человечество относит к шедеврам, независимо от видов и жанров, времени и стилей, были созданы в художественно-философском ключе, ориентирующемся на признание высших ценностей и прямое утверждение их в творчестве, и Живая Этика может быть интерпретирована как база для утверждения и обоснования этой линии в искусстве[55][неавторитетный источник?][аффилированный источник? 4584 дня].
Д.ю.н. проф. М. Н. Кузнецов и д.ю.н. И. В. Понкин дали заключение «по содержанию религиозно-политической идеологии ноосферизма», в котором отмечен широчайший размах этой «квазирелигиозной идеологии», указано на тесные связи «ноосферизма» с оккультно-религиозным учением «русского космизма» и с оккультно-религиозными объединениями последователей Рерихов[56].
Рериховское движение
Рериховское движение — новое религиозное движение[19][21][41][57], основой которого является религиозно-философское[1][2][3] учение Николая и Елены Рерихов Живая этика (Агни-Йога)[20][58]. Движение не имеет строго организованной структуры и включает несколько различных направлений, от культурологических и гуманистически-мировоззренческих до религиозно-мистических и мистико-оккультных[20].
Возникновение рериховского движения
Рериховское движение, которое некоторыми исследователями[59][60][61] называется также Агни Йогой или Живой этикой, было организовано Рерихами в 1920-е годы в таких странах, как США (Нью-Йорк), Латвия (Рига)[62][63], Франция (Париж), Болгария (София). В 20-е и 30-е годы начали создаваться общества Рериха, ставившие своей целью продвижение Пакта Рериха, одновременно распространявшие идеи Живой этики. Рериховские общества, кружки и группы существовали также в Германии[64], Швейцарии («Корона Мунди»)[64], Эстонии[65], Маньчжурии (Харбин)[66]. «Европейский Центр Рериховского Музея» находился в Париже[67]. С 1935 года, после прекращения поддержки Рериха со стороны Луиса Хорша[68] и Генри Уоллеса, движение пошло на спад.
Возрождение рериховского движения
В послевоенные годы рериховское движение почитателей Агни Йоги (Живой этики) развивается в русле общих тенденций нью-эйджа. В Нью-Йорке в 1946 году было зарегистрировано Общество Агни Йоги (англ. Agni Yoga Society)[69], а в 1949 году там же был возрождён музей Николая Рериха, основанный по инициативе американских сотрудниц Рерихов — Кэтрин Кэмпбелл-Стиббе и Зинаиды Фосдик[70]. Сегодня рериховские организации работают в некоторых странах Европы, Америки и Азии, а также в Австралии[70][71]. Рериховские общества существуют в таких странах бывшего СССР, как Белоруссия, Украина, Казахстан, Грузия, Молдавия, Латвия, Литва, Эстония[72].
В советских республиках рериховское движение как таковое начало активно развиваться только в период «перестройки» в конце 80-х годов. Но фундамент движения в СССР заложил ещё Юрий Рерих (1902—1960), известный востоковед, старший сын Николая и Елены Рерихов. Начиная с 1960-х годов сформировались отдельные группы по изучению и разработке рериховского наследия. Новый импульс развитию рериховского движения придал проживавший в Индии известный художник и общественный деятель Святослав Рерих (1904—1993), младший сын Николая и Елены Рерихов, неоднократно приезжавший в СССР с выставками картин, своих и отца. По его инициативе в 1989 году в Москве был создан Советский Фонд Рерихов, в который Святослав Рерих передал культурное наследие своих родителей[58]. После того, как в 1991 году Советский Фонд Рерихов фактически прекратил своё существование, по инициативе части его учредителей, прежде всего Л. В. Шапошниковой, была создана общественная организация Международный Центр Рерихов (МЦР)[73], которая заявила свои права на наследие Рерихов в России. Впоследствии судебными органами МЦР не был признан правопреемником Советского Фонда Рерихов[74], однако продолжает добиваться прав на наследие Рерихов, считая, что таким образом он выполняет их волю.
В России
В первые десятилетия своего существования (1920—1975) рериховское движение привлекало к себе внимание лишь узкого круга мистически настроенной интеллигенции, а также почитателей творчества Николая Рериха и сторонников его идей защиты и сохранения культурного наследия[20][58]. С середины 1980-х годов произошла значительная демократизация и расширение движения в России: костяк из интеллигенции и служащих пополнился студенческой молодёжью и рабочими. Оно распространилось не только по крупным городам, но и в провинции, насчитывая к концу XX века в своих рядах более 5000 организаций, в основном культурно-просветительского направления[20].
В России рериховское движение, причисляемое рядом исследователей к нью-эйджу[75][61], оказало значительное влияние на развитие нью-эйджа в России[76][77][78]. В 2002 году рериховское движение пережило раскол, во многом обусловленный спорами о рериховском наследии[79], и разделилось на несколько конкурирующих направлений. Одно из них, с культурологическим уклоном, возглавила Людмила Шапошникова, директор музея при общественной организации Международный центр Рерихов в Москве; другое, с центром в Новосибирске, — Юрий Ключников[80]; духовным лидером и символом третьего направления стала Зиновия Душкова (Е. Бондаренко) из Приморья. Для рериховского движения в России, как и для всего современного нью-эйджа, характерно отрицание своей религиозности и «социальная мимикрия» под общественно-гуманитарные учения и практики — культурологические, просвещенческие, оздоровительные, спортивные, образовательные и другие[21]. Рериховцы проводят регулярные культурологические мероприятия (организация выставок картин Рериха, конференции его памяти и его духовного наследия), организуют широкое издание книг, периодики о своём религиозно-философском движении[21].
Классификация
В современной России существует огромный спектр качественно разнородных объединений, течений, обществ, центров, музеев и отдельных представителей, обращающихся к культурному, духовному и мистическому наследию Рерихов, но существенно различающихся по своим доктринальным положениям, культовой и социальной практике: от разнообразных культурно-просветительских, до неомистических и откровенно оккультных[20][58].
Исследователи выделяют два качественно различных направления в современном рериховском движении:
- организации и общества, одновременно с продвижением религиозно-философских идей Рерихов занимающиеся культурологической, культурно-просветительской и научно-педагогической деятельностью;
- организации и общества, основанные на теософско-мистическом аспекте учения Рерихов, изучающие и применяющие различные оккультные практики.
Наиболее вероятными тенденциями некоторыми исследователями признаются: дальнейшее развитие культурологического и гуманистическо-мировоззренческого направления в рериховском движении, с постепенным ослаблением и дальнейшим распадом религиозно-мистических и мистико-оккультных группировок[20].
Культурно-просветительское направление
Рериховская концепция культуры основана на слиянии ранних историко-культурологических воззрений художника с религиозно-философскими идеями учения Живой этики (Агни Йога)[81][82]. Согласно Агни Йоге, создание, сохранение и пропаганда духовных ценностей культуры является одной из важнейших задач и одним из важнейших устоев эволюции человечества[82][83].
Признание Рерихами приоритетной роли культуры в развитии человечества получило своё практическое развитие в общественно-культурной деятельности Николая Рериха, который стал основателем нескольких культурных и научных центров и институтов, инициатором международных культурных движений «Мир через культуру» и «Знамя мира». Знамя Мира — символ Международного Пакта охраны культурных ценностей, предложенного Николаем Рерихом в 1929 году и подписанного в 1935 году странами американского континента (в том числе США). В 1954 году на основе этого Пакта была принята Гаагская конвенция о защите культурных ценностей в случае вооружённого конфликта. Тем самым идеи Пакта Рериха были введены в юридическую практику мирового сообщества, сыграв важную роль в пропаганде и защите ценностей культуры[16][84][85].
Деятельность Рерихов привела к образованию во многих странах мира обществ и организаций, основывающих свою деятельность на практической реализации рериховской концепции культуры[16]. Особое развитие это направление рериховского движения получило в России и странах бывшего СССР, где оно ведёт культурно-просветительскую работу, издаёт газеты, журналы, книги, выпускает видеофильмы, проводит выставки картин, а также семинары и конференции, направленные на пропаганду и развитие религиозно-философских и эзотерических идей Агни Йоги и рериховского духовного наследия в целом[86][аффилированный источник? 4501 день]. Основная установка этой части рериховских организаций делается на решение насущных проблем современности, улучшение окружающего мира, личного самосовершенствования и развитие гражданского самосознания[20].
Оккультно-мистическое направление
В российских исследованиях современного рериховского движения в России отмечается, что среди организаций и обществ, заявляющих о своей культурологической, культурно-просветительской и научно-педагогической направленности, были выявлены неорелигиозные течения, в названиях которых зачастую имена Рерихов не отражаются, но в содержании вероучений, культовой практике и социальной деятельности которых обнаруживается непосредственная апелляция к именам и теософскому компоненту учения Рерихов. Эти группы и организации исследователи делят на являющиеся типичными нью-эйджевскими эклектическими неорелигиозыми объединениями, и на являющиеся псевдорериховскими. При этом отмечается, что хотя рериховская доктрина стала своеобразной идейно-теоретической базой для такого рода неорелигиозного творчества, но большинство рассмотренных движений лишь формально используют её установки и понятия, произвольно их трактуя. И хотя онтологические и космологические построения во многих этих течениях связаны с доктриной Рерихов, но большей частью лишены оригинальности, являясь соединением элементов различных учений (язычества, христианства и буддийской метафизики) в единое целое[20].
Часть этих новых движений лишь формально использовала имя Рерихов как символ причастности к оккультно-теософской доктрине. Например, руководитель Белого Братства Мария Деви Христос назвала себя воплощением Елены Рерих[77].
Живая этика в представлении сторонников учения
А. А. Никонов, академик РАН, президент ВАСХНИЛ, министр сельского хозяйства Латвии причисляет Н. Рериха к великим гуманистам всех веков и народов, а его труды — к источнику этических норм[87].
В. М. Плоских, вице-президент Национальной академии наук Кыргызской Республики, директор Института мировых культур и В. И. Нифадьев, ректор Кыргызско-Российского Славянского университета, академик Национальной академии наук Кыргызской Республики считают, что имена Рерихов занимают почётное место среди выдающихся российских художников, учёных, философов, создателей космизма, а Живая Этика является «научно-философской системой, объединяющей разные уровни реальности в единое целое»[88].
Некоторые философы, в том числе сторонники учения Агни-Йоги, считают, что Агни Йога основана на идеях древних эзотерических школ[5][89].
По мнению некоторых философов, двойное название учения — Живая Этика и Агни Йога — указывает на две главные стороны человеческого совершенствования — этическое преображение, принятие нравственных основ бытия и овладение так называемой психической энергией, то есть внутренним психо-энергетическим потенциалом самого человека[7].
Некоторая часть приверженцев позиционирует Живую этику как синтетическое научно-философское учение, дающее, по их мнению, новые мировоззренческие основы для развития науки[90].
Полемика
Русская православная церковь и учение Живой Этики
Русская православная церковь относит «Живую этику» к новым религиозным движениям оккультно-теософского характера, являющегося продолжением учения Е. П. Блаватской «Тайная доктрина». РПЦ заявляет о проникновении учения в государственные, общественные организации, в систему образования[91].
Позиция Русской православной церкви в отношении учения Живой Этики была сформулирована на Архиерейском соборе 2 декабря 1994 года[92]:
5. … Возродилось язычество, астрология, теософские и спиритические общества, основанные некогда Еленой Блаватской, претендовавшей на обладание некоей «древней мудростью», сокрытой от непосвящённых. Усиленно пропагандируется «Учение живой этики», введённое в оборот семьёй Рерихов и называемое также Агни Йогой.
[…]
13. освящённый Архиерейский Собор, следуя апостольской традиции, свидетельствует: все вышеперечисленные секты и «новые религиозные движения» с христианством несовместимы. Люди, разделяющие учения этих сект и движений, а тем более способствующие их распространению, отлучили себя от Православной Церкви[93].
Архиерейский собор Русской православной церкви от 2 декабря 1994 года ставит последователей «Учения живой этики» в ряд прочих анафематствованных церковью людей[93][94]. Частные же мнения различных богословов в оценке данного Определение расходятся[95][96][97].
Наиболее известным оппонентом учения Живой этики со стороны Русской православной церкви является профессор богословия, кандидат философских наук протодиакон А. В. Кураев, посвятивший полемике множество статей, выступлений[98] и отдельную монографию[99]. Кураев характеризует рериховское движение в России как религиозную секту, имеющую оккультный и антихристианский характер[99].
Живая этика и наука
 |
В этой статье или разделе имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты. Излишние и чрезмерно большие цитаты следует обобщить и переписать своими словами.
Возможно, эти цитаты будут более уместны в Викицитатнике или в Викитеке. |
Учение Живой Этики часто позиционируется её последователями как научное, например, как интегральное/синтетическое научно-философское учение[100] или даже «наука будущего».[101] Международный Центр Рерихов (МЦР) и другие рериховские организации ведут активную деятельность в направлении представления учения Живой Этики как части нового «космического мышления», «новой теории познания», при этом привлекаются метафизические и псевдонаучные идеи, которые позиционируются в качестве научных[102]. Так, с 9 по 11 октября 2003 года в Москве в МЦР состоялась Международная конференция «Космическое мировоззрение — новое мышление XXI века», в которой приняли участие свыше 100 учёных[103], с 7 по 10 октября 2007 года в Москве в МЦР состоялась Международная конференция «Живая Этика и наука» с заявленной целью поиска путей взаимодействия между Живой Этикой и наукой[104], а в 2008 году МЦР заключил договор о творческом сотрудничестве с Институтом истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН (ИИЕТ РАН), который предусматривает сотрудничество по широкому кругу вопросов, связанных с исследованиями в области рериховедения, Живой Этики и «космического мышления»[105]. Благотворительным Фондом имени Елены Ивановны Рерих в целях поощрения научных исследований, связанных с изучением многогранного научно-философского наследия семьи Рерихов, учреждена Международная Премия имени Е. И. Рерих. «Премия присуждается за лучшую научную работу в области Живой Этики — философии космической Реальности»[106].
Попытки приверженцев Живой Этики представить это учение как часть научного знания вызывают резкую критику:
- В соответствии с современной классификацией концепция Живой Этики (Агни-Йога) является оккультной[102], эзотерической[102][107], и не представляет собой ни науку, ни девиантную науку[102][107].
- Учение Живой Этики проповедует противоречащую современной научной картине мира[15][108][109][110] веру в существование сверхъестественных существ, явлений и сил («психической энергии»[111], «тонкого мира») и является одной из разновидностей религии[112][113].
- Позиционируя в качестве научной истины свои доктрины, противоречащие научной картине мира, Живая Этика в настоящее время выступает как псевдонаука[114][115][116].
- Псевдонаучной также является деятельность сторонников, которые пытаются придать научный статус ненаучным доктринам Живой Этики[110][114] и привлекают ряд псевдонаучных теорий, таких как «торсионные поля»[117][118] и «биополя»[102][110][115], для объяснения якобы существующих явлений.
В современной социологии стали появляться работы, в которых содержатся попытки обратить внимание исследователей на некие эзотерические идеи, без которых, мол, нам не обойтись. Живое Слово, Живая Этика, Высший Разум, Абсолют и другие подобные термины предлагается внедрить в научно-исследовательскую практику. При этом не утруждают себя вопросом, а как это сделать. В результате поле социологии (особенно её теория и методология) засоряется соображениями, далекими от науки.
Грозные нотки в письмах и трудах Рерихов так и дышат революционным гневом и революционной нетерпимостью. Их симпатии к большевизму также симптоматичны для того времени. Ими страдали многие интеллигенты — вершители дум той эпохи. Кстати, сегодня это создает большие трудности для современных последователей Живой Этики, заставляет их маскировать большевистские пристрастия Рерихов и их нетерпимость к иным, чем их собственные, идеям, религиозным убеждениям, книгам (планируемая чистка библиотек), умалчивать о тоталитарном характере рериховской Общины, в которой управление людьми должно осуществляться путём психического зомбирования.— Фесенкова Л. В. Сциентизация эзотерики и псевдонаука[102]
Популяризация такого рода «материалистической» картины мира означает пропаганду непрофессиональных, псевдонаучных представлений. Именно они, а не представления науки, внедряются в массовое сознания и получают статус «научности» в глазах рядового члена общества, не обремененного научным образованием. Этот процесс поддерживается средствами массовой информации, проповедующими астрологию, алхимию и эзотерические учения. Об опасном для общества проникновении псевдонауки во все слои общества предупреждает обращение Президиума Российской академии наук к научным работникам, учителям и всем членам российского интеллектуального сообщества, призывающее к активной борьбе с фальсификацией науки магией и оккультизмом…[119] Вчитываясь в тексты теософии и Живой Этики, мы приходим к выводу, что они только на первый взгляд повышают значимость индивида, на деле же все обстоит совершенно иначе. Учение, провозглашая тезис о безграничных возможностях человека и санкционируя его духовное совершенствование, в то же время полностью лишает его свободы. Каждая мысль индивида контролируется. Ни одно действие не остаётся без оценки. Самое существование его зависит от решений Высшего Разума. Эволюция души человека протекает под неусыпным контролем высших сил, начиная с первого воплощения. Так, свободолюбивые мечты о высоком метафизическом достоинстве человека, о его светлой миссии во Вселенной оборачиваются максимальной несвободой — глобальной космической тюрьмой, из которой некуда бежать.— Фесенкова Л. В. Сциентизация эзотерики и псевдонаука[102]
С одной стороны, Рерих действительно был великим и очень интересным человеком как художник и мыслитель. Но с другой стороны, он пытался построить собственную антропософию как некое полурелигиозное и эзотерическое учение, и именно эту, парарелигиозную сторону его наследия я считаю не очень здоровой. Хотя его деятельность вписывается в общую тенденцию начала XX века, когда рождалось много новых религий. Традиционная наука не подтверждает «открытий» Рериха в области медицины, психологии и антропологии. Все исследования, которые он проводил, не получили оценку независимой экспертизы. То, что он сотрудничал с великими учеными своего времени, — ещё не доказательство истинности его утверждений. Любой человек может переписываться с ученым. Учение Рериха о Живой Этике — это противоречивая смесь научных, антинаучных, паранормальных и квазирелигиозных утверждений.— Кувакин В. А., член Комиссии РАН по борьбе с лженаукой, «Итоги», № 32, 4.08.2008[116]
Интересные факты
- На титульных листах книг Живой Этики отсутствует авторское имя. Е. И. Рерих объясняла это тем, что изложенная в них мудрость Востока не может быть авторской собственностью[120].
- Председатель ревизионной комиссии Советского фонда Рерихов, искусствовед А. А. Юферова в 1991 году в своей статье в журнале «Наука и религия» высказала мнение, что палеонтолог и писатель Иван Ефремов использовал тексты «Учения Живой Этики» в своём романе «Туманность Андромеды», описывающем общество будущего[121].
- В настоящее время книги Живой Этики переведены на следующие языки: английский, немецкий, французский, латышский, болгарский, португальский, итальянский, испанский, ирландский и другие.
- 24 марта — день, когда была сделана первая запись учения Живой Этики в 1920 году — отмечается в Международном Центре-Музее имени Н. К. Рериха как «День Учителя»[122].
- В экспозиции МЦР открыт зал Живой Этики[123].
Напишите отзыв о статье "Агни-йога"
Литература
Публикации сторонников
 |
Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей.
|
- [lib.roerich-museum.ru/node/828 Публикации о Живой Этике]
- Андреева А. Г. Педагогические основы духовного воспитания в Учении Живой Этики: дис. … канд. педагог. наук / Москов. гос. открытый педагог. ун-т. − М., 1996. — 122 с.
- Андреева А. Г. Живая Этика — учителям: воспитание культуры мышления // Мир образования. 1997. № 4. С. 49-52: ил.
- Аблеев С. Р. [www.agni3.narod.ru/Vvedenie.htm Фундаментальные философские основания концепции космической эволюции человека: сущность, зарождение и историческое развитие]. // Диссертация на соискание учёной степени доктора философских наук в форме научного доклада. — Тула: ЮК РС МПА, 2000.
- Башкова Н. В. Доктрина сердца в Учении Живой Этики: опыт филос. систематизации // Восход. 2010. № 6/7 (194/195). С. 6-11.
- Башкова Н. В. Проблема преображения человека в философии русского космизма (В. И. Вернадский, Н. К. Рерих, Е. И. Рерих, К. Э. Циолковский): автореф. дис. … канд. филос. наук / Тул. гос. пед. ун-т им. Л. Н. Толстого. — Тула, 2004. — 22 с.
- Башкова Н. В. Развитие сознания в философской антропологии и педагогике Живой Этики // Осознание культуры — залог обновления общества. Научный поиск в едином культурном пространстве: материалы 11-й Междунар. науч.-практ. конф. 16-17 апр. 2010 г. Севастополь, 2010. С. 162—170.
- Буданов В. Г. (ИФ РАН). [www.ivorr.narod.ru/biblio/agni-yoga/state/budanov_02.doc Ритм и гармония: идеи учения Живой Этики и современная научная картина мира] // Рериховские чтения. Материалы международной общественно-научной конференции 1997. М.: МЦР, 1999. С. 78-91.
- Буйко Т. Н. Педагогика Живой Этики и западная традиция образования: диалог традиций и поисков // Творческое наследие семьи Рерих в диалоге культур: философские аспекты осмысления: сб. науч. тр. Минск, 2005. С. 392—409.
- Гиндилис Л. М., к.ф.-м.н., член РАКЦ. [yro.narod.ru/mcr/Kosmocenter/Gindilis/Gindilis.htm Объединенный научный центр проблем космического мышления: идеи Живой Этики входят в научный оборот.]
- Гиндилис Л. М. Русский космизм и Живая Этика // Космическое мировоззрение — новое мышление XXI века: материалы Междунар. науч.-обществ. конф. 2003. В 3 т. М., 2004. Т. 2. С. 47−70.
- Гиндилис Л. М. Научное и метанаучное знание. — М.: Дельфис, 2012. — 576 с.
- Гиндилис Л. М., Фролов В. В., д.ф.н. [www.yro.narod.ru/zaschitim/filosofia.htm Философия Живой Этики и её толкователи. Рериховское движение в России.] // Вопросы философии. 2001. № 3.
- Денисова П. Учение Живой Этики о воспитании сердца // Наука и новое мышление XXI века: материалы юбил. общест.-науч. конф. Тольяттинского отд. Междунар. Центра Рерихов. 4-5 окт. 2003. Тольятти, 2004. С. 220—236.
- [lib.icr.su/node/1225 Живая Этика и наука. Вып. 1.] — М.: МЦР, Мастер-Банк, 2008. — 528 с. ISBN 978-5-86988-189-2
- Жигота В. Э. Философия творчества Живой Этики и традиция трансцендентально-эволюционного космизма // Тр. Объединённого научного центра проблем космического мышления. М., 2007. Т. 1. С. 155—227.
- Иванов А. В., Миронов В. В. Синтетическая аксиологическая концепция Рерихов // Иванов А. В., Миронов В. В. Университетские лекции по метафизике. М., 2004. С. 563—564.
- Иванов А. В., д.ф.н. [www.yro.narod.ru/bibliotheca/Metaznanie.htm Живая Этика как метазнание] // В защиту имени и наследия Рерихов. Материалы международной научно-общественной конференции. 2001. М.: Международный Центр Рерихов, 2002.
- Иванов А. В. [www.delphis.ru/delphis/content/pravoslavie-i-zhivaya-etika-sushchnost-raskhozhdenii-i-perspektivy-dialoga Православие и Живая Этика: сущность расхождений и перспектива диалога] (недоступная ссылка) // Дельфис. 2000. № 1(21). С. 4−7: ил.
- Иванов А. В., Фотиева И. В., Шишин М. Ю. Человек восходящий: философский и научный синтез «Живой Этики»: [монография] — Барнаул: Алтайский дом печати, 2012. — 512 с.
- Лащенко Н. Д. [dissertation1.narod.ru/avtoreferats/avtoref192.htm Философско-педагогические взгляды Е. И. Рерих]: дис. … канд. пед. наук / Белгород. Гос. ун-т. — Белгород, 2001. − 169 с.
- Лебеденко А. А. Философия сердца в русской мысли и философской системе Живой Этики // Живая Этика и наука: материалы Междунар. науч.-общест. конф. 2007 / МЦР. М., 2008. C. 460−477.
- Мальбахова И. Х. Биоэтические проблемы в контексте «Живой Этики» Н. К. Рериха // Науч. пробл. гуманитар. исслед. 2008. № 9. С. 98-103.
- Новиков А. А. Проблема культуры в философии Живой Этики // Вестник Московского государственного университета леса — Лесной вестник. 1999. № 3. С. 15-17.
- Маслов Е. С. О некоторых чертах новейшей эсхатологии (на материале творчества Н. К. Рериха и Е. И. Рерих) // Человек и общество в современном мире: (парадоксы соц.-философ. дискурса): сб. ст. молодых ученых. Казань, 2006. С. 151—161.
- Мальбахова И. Х. Биоэтические проблемы в контексте «Живой Этики» Н. К. Рериха // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2008. № 9. С. 98-103.
- Митюгова Е. Л. К вопросу об истоках философского учения Н. К. и Е.И Рерихов // Философия в России ХIX — начала ХХ вв. М., 1991. С. 113—119.
- Павлов А. Ю. Концептуальные основания онтологии и гносеологии в Живой Этике: дис. … канд. филос. наук / Алт. гос. ун-т. — Барнаул, 2004. — 149 с.
- Парошина Р. А. Духовность человека в контексте философско-этического учения Живой Этики // Вестник Красноярского государственного педагогического университета им. В. П. Астафьева. 2006. № 1. С. 43-50.
- Парошина Р. А. Учение Жизни как источниковедческая основа педагогико-антропологических исследований // Вестник Сибирского государственного аэрокосмического университета им. академика М. Ф. Решетнева. 2006. № 4. С. 133—138.
- Парфенова А. И. Влияние философии космизма на русскую культуру конца XIX — начала ХХ века: дис. … канд. культурологи / С.-петерб. гос. ун-т культуры и искусств. — СПб., 2001. — 169 с.
- Плетухина Е. Г. Некоторые аспекты применения педагогических идей Учения Живой Этики в процессе музыкально-художественного образования // Продуктивное образование: проекты в продуктивном образовании: сб. науч. ст. М., 2005. Вып. 5. С. 227−232.
- Позднева С. П., Хотинская Г. А. Идеи синтеза в философском наследии Н. Ф. Федорова, П. А. Флоренского, Н. К. Рериха // Русская философская мысль конца XIX — начала XX вв.: сб. ст. Саратов, 1993. С. 14-18.
- Сабадаш Ю. С. [metaetika.ru/ng/aipe.roerich.com/russian/avtoref3.zip Естетичні засади «Живої Етики» Миколи Реріха]: дис… канд. філос. наук: 09.00.08 / Приазовський держ. технічний ун-т. — Маріуполь, 2000. — 173 арк.
- Самохина Н. Е. Проблема Человека в Агни-Йоге: дис… канд. филос. наук / МГУ. — М., 1993. — 154 с.
- Соколов В. Г. [roerich.scana.com.ua/avtoref_sokolol_rus.htm Парадигма культуры в философском наследии Е. И. Рерих и Н. К. Рериха]: автореф. дис. … канд. филос. наук / Харьков. гос. акад. культуры. − Харьков, 2008. − 20 с.
- Соколов В. Г. Живая Этика и новая парадигма культуры // Живая Этика и наука: материалы Междунар. науч.-общест. конф. 2007. М., 2008. C. 525−554.
- Томша Э. А. Эволюционное значение музыки в свете идей Живой Этики // Идеи космизма в философии, науке и искусстве: история и современность: материалы междунар. науч.-обществ. конф. СПб., 2009. С. 107−116.
- Трофимова Е. А. Этическое учение Н. К. Рериха: автореф. дис. … канд. филос. наук / ЛГУ. − Л., 1990. − 16 с.
- Труды Объединённого Научного Центра проблем Космического Мышления. Т.1. — М.: МЦР, Мастер-Банк, 2007. — 6444 с., илл.
- Шапошникова Л. В. [www.roerichs.com/Publications/LVShaposhnikova/2003_Kosmicheskoe_myshlenie.htm Космическое мышление и новая система познания] // Живая Этика и наука. Вып. 1. — М.: Международный Центр Рерихов, Мастер-Банк, 2008. — С. 14-40.
- Шапошникова Л. В. [www.icr.su/rus/evolution/ethics/ Философия Космической Реальности] // Бюллетень комиссии по разработке научного наследия академика В. И. Вернадского. М., 2005. № 18. С. 82-98.
- Шапошникова Л. В. Основные особенности философии Живой Этики // Культура и время. 2007. № 4. С. 62−69.
- Шаров Д. А. Живая Этика Рерихов: автореф. дис. … канд. филос. наук / Ин-т философии. − М., 1994. − 24 с.
- Шибаева М. М. Русский космизм и духовное наследие Н. К. Рериха: мотивы созвучия // Культура и время. 2003. № 3/4 (9/10). С. 45−51.
- Шлемова Н. А. Эстетические воззрения в Учении Живой Этики: дис … канд. филос наук / Московский государственный университет сервиса. — М., 2005. — 165 с.
- Фалев Е. В. Принцип вмещения противоположений в буддийской философии и в Живой Этике // Восход. № 11/12 (187/188). 2009. С. 38-42.
- Федотов А. В. Живая Этика и буддийская Винная: (опыт сопоставления) // Живая Этика и наука: материалы Междунар. науч.-общест. конф. 2007. М., 2008. C. 500—506.
- Фролов В. В., д.ф.н. Ноосферное образование и учение Живой Этики // Три ключа: пед. вестн. М., 2000. Вып. 4. С. 121—126.
- Фролов В. В. Философия Живой Этики и Центрально-Азиатская экспедиция Н. К. Рериха // 80 лет Центрально-Азиатской экспедиции Н. К. Рериха: материалы Междунар. науч.-общест. конф. 2008. М., 2009. С. 97−106.
- Хачатрян А. С. Проблема женщины и семьи в философии Живой Этики: социально-философский аспект: автореф. дис. … канд. филос. наук / МГУ. — М., 1998. — 26 с.
- Хачатрян А. С. Воспитание и образование учащихся по методике учения Живой Этики. М., 1998. — 27 с.
- Хомелев Г. В. Живая этика: философское мировоззрение и система нравственных принципов Агни Йоги: текст лекций / Санкт-Петербург. ун-т экономики и финансов. Каф. философии. − СПб.: Изд-во СПб. ун-та экономики и финансов, 1994. − 108 с.: ил.
- Яншин А. Л., академик РАН. Живая Этика — мировая этическая система // Перед Восходом. 1996. № 5. С.2.
Публикации критиков
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Рерихианство: синтетическое мировоззрение или новая религия? // Религия и общество: Очерки современной религиозной жизни России / Отв. ред. и сост. С. Б. Филатов. М.-СПб.: Кестонский институт; Летний сад, 2002. — С. 450—469.
- Лункин Р. Н. Рериховское движение // Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания / Отв. ред. М. Бурдо, С. Б. Филатов. — М.: Кестонский Институт; Логос, 2003.
- Лункин Р. Н., Филатов С. Б. Рериховское движение в России: Восстановление связи времен // Вопросы философии. — 1999. — № 12. — С.63-73.
- Кураев А.В., протодиакон, к.ф.н. [kuraev.ru/index.php?option=com_remository&Itemid=54&func=fileinfo&id=21 Уроки сектоведения]. — Санкт-Петербург: Формика, 2002. — 448 с. — ISBN 5-7754-0039-9.
- Питанов В. Ю. [apologet.orthodox.ru/apologetika/oglavlenie/teosofia.htm Суд совести: агни-йога против христианства]
См. также
- Рерих, Елена Ивановна
- Рерих, Николай Константинович
- Космизм
- Махатма Мориа
- Международная взаимопомощь: Идентификация Радж Патэла, как Майтрейи.
Ссылки
- [ay-books.roerich.com/2verz-ay.html Тексты трудов Рерихов (по первоизданиям)]
- [www.found-helenaroerich.ru/heritage/about_ethics Е. И. Рерих о Живой Этике] (выдержки из писем).
Организации и фонды
- [www.found-helenaroerich.ru/ Благотворительный фонд имени Елены Ивановны Рерих] (Москва)
- [www.cosmic-found.ru/ Благотворительный фонд поддержки космического мышления] (Москва)
Научные конференции
- [www.roerich-museum.ru/rus/work/conferencies/2003 Международная научно-общественная конференция «Космическое мировоззрение — новое мышление XXI века»]. ([lib.roerich-museum.ru/node/873 Материалы конференции])Международный Центр-Музей имени Н. К. Рериха, 2003 г.
- Конференция «Живая Этика и наука» ([lib.roerich-museum.ru/node/901 Материалы конференции]) в Музее имени Н. К. Рериха на сайте [www.roerich-museum.ru/rus/work/conferencies/2007/index.php Международного Центра Рерихов] и на сайте [www.museum.ru/N32449 «Музеи России»] 7-10 октября 2007 г.
Критические
- Двуреченская Н. Д., Двуреченский О. В. [krasnaya-zastava.ru/index.php/И.А.Ефремов_и_оккультизм. И. А. Ефремов и оккультизм] // НКК «Красная Застава»
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 Трефилов В. А. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Relig/Jablok/_25.php § 3. Агни Йога] // Основы религиоведения. (Гл. XVII. Надконфессиональная синкретическая религиозная философия) / Ю. Ф. Борунков, И. Н. Яблоков и др.; Под ред. И. Н. Яблокова.— М.: Высш. шк., 1994.— 368 с. ISBN 5-06-002849-6
- ↑ 1 2 А.Ф. Родюков. [dvo.sut.ru/libr/filosofi/i197rodu/14.htm Религиоведение. Тема 14. Надконфессиональная синкретическая религиозная философия]. СПбГУТ им. М.А. Бонч-Бруевича. Проверено 29 августа 2011. [www.webcitation.org/65AXgGkXj Архивировано из первоисточника 3 февраля 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.philosophy.ru/edu/ref/slvrm.htm Агни Йога] // Новейший философский словарь. Сост. А. А. Грицанов. — Мн.: Изд. В. М. Скакун, 1998. — 896 с.
- ↑ В источниках встречаются другие определения Живой Этики (Агни Йоги), в том числе
- нравственно-духовное учение — Кравченко В. В. [www.yro.narod.ru/zaschitim/ZE_slovar.htm Живая Этика] // Русская философия. Малый энциклопедический словарь. — М.: Наука, 1995. — 624 с.— ISBN 5-02-013025-7,
- духовно-философское учение — [www.yro.narod.ru/zaschitim/HRoerich_slovar1.htm Рерих Елена Ивановна] // Краткий философский словарь / А. П. Алексеев, Г. Г. Васильев и др.; Под ред. А. П. Алексеева — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004,
- философско-этическое учение — [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Relig/Jablok/_25.php § 3. Агни Йога] // Основы религиоведения. (Гл. XVII. Надконфессиональная синкретическая религиозная философия) / Ю. Ф. Борунков, И. Н. Яблоков и др.; Под ред. И. Н. Яблокова.— М.: Высш. шк., 1994.— 368 с. ISBN 5-06-002849-6
- религиозно-мистическое учение — Родюков А. Ф. [dvo.sut.ru/libr/filosofi/i197rodu/14.htm Тема 14. Надконфессиональная синкретическая религиозная философия]. / А. Ф. Родюков. Религиоведение. СПб ГУТ им. М.А. Бонч-Бруевича. Проверено 29 августа 2011. [www.webcitation.org/65AXgGkXj Архивировано из первоисточника 3 февраля 2012].
- философско-мистическое учение — [philosophy.mipt.ru/textbooks/frolovintro/chapter4_5.html Философский мистицизм. Глава V Части четвертой. «Религиозная философия»]. Учеб. пособие для вузов / Авт. колл.: Фролов И. Т. и др.— 3-е изд., перераб. и доп.— М.: Республика, 2003. Проверено 25 сентября 2011. [www.webcitation.org/65YcDW0JP Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
- нравственно-философское и религиозно-эстетическое учение о культуре — [yanko.lib.ru/books/cultur/bagdasaryan-culturology-8l.pdf Культурология]: Учеб. для студ. техн. вузов / Колл. авт.; Под ред. Н. Г. Багдасарьян.— 3-е изд., испр. и доп.— М.: Высш. шк., 2001.-511 с. ISBN 5-06-003475-5
- новое религиозное движение — Hammer, Olav [books.google.ru/books?id=EZYsPQgBNioC&pg=PA103#v=onepage&q&f=false Claiming Knowledge: Strategies of Epistemology from Theosophy to the New Age]. — Leiden: Brill. 2004. 573 pp. стр.103. (Studies in the History of Religion, Том 90). ISBN 978-90-04-13638-0, ISBN 90-04-13638-X.
«The Roerich’s new religious movement, Agni Yoga, revolved around the purported fire worship of Shamballa» - религиозное направление, основанное на восточных религиозных течениях — (Krawchuk, Andrii. [www.georgefox.edu/academics/undergrad/departments/soc-swk/ree/Krawchuk_Religious.html Religious life in Ukraine: Continuity and change]. // Religion in Eastern Europe. George Fox University. Проверено 26 июля 2011. [www.webcitation.org/65YcFDKwk Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
«Eastern-based religious orientations, such as Krishna Consciousness, Transcendental Meditation, and the so-called Agni Yoga „Living Ethic“ of the followers of the Hindu-inspired teachings of the Russian thinker Nicolai Rerich») - учение, относимое к оккультному движению нью-эйдж — Бондаренко Д. М., Андреева Л. А., Евгеньева Т. В., Кавыкин О. И. Бондаренко Д. М., Андреева Л. А., Евгеньева Т. В., Кавыкин О. И. [www.nrgumis.ru/articles/article_full.php?aid=63 Судьбы христианства в современной России в контексте глобализационных процессов]. // Новые российские гуманитарные исследования, 2007, № 2. Проверено 25 сентября 2011. [www.webcitation.org/65YcFkczW Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
- философско-религиозное учение, выражающее традицию нью-эйдж, восходящую к неомистике, теософии и антропософии — [religio.rags.ru/religios/6.php Новые религиозные движения] // Кафедра государственно-конфессиональных отношений, Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации, 2009.
- оккультная доктрина — Hagemeister M. [books.google.ru/books?id=Kumg5iYYkWkC&lpg=PP1&hl=ru&pg=PA199#v=onepage&q&f=true Russian cosmism in the 1920s and today] / Rosenthal B. G. (ed.) The occult in Russian and Soviet culture.— Cornell University Press, 1997.— 468 p.— p.199.— ISBN 080148331X, ISBN 9780801483318. (Information and Interdisciplinary Subjects Series)
- антигуманное и асоциальное оккультно-религиозное учение — [www.r-komitet.ru/law/morals_protection.doc Гражданско-правовая и уголовно-правовая охрана нравственности: Сборник материалов] / Отв. ред. и сост. д.ю.н., проф. М. Н. Кузнецов, д.ю.н. И. В. Понкин.— М.: Региональный фонд поддержки мира и стабильности во всем мире; Институт государственно-конфессиональных отношений и права, 2008.— 446 с.— С. 181.
- надконфессиональная религиозная философия — Иванова И. И. Религиозная философия: Учеб. пособие. — Бишкек, 2001. С. 32—40.
- нетрадиционная религия, представляющая собой пример синкретизации различных религиозных и философских концепций, научных и паранаучных положений, с сохранённой ориентацией на сверхъестественное — Воронкова О. В. Нетрадиционные религии в России: философско-религиоведческий анализ // Дисс. на соиск. уч. ст. кандидата философских наук (09.00.13 — религиоведение, философская антропология, и философия культуры). [Место защиты: Юж. федер. ун-т] Ростов-на-Дону, 2009 ([www.library.sfedu.ru/referat/D212-208-13/09-00-13/20091216_D212-208-13_09-00-13_VoronkovaOV.doc автореферат])
- ↑ 1 2 3 4 5 духовно-нравственное учение в рамках оккультно-теософской традиции знания и эзотерической мудрости Востока — Назаров В. Н. [iph.ras.ru/elib/1098.html Живая Этика] // Новая философская энциклопедия: в 4 т. / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В. С. Стёпин. — М.: Мысль, 2000—2001. — ISBN 5-244-00961-3. 2-е изд., испр. и допол. — М.: Мысль, 2010. — ISBN 978-5-244-01115-9.
- ↑ [www.yro.narod.ru/zaschitim/rusfil.htm Живая Этика] // Русская философия: Словарь / Под общ. ред. М. Маслина. — М.: ТЕРРА — Книжный клуб; Республика, 1999. — 656 с.
- ↑ 1 2 [www.yro.narod.ru/zaschitim/ZE_slovar.htm Живая Этика] // Русская философия. Малый энциклопедический словарь. — М.: Наука, 1995. — 624 с.
- ↑ Лащенко Н. Д. [yro.narod.ru/bibliotheca/dissertations/laschenko.html Философско-педагогические взгляды Е. И. Рерих]: автореф. дис. канд. пед. наук / Белгородский государственный университет. — Белгород, 2001.
«отсутствие её имени на титульных листах этих книг Елена Ивановна объясняла тем, что изложенная в них сокровенная мудрость Востока не может быть авторской собственностью» - ↑ [www.yro.narod.ru/zaschitim/HRoerich_slovar1.htm Рерих Елена Ивановна] // Краткий философский словарь / А. П. Алексеев, Г. Г. Васильев и др.; Под ред. А. П. Алексеева — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004
- ↑ 1 2 3 Росов В. А. [aryavest.com/ethics.php Предисловие] / Елена Рерих. Листы дневника. Т.1: 1920—1923.— М.: РУССАНТА; Государственный музей Востока, 2009. — 512 с.
- ↑ Фосдик З. Г. Мои учителя. Встречи с Рерихами. (По страницам дневника: 1922—1934).— М.: Сфера, 2002.
- ↑ Рерих Е. И. Письма. Том III (1935 г.) — М.: МЦР, 2001 [Письмо Е. И. Рерих — А. М. Асееву от 15.10.1935]
«Сама я никогда автоматически не писала, но имела случай наблюдать этот процесс письма в Америке, где он очень распространен». - ↑ — Большинство исследователей отрицают реальность существования Учителя Мория. См. например:
- Андреев А. И. Гималайское братство: Теософский миф и его творцы: Документальное расследование.— СПб.: СПбГУ, 2008.— 432с. ISBN 5-288-04705-7, ISBN 978-5-288-04705-3.
- Jenkins P. Mystics and Messiahs. Oxford University Press, 2000, NYC. p.41-42.
— Некоторые из исследователей предполагают историчность личности Махатмы Мория, например: - Росов В. А. [www.templeofthepeople.ru/ftpgetfile.php?id=97#page=54 «МИРОВАЯ СЛУЖБА» И НАЧАЛО СИБИРСКОГО ПУТИ] / Николай Рерих: Вестник Звенигорода. Экспедиции Н. К. Рериха по окраинам пустыни Гоби. Книга I: Великий План.— СПб.: Алетейя; М.: Ариаварта-Пресс, 2002.— 272 с.— c.12—13
«Аллал-Минг – легендарная историческая фигура, предводитель воинов, казненный в Кашмире (III в. до Р.Х.). И в то же время Учитель Аллал-Минг, или Махатма Мория, – живая во плоти современная личность. Он спускается из своей горной обители Тибета и приходит в удушливые города Запада, чтобы поддержать близких учеников.»
- ↑ 1 2 См. напр. Носачев П. Г. Рецензия на книгу. А. И. Андреев. Гималайское братство: Теософский миф и его творцы: Документальное расследование // Вестник ПСТГУ.— М.: ПСТГУ, 2009.— с.81-86
- ↑ 1 2 3 Рерихи, семья // Эзотеризм: Энциклопедия / Сост. и гл. редактор А. А. Грицанов.— Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. 2002.— 1040 с.— (Мир энциклопедий).
- ↑ Матецкая А.В., Самыгин С.И. Религиоведение (краткий курс). — Ростов н/Д: Феникс, 2008. — С. 202. — 216 с. — (Высшее образование). — ISBN 978-5-222-13761-1.
…некоторые российские новые религии возникли ещё в советские годы — например, «ивановцы» <…>, а также последователи учения Е. И. и Н. К. Рерихов
- ↑ Лункин Р. Н., Филатов С. Б. [www.tandfonline.com/doi/pdf/10.1080/713694743 The Rerikh Movement: A Homegrown Russian 'New Religious Movement'] // Religion, State and Society.— Volume 28, Issue 1, 2000.— pp. 135—148. [www.tandfonline.com/doi/abs/10.1080/713694743 DOI:10.1080/713694743]
- ↑ 1 2 Williams C. [books.google.ru/books?id=xpNBm-z7aOYC&lpg=PP1&pg=PA245#v=onepage&f=false The Fight for Religious Freedom and Pluralism in Post-communist Russia] / McKay G., Williams C. Subcultures and new religious movements in Russia and East-Central Europe.— Peter Lang, 2009.— с. 227. (Cultural identity studies, Том 15). ISBN 9783039119219. См. там же: Stasulane A., Priede J. The Reconfiguration of Values and Beliefs. C.365—392
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Симанженкова Т. К. Движение последователей учения Рерихов в современной России: философские истоки и тенденции эволюции // Диссертация на соискание учёной степени канд. философ. наук. Омск.— Красноярск: ГОУ ВПО «Сибирский Государственный технологический университет», 2006. 150 с. [www.dissercat.com/content/dvizhenie-posledovatelei-rerikhov-v-sovremennoi-rossii-filosofskie-istoki-i-tendentsii-evoly Автореферат]
- ↑ 1 2 3 4 [religio.rags.ru/religios/6.php Новые религиозные движения (обзор)] // Российская академия государственной службы при Президенте РФ, [religio.rags.ru/kafedra/ кафедра государственно-конфессиональных отношений].
- ↑ Тимощук А. С., Федотова И. Н., Шавкунов И. В. [www.elcom.ru/~human/rel.pdf#page=102 Введение в религиоведение.] Учебное пособие.— Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2011.— с. 102.
«Новые религиозные движения по происхождению можно условно разделить на 3 группы, каждая из которых в свою очередь включает разнообразные течения (см. прил. 5). Ряд направлений не имеют оформленного культа, обрядов (последователи Иванова, учение Рерихов, Блаватской)…» - ↑ Некоторые последователи Живой Этики отвергают отнесение учения к одной из современных разновидностей религии на основании того, что в учении не содержится культовой, обрядовой стороны (см. напр. [www.disszakaz.com/schol/files/fa/SamoxinaNE.doc автореферат докторской диссертации Н. Е. Самохиной]). Однако многие новые религиозные движения, в частности, представители Нью-эйдж, также не содержат культовую, обрядовую сторону. Для таких движений характерно позиционировать свои учения как культурологические, образовательные, просвещенческие, оздоровительные, но не как религиозные. Это может затруднить их религиозную идентификацию. См. [religio.rags.ru/religios/6.php Новые религиозные движения (обзор)] // Российская академия государственной службы при Президенте РФ, кафедра государственно-конфессиональных отношений
- Тимощук А. С., Федотова И. Н., Шавкунов И. В. [www.elcom.ru/~human/rel.pdf#page=22 Введение в религиоведение.] Учебное пособие.— Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2011.— с. 22.
«Итак, наличие вероучения, символической практики и сакрального текста есть первичные признаки религии. Вторичные признаки религии, такие как осуществление обрядов и ритуалов; наличие сакральных символов, присутствуют не во всякой религии» - См. также работу, в которой оспаривается отнесение рериховского движения к НРД — Фатхитдинова Я. Ю. [yroy.ru/Diss/avtor_ftch.pdf Новейшая история рериховского движения в России] // Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук.— Уфа, 2009. Специальность 07.00.02. [www.webcitation.org/6GO350oIv Архивировано] из первоисточника 05/05/2013.
- Тимощук А. С., Федотова И. Н., Шавкунов И. В. [www.elcom.ru/~human/rel.pdf#page=22 Введение в религиоведение.] Учебное пособие.— Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2011.— с. 22.
- ↑ Таевский Д. [religion.babr.ru/sink/ne.htm Новый век (New Age, Новая Эра, Нью Эйдж, Эра Водолея)] (рус.). История религии. Проверено 23 мая 2011. [www.webcitation.org/65YcH474g Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
- ↑ Бондаренко Д. М., Андреева Л. А., Евгеньева Т. В., Кавыкин О. И. [www.nrgumis.ru/articles/article_full.php?aid=63 Судьбы христианства в современной России в контексте глобализационных процессов] // Новые российские гуманитарные исследования, 2007, № 2
- J. McCannon [www.roerichmongolia.org/files/sibirica%20full%20text%20article.pdf By the shores of white waters: the Altai and its place in the spiritual geopolitics of Nicholas Roerich] // Sibirica: Journal of Siberian Studies, 2002.
- Vinogradov A. «After the Past, Before the Present»: New Shamanism in Gorny Altai // Anthropology of Consciousness, 1999 — Wiley Online Library
- Воропаев Д. Н. [www.ospu.ru/data/vest50.pdf#page=94 Методологические проблемы исследования нетрадиционных религиозных движений] // Вестник ОГПУ. 2007. № 4 (50) — С.94
- [religio.rags.ru/religios/6.php Новые религиозные движения] // Кафедра государственно-конфессиональных отношений, Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации, 2009.
- ↑ В. А. Росов [ay-forum.net/1/Vestnik_1_2002/038-047.pdf Великий Всадник. О Ленине и символике звезды на картинах Николая Рериха] // Вестник Ариаварты. — 2002, № 1. — С.39
- ↑ См. [ay-books.roerich.com/2verz-ay.html отсканированное первоиздание книги «Аум»]
- ↑ [lib.icr.su/node/2159 Редакционный комментарий к книге Агни-йога]
- ↑ [iph.ras.ru/elib/1098.html Живая Этика] // Новая философская энциклопедия. ИФ РАН, 2001
- ↑ Трефилов В. А. § [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Relig/Jablok/_25.php 3. Агни Йога] // Основы религиоведения. (Гл. XVII. Надконфессиональная синкретическая религиозная философия) / Ю. Ф. Борунков, И. Н. Яблоков и др.; Под ред. И. Н. Яблокова.— М.: Высш. шк., 1994.— 368 с. ISBN 5-06-002849-6
- ↑ 1 2 3 Сунгуртян К. К. Лингвориторические средства выражения антропоцентризма в русском и переводном эзотерическом дискурсе. Диссертация на степень кандидата филологических наук, Краснодар, 2007 г. — С.129-130. ([bibliofond.ru/view.aspx?id=124849 автореферат])
- ↑ [enc-dic.com/polytology/Jezoterika-2483.html Эзотерика] // Политическая наука: Словарь-справочник / сост. проф. пол. наук Санжаревский И. И. — М., 2010
- ↑ [www.megabook.ru/Article.asp?AID=689357&thSearchText=%DD%C7%CE%D2%C5%D0%C8%CA%C0 Эзотерика] // Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия
- ↑ 1 2 Hammer, Olav [books.google.ru/books?id=EZYsPQgBNioC&pg=PA103#v=onepage&q&f=false Claiming Knowledge: Strategies of Epistemology from Theosophy to the New Age]. — Leiden: Brill. 2004. 573 pp. стр.78. (Studies in the History of Religion, Том 90). ISBN 978-90-04-13638-0, ISBN 90-04-13638-X.
- ↑ [www.philosophy.ru/edu/ref/slvrm.htm Агни Йога] // Новейший философский словарь. Сост. А. А. Грицанов. — Мн.: Изд. В. М. Скакун, 1998. — 896 с.
- ↑ Статья «Иерархия» — Новейший философский словарь / Сост. А. А. Грицанов. — Мн.: Изд. В. М. Скакун, 1998. — 896 с. ISBN 985-6235-17-0
- ↑ Hammer, Olav [books.google.ru/books?id=EZYsPQgBNioC&pg=PA103#v=onepage&q&f=false Claiming Knowledge: Strategies of Epistemology from Theosophy to the New Age]. — Leiden: Brill. 2004. 573 pp. стр.102-103. (Studies in the History of Religion, Том 90). ISBN 978-90-04-13638-0, ISBN 90-04-13638-X.
- ↑ [www.otrok.ru/teach/phil/txt/17/page22.html Рерихи, семья] // Новейший философский словарь / Сост. А. А. Грицанов. — Мн.: Изд. В. М. Скакун, 1998. — 896 с.
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/relig/762 Теософия] // Религиозный словарь
- ↑ [www.britannica.com/EBchecked/topic/591137/theosophy theosophy] // Энциклопедия Британника
- ↑ 1 2 3 4 Stasulane A. [books.google.com/books?id=AdpG8sGt8K8C&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_atb#v=onepage&q&f=false Theosophy and culture: Nicholas Roerich].— Roma: Pontificia Università gregoriana, 2005. ISBN 9788878390355.
- ↑ Рерих Е. И. // Русская философия: Энциклопедия / Под общ. ред. М. А. Маслина. — М.: Алгоритм, 2007. — 736 с.
- ↑ Живая Этика // Русская философия: Словарь / Под общ. ред. М. Маслина. — М.: ТЕРРА — Книжный клуб; Республика, 1999—656 с.
- ↑ Агни-Йога // Эзотеризм: Энциклопедия / Сост. и гл. редактор А. А. Грицанов.— Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. 2002.— 1040 с.— (Мир энциклопедий).
- ↑ Рерих Н. К. [www.roerich-izvara.ru/roerich/roerich-moria-flowers.htm «Цветы Мории»].— Берлин: Изд-во «Слово», 1921.
- ↑ [www.museum.ru/N38469 «Письмена» Н. К. Рериха в Музее истории города Ярославля]
- ↑ Самохина Н. Е. [www.disszakaz.com/schol/files/fa/SamoxinaNE.doc Философское учение Агни Йоги] // Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук.— М., 2008.
Стр.13 — «Автором Агни Йоги является Махатма Мория» - ↑ Hagemeister M. Russian cosmism in the 1920s and today / Rosenthal B. G. (ed.) The occult in Russian and Soviet culture.— Cornell University Press, 1997.— 468 p.— p.185—202.— ISBN 080148331X, ISBN 9780801483318. (Information and Interdisciplinary Subjects Series)
- ↑ Стёпин В. С. [www.philosophy.ru/library/stepin/07.html Глава VII. Стратегии теоретического исследования в эпоху постнеклассической науки] // Теоретическое знание.— М.: Прогресс-Традиция, 2000. — 744 с.
- ↑ См. напр.:
- Парфенова А. И. Влияние философии космизма на русскую культуру конца XIX — начала XX века. // Диссертация на соискание ученой степени кандидата культурологии : 24.00.01.— Санкт-Петербург, 2001. [www.dissercat.com/content/vliyanie-filosofii-kosmizma-na-russkuyu-kulturu-kontsa-xix-nachala-xx-veka Автореферат]
- Святохина Г. Б. [lib.icr.su/node/1221 Ключевые принципы образования в космическом мировоззрении] // Живая Этика и наука. Сборник статей.— Выпуск I.— М.: МЦР; Мастер-Банк, 2008. — 528 с.; напечатано по изданию: Наука, религия, образование: Тематический сборник. — Уфа: Уфимский государственный институт сервиса, 2005.— С. 109—118.
- Овечкина И. С. [cosmizm.ru/c332i-s-ovechkina-kosmizm-i-russkoe-iskusstvo-pervoj-treti-xx-veka/ Космизм и русское искусство первой трети XX века] // Диссертация на соискание ученой степени кандидата культурологи : 24.00.02.— Краснодар. 1999.
- Трофимова Е. А. Этическое учение Н. К. Рериха // Диссертации на соискание учёной степени кандидата философских наук.— Ленинград, 1990. (Ленинградский государственный университет)
- Шишин М. Ю. Ноосферная концепция культуры // Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук.— Барнаул, 2003. (Алтайский государственный университет).
- Культурология. XX век. Энциклопедия. Т.2.— СПб.: Университетская книга, 1998. ISBN 5-7914-0029-2
- ↑ Абрамов М. А. [vak.ed.gov.ru/common/img/uploaded/files/vak/announcements/Kultur/AbramovMA.rtf Русский космизм: Идея единства культуры и многоплановая реальность] // Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии.— Саранск, 2007. — 150 c.
- В Библиотечно-библиографической классификации (ББК), выпущенной в 2012 году тремя ведущими библиотеками России — (РГБ, РНБ, БАН) — труды Н. К. Рериха и Е. И. Рерих отнесены к подразделу «Космизм» раздела «Философия в России». В подготовке данного издания принимали участия многие специалисты в области философии и религиоведения, в том числе сотрудники кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ. См. Библиотечно-библиографическая классификация. Средние таблицы.— Вып. 5.— М.: Пашков дом. 2012.— С. 238.
- ↑ 1 2 Амаравелла // Власов В. Г. Новый энциклопедический словарь изобразительного искусства.— Т. I: А.— СПб.: Азбука-классика, 2004.— 576 с
- ↑ Шапошникова Л. В. [www.icr.su/rus/about/direction/director/amaravella/index.php Жизнь и гибель «Амаравеллы»] // Тернистый путь Красоты.— М.: МЦР; Мастер-Банк, 2001.— С. 262—273.
- ↑ [www.icr.su/rus/work/exhibitions/kosmisty/ Космизм как направление в искусстве] // Сайт МЦР
- ↑ Шишин М. Ю. [lib.icr.su/node/1143 Живая Этика и онтология искусства] // Космическое мировоззрение — новое мышление XXI века: Материалы международной научно-общественной конференции: В 3 т. — М.: МЦР; Мастер-Банк, 2004. — Т.1. — 352с., Т.2. — 459с., Т.3. — 502с.
- ↑ [state-religion.ru/moral/ksen/21-novyjj-sbornik-2009-goda-grazhdansko-pravovaja.html Гражданско-правовая, конституционно-правовая и уголовно-правовая охрана нравственности]: Сборник / Отв. ред. и сост. д.ю.н., проф. М. Н. Кузнецов, д.ю.н. И. В. Понкин.— М.: Институт государственно-конфессиональных отношений и права, 2009.— 704 с.
- ↑ Лункин Р. Н., Филатов С. Б. [www.tandfonline.com/doi/pdf/10.1080/713694743 The Rerikh Movement: A Homegrown Russian 'New Religious Movement'] // Religion, State and Society.— Volume 28, Issue 1, 2000.— pp. 135—148. [www.tandfonline.com/doi/abs/10.1080/713694743 DOI:10.1080/713694743]
- ↑ 1 2 3 4 Фатхитдинова Я. Ю. Новейшая история рериховского движения в России. [web.archive.org/web/20110810135342/yro.narod.ru/Diss/avtor_ftch.pdf Автореферат] (недоступная ссылка) диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Уфа, 2009. Специальность 07.00.02.[аффилированный источник? 4516 дней]
- ↑ Балагушкин Е. Г. [www.dissercat.com/content/netraditsionnye-religii-v-sovremennoi-rossii-sistemno-analiticheskii-podkhod Нетрадиционные религии в современной России : системно-аналитический подход // Диссертация ... доктора философских наук]. — М: ИФ РАН, 2006. — 350 с.
«…религиозное объединение Агни-йога пропагандирует свой учебник „Живая этика“…» - ↑ Hammer O. [books.google.ru/books?id=EZYsPQgBNioC&pg=PA103#v=onepage&q&f=false Claiming Knowledge: Strategies of Epistemology from Theosophy to the New Age]. — Leiden: Brill. 2004. 573 pp. стр.103. (Studies in the History of Religion, Том 90). ISBN 978-90-04-13638-0, ISBN 90-04-13638-X.
«The Roerich’s new religious movement, Agni Yoga, revolved around the purported fire worship of Shamballa» - ↑ 1 2 J McCannon [www.roerichmongolia.org/files/sibirica%20full%20text%20article.pdf By the shores of white waters: the Altai and its place in the spiritual geopolitics of Nicholas Roerich] // Sibirica: Journal of Siberian Studies, 2002
«In general, Agni Yoga was one of the many 'new age' movements appearing in Europe and the United States during the 1920s, based loosely on Hindu and Buddhist teachings and foretelling the imminent arrival of a new cosmic era of peace and justice». - ↑ [www.roerich-encyclopedia.nm.ru/personal/RUDZITIS.html Рудзитис Рихард Яковлевич / Richard(s) Rudzitis]; www.koob.ru/rudzitis/ Рудзитис Рихард
- ↑ [www.latvijasrerihabiedriba.lv/images/gramatasLRBkr.htm Издания латвийского общества Рериха с 1925 до 1940 года]
- ↑ 1 2 [www.roerich-encyclopedia.nm.ru/personal/campbell.html Кемпбелл-Стиббе Катрин / Katherine S. Campbell] (1898? — 10.8.1996). «Амрида»
- ↑ [www.roerich-encyclopedia.nm.ru/personal/Belikov.html В 1937 году в Таллине] был сформирован временный комитет, но официально рериховское общество так и не было оформлено. Председателем этого Эстонского инициативного комитета Пакта Рериха был Эдуард Таска, активным участником П. Ф. Беликов
- ↑ «Харбин избран центром в строительстве будущей культуры России» (Дневник Е. И. Рерих 1921 года). [www.roerich-encyclopedia.nm.ru/personal/HARBIN.html Харбинские рериховские группы]
- ↑ [roerich.org/pact/1933-03-01_osetia.html Bulletin Mensuel du Comité des Études Ossétines près le Centre Européen du Roerich Museum]. Paris, March 1, 1933
- ↑ [www.roerich-encyclopedia.nm.ru/personal/HORCHLL.html Луис Леви Хорш] (англ. Louis L. Horch) — президент Музея Рериха в США. В письмах Елены Рерих — «рука Фуямы», то есть правая рука Николая Рериха. В 1922—1935 финансировал все его проекты, в том числе строительство рериховского небоскрёба Мастер Билдинг.
- См. также [www.zoominfo.com/#!search/profile/person?personId=803951556&targetid=profile Mr. Louis L. Horch], Mystic’s Financial Manager Roerich Museum.
- [roerich.org/pact/1935-05-03_clip.html Address of Louis L. Horch], President of Roerich Museum, New York. At the White House, on April 15, on Occasional of Sighning of the Roerich Pact // The Newtown Bee. May 3, 1935
- ↑ [www.agniyoga.org/ay_info.html About Agni Yoga]. // Agni Yoga Society. Проверено 10 декабря 2011. [www.webcitation.org/65YcI6cTu Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
- ↑ 1 2 Попов Д. Н. «Н. К. Рерих (1874—1947)» / [www.dwnld.net.ua/viewtopic.php?t=3549410 Рерихи. Восток — Запад]. / Составители: Д. Н. Попов, В. А. Росов.— М.: Государственный музей Востока, 2006.— 64 с.— с.15.— ISBN 5-9900336-9-9. [ay-forum.net/1/Roerichs_ost-west_2006.djvu Копия в формате djvu]
- ↑ [rusembassy.in/index.php?option=com_content&view=article&id=1664%3Arussian-indian-festival-in-protected-himalayan-estate-of-roerichs&catid=29%3Athe-roerichs-heritage&directory=209&lang=en «Russian-Indian festival in protected Himalayan estate of Roerichs»] // Сайт посольства России в Индии.
- ↑ Stasulane A., Priede J. [www.lit.ugal.ro/Culture,%20Subculture,%20Counterculture/Conference%20Proceedings%20CSC%202007.pdf#page=202 Dynamics of intra-group relations: symbols used by the theosophical groups in eastern Europe] (недоступная ссылка) // Culture, Subculture, Counterculture. International Conference, Galaţi, 2—3 November, 2007.— Galaţi: Editura EUROPLUS.— p.201.— ISBN 978-973-7845-95-5
- ↑ Свидетельство № 494 от 17 декабря 1991 г. о регистрации Устава общественного объединения «Международный Центр Рерихов» // Минюст РСФСР, 17.12.1991
- ↑ Боннер А. Т. Правовые споры, связанные с произведениями искусства // Законодательство.— 2005.— В. 5.— С. 32-40
- ↑ Бондаренко Д. М., Андреева Л. А., Евгеньева Т. В., Кавыкин О. И. [www.nrgumis.ru/articles/article_full.php?aid=63 Судьбы христианства в современной России в контексте глобализационных процессов] // Новые российские гуманитарные исследования, 2007, № 2
«Учениями, относимыми к движению „Новый век“ и при этом рассчитанными на высоких интеллектуалов-гуманитариев, являются, в частности, „Новый акрополь“ Х. А. Ливрага, агни-йога Н. К. и Е. Н. Рерихов и теософия Е. П. Блаватской, организации последователей которых имеют широкое международное распространение, в том числе в современной России — с 1986, 1989 и 1991 гг. соответственно.» - ↑ Лункин Р. Н. [www.polit.ru/research/2009/09/28/religiya.html Новые религиозные движения в России: христианство и постхристианство в зеркале новых богов и пророков] // сб. Двадцать лет религиозной свободы в России.— М.: РОССПЭН; Московский Центр Карнеги, 2009.
- ↑ 1 2 Симанженкова Т. К. [cultus.org.ru/content/доктрина-рерихов-и-учения-новой-эры-реальность-и-перспективы-развития Доктрина Рерихов и учения «Новой эры»: реальность и перспективы развития] // Актуальные проблемы философии. Сборник научных работ студентов и молодых учёных по итогам межвузовской научно-практической конференции. — Красноярск: СибГТУ, 2006. — С. 83-88.
- ↑ [lib.ru/HRISTIAN/spiski.txt Новые религиозные организации России деструктивного и оккультного характера (справочник)].— Миссионерский Отдел Московского Патриархата Русской Православной Церкви. Информационно-аналитический вестник No 1. Изд. 2-е, переработ. и дополн., Ростов-на-Дону, 1998
- ↑ См. [rossasia.sibro.ru/voshod/article/18703 «Скажем правду!»], [www.madra.dp.ua/archives/roerich/sibro/index.html Специальный выпуск 24.11.2002] // Журнал «На Восходе». Сибирское Рериховское Общество
- ↑ В обзоре РАГС [religio.rags.ru/religios/6.php «Новые религиозные движения»] Юрий Михайлович Ключников ошибочно назван Александром, см. Воронова Л. С. [www.roerichs.com/Publications/Publ/10.htm По поводу статьи «Новые религиозные движения» на сайте Российской академии государственной службы при Президенте РФ] // Международный Совет Рериховских организаций имени С. Н. Рериха.
См. также Бондаренко В. [nash-sovremennik.ru/archive/2010/n12/1012-28.pdf Простодушный сибирский мудрец Юрий Ключников] // «Наш современник», 2010 (12) - ↑ Волков В. В. Философия культуры Н. К. Рериха. [www.dissercat.com/content/filosofiya-kultury-n-k-rerikha Автореферат] диссертации на соискание учёной степени кандидата философских наук. Тверь, 1998. (Тверской государственный университет)
- ↑ 1 2 Рерих Н. К. // Философы России XIX—XX столетий. Биографии, идеи, труды. — 3-е изд.— М.: Академический Проект, 1999. — 944 с.
- ↑ Шапошникова Л. В. [lib.icr.su/node/1009 Н. К. Рерих как мыслитель и историк культуры] // Новая и новейшая история. 2006. № 4. Июль-август. — C. 128—165.
- ↑ Рерих Н. К. // Краткий философский словарь / А. П. Алексеев, Г. Г. Васильев и др.; Под ред. А. П. Алексеева — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004.
- ↑ Бабосов Е. М. [www.icr.su/rus/evolution/ethics/papers/babosov.php Рериховская концепция совечности культуры и человечности] // Творческое наследие семьи Рерих в диалоге культур: философские аспекты осмысления. Сб. науч. трудов. Мн.: Технопринт, 2005. С. 14-20.
- ↑ Гиндилис Л. М., Фролов В. В. [www.icr.su/sbt1/sbt1gl6_6.htm Философия Живой Этики и её толкователи. Рериховское движение в России] // Вопросы философии. — 2001. — № 3.
- ↑ Никонов А. А. [www.ras.ru/FStorage/FileInfo.aspx?id=43315b79-cc04-4d04-a72d-37091db3d1e2 В заложниках у политики] // «Вестник Российской академии наук» 1991. Журнал № 11. ([archive.is/20121209174200/www.ras.ru/FStorage/download.aspx?Id=43315b79-cc04-4d04-a72d-37091db3d1e2 html-версия])
- ↑ [lib.roerich-museum.ru/node/903 Живая этика и наука. Материалы Международной научно-общественной конференции. 2007.] — М.: Международный Центр Рерихов; Мастер-Банк, 2008. — С.35-36
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/106480/Рерих Рерих Елена Ивановна] / «Большая биографическая энциклопедия»
- Аблеев С. Р. Фундаментальные философские основания концепции космической эволюции человека: сущность, зарождение и историческое развитие. // Диссертация на соискание учёной степени доктора философских наук в форме научного доклада. — Тула: ЮК РС МПА, 2000, с.9, 20.
- [www.megabook.ru/Article.asp?AID=689357&thSearchText=%DD%C7%CE%D2%C5%D0%C8%CA%C0 Эзотерика] — Энциклопедия Кирилла и Мефодия
- История мировой философии.— М.: АСТ, 2005. (серия: Высшая школа). ISBN 5-17-016151-4. С. 17.
- ↑ Гиндилис Л. М., Фролов В. В. [www.yro.narod.ru/zaschitim/filosofia.htm Философия Живой Этики и её толкователи. Рериховское движение в России] // Журнал «Вопросы философии», № 3, 2001 г
- ↑ [www.pravenc.ru/text/63326.html Живая этика] // Православная энциклопедия. Том XIX. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2008. — С. 172-173. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 978-5-89572-034-9
- ↑ Цыпин В. А. прот., Кравец С. Л. [www.pravenc.ru/text/76518.html Архирейский Собор Русской Православной Церкви 29 ноября - 2 декабря 1994 г.] // Православная энциклопедия. Том III. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. — С. 557-559. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-008-0
- ↑ 1 2 [www.bogoslov.ru/text/373567.html Определение «О псевдохристианских сектах, неоязычестве и оккультизме»]. // [www.bogoslov.ru/text/373515.html Итоговые документы Архиерейских Соборов 1990—2008 гг.] освящённый Архиерейский Собор 29 ноября — 2 декабря 1994 года (Москва, Свято-Данилов монастырь), 29 ноября — 2 декабря 1994 года. Москва. М., Издательство Московской Патриархии, 1995. С.178]
- ↑ К. А. Максимович [www.pravenc.ru/text/115026.html Анафема] // Православная энциклопедия. Том II. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. — С. 274-279. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-007-2
- ↑ [www.pravpiter.ru/pspb/n133/ta001.htm Интервью с митрополитом Иоанном (Снычевым)]
- ↑ [www.yro.narod.ru/zaschitim/Kirill_pozicija.htm Позиция митрополита Кирилла (Патриарха Московского и всея Руси)]
- ↑ [www.st-tatiana.ru/text/33096.html Протодиакон Андрей Кураев. Об отлучении Рерихов от церкви]
- ↑ А. В. Кураев. [www.youtube.com/watch?v=LPfDe8SkL1M#t=64 Рерихи и христианство] (в цикле лекций «Православие — неизвестная религия»), 1994.
- ↑ 1 2 Кураев А.В., протодиакон, к.ф.н. [kuraev.ru/index.php?option=com_remository&Itemid=54&func=fileinfo&id=21 Уроки сектоведения]. — Санкт-Петербург: Формика, 2002. — 448 с. — ISBN 5-7754-0039-9.
- ↑ Никулина Ю. В. [lib.icr.su/node/810 Живая Этика: проблема её статуса в современной культуре] // Творческое наследие семьи Рерих в диалоге культур: философские аспекты осмысления: Сб. науч. трудов.. — Мн.: Технопринт, 2005. — С. 282—286. [www.webcitation.org/6GVasq3Kj Архивировано] из первоисточника 10 мая 2013.
Живой Этике свойственен целостный подход к осмыслению явлений природы и духовно-культурного развития человечества. Это интегральное научно-философское учение о Мироздании, его устройстве и законах, происхождении и эволюции Вселенной, роли космического разума в природном и социальном бытии, о месте человека в Мироздании, его тесной связи с Космосом, об эволюции человека и человечества, нравственных основах бытия и путях духовного совершенствования как необходимого условия эволюции.
- ↑ Гиндилис Л. М. [lib.icr.su/node/793 Живая Этика — наука будущего] // Материалы Международной научно-общественной конференции «В защиту имени и наследия Рерихов». 2001.. — М.: МЦР, 2002. — С. 45—53. [www.webcitation.org/6GVkT0vJK Архивировано] из первоисточника 10 мая 2013.
[www.srd.narod.ru/rds/leckonf/konf/konf2001.30.03otch.htm], [kuchaknig.ru/show_book.php?book=175119] - ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Фесенкова Л. В. [www.isras.ru/files/File/Socis/2004-01/011.FESENKOVA%5B1%5D.pdf Сциентизация эзотерики и псевдонаука] // Социологические исследования. — 2004. — № 2. — С. 92-98.
- ↑ [www.roerich-museum.ru/rus/work/conferencies/2003 Международная научно-общественная конференция «Космическое мировоззрение — новое мышление XXI века»] // Международный Центр-Музей имени Н. К. Рериха, 2003.
- ↑ [www.roerich-museum.ru/rus/work/conferencies/2007/index.php Обзор Международной научно-общественной конференция «Живая Этика и наука»]
[www.roerich-museum.ru/rus/work/conferencies/2007/resolut.php Из резолюции конференции «Живая Этика и наука»] - ↑ [www.icr.su/rus/news/icr/detail.php?ELEMENT_ID=173 Договор о сотрудничестве между МЦР и ИИЕТ РАН]
- ↑ [www.found-helenaroerich.ru/programs/prize/ Международная Премия имени Елены Ивановны Рерих] // Сайт Благотворительного Фонда имени Елены Ивановны Рерих
- ↑ 1 2 Демидов А. Б. [www.scribd.com/doc/36307536/%D0%90-%D0%91-%D0%94%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D0%B4%D0%BE%D0%B2-%D0%A4%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D1%81%D0%BE%D1%84%D0%B8%D1%8F-%D0%B8-%D0%BC%D0%B5%D1%82%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%8F-%D0%BD%D0%B0%D1%83%D0%BA%D0%B8 Философия и методология науки. Курс лекций. Глава 14. Эзотеризм и девиантная наука]. // Учреждение образования «Витебский государственный университет им. П. М. Машерова», scribd.com (2006). Проверено 8 августа 2011. [www.webcitation.org/65YcIajRU Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
- ↑ Оккультизм — статья из Большой советской энциклопедии.
- ↑ Stenger V. J. [www.colorado.edu/philosophy/vstenger/Medicine/Biofield.html Bioenergetic Fields]. // The Scientific Review of Alternative Medicine, Vol. 3, No. 1, Spring/Summer 1999 / colorado.edu. Проверено 8 декабря 2011. [www.webcitation.org/65JDsnBfa Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
- ↑ 1 2 3 Губин В. Б. [vbgubin.narod.ru/FILLGEN.HTM Философия как покровительница лженаук]
- ↑ Об отсутствии научных подтверждений существования «психической энергии», нарушающей закон сохранения энергии, см. Stenger V. [www.colorado.edu/philosophy/vstenger/RelSci/Breath.pdf The Breath of God: Identifying Spiritual Energy]. // Kurtz P. (ed.) Skeptical Odysseys.— Amherst, N.Y.: Prometheus Books, 2001.— pp. 363—374. Проверено 23 декабря 2011. [www.webcitation.org/65YcJxAoy Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
- ↑ Религия — статья из Большой советской энциклопедии.
- ↑ Демьян Беляев относит эзотерическую систему верований, характерную для учений Блаватской, Гурджиева, Рериха и других, к разновидности гетеродоксальных религиозных систем. См. Беляев Д. [www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/09637491003726620 ‘Heterodox’ Religiosity in Russia after the Fall of Communism: Does it Challenge ‘Traditional’ Religion?]. // Religion, State and Society, 2010. Volume 38, Issue 2. (Taylor & Francis Online). Проверено 23 декабря 2011.
- ↑ 1 2 [plato.stanford.edu/entries/pseudo-science/#NonSciPosSci Non-science posing as science] // Stanford Encyclopedia of Philosophy
- ↑ 1 2 Александров Е. Б. [humanism.al.ru/ru/articles.phtml?num=000094 Проблемы экспансии лженауки]
Сегодня в России наблюдается очередной всплеск массового интереса к «паранормальным» явлениям. Опять в ходу «биополе», которое экстрасенсы якобы способны видеть как «ауру» различных цветов (что-то в роде нимба). Развилось целое псевдонаучное направление, называемое «биоэнергетикой» или «биоэнергоинформатикой», в котором причудливо сливаются наукообразные басни о торсионных полях, парапсихология, астрология и элементы различных религиозных культов.
- ↑ 1 2 Чужой монастырь. Авторитетные мнения. К статье: Владимир Крючков. Время пришло. // Ves.lv. [www.ves.lv/vesti/review/53172 «Вести», 21 августа 2008] (стр. 24-25, 28). [www.ihst.ru/projects/sohist/news/2008/804.htm Перепечатка] в новостях проекта [www.ihst.ru/projects/sohist/ «Социальная история отечественной науки»] на сайте ИИЕТ РАН
- ↑ Акимов А. Е. Физические основы фундаментальных понятий учения Агни // Юбилейные рериховские чтения: материалы междунар. обществ.-науч. конф. 1999. — М.: Междунар. Центр Рерихов, 2000. — С.289-301.
- ↑ Лесков Л. В. [lib.icr.su/node/1129 Универсальное космологическое поле]
- ↑ Обращение Президиума РАН, 1999, см. также [vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/VRAN/FALSE.HTM Проблемы борьбы с лженаукой. Обсуждение в Президиуме РАН] // Вестник РАН, 1999, том 69, № 10, с. 879—904.
- ↑ Лащенко Н. Д. [www.agni3.narod.ru/Lashenko.htm Философско-педагогические взгляды Е. И. Рерих]. Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата педагогических наук. — Белгород, 2001
- ↑ Юферова А. [www.yro.narod.ru/bibliotheca/efremov.htm «Иван Ефремов и Агни Йога»] // Журнал «Наука и религия», № 4, 1991 г
- ↑ [www.museum.ru/N30660 День Учителя]
- ↑ [www.icr.su/rus/museum/layout/agni/index.php Зал Живой Этики]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Агни-йога
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.
– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.
Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.
Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.
Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
