Жаба, Альфонс Константинович

Альфонс Константинович Жаба
Дата рождения:	16 августа 1878(1878-08-16)
Место рождения:	Тифлис
Дата смерти:	1942(1942)
Место смерти:	Ленинград
Подданство:	Российская империя Российская империя
Гражданство:	РСФСР РСФСР СССР СССР
Жанр:	живопись
Учёба:	Императорская Академия художеств
Влияние:	П. Ковалевский, Ф. Рубо

Альфонс Константинович Жаба́ (16 августа 1878, Тифлис — 1942, Ленинград) — русский советский живописец, график, художник книги; жанрист, баталист, пейзажист, мастер исторический картины.

Биография

Жил и работал в Ленинграде. Брат художницы Н. К. Жаба.

В 1899—1907 учился в Петербургской Академии художеств у П. Ковалевского, Ф. Рубо.

В 1908—1930 — член секции акварелистов Общества поощрения художеств.

Один из организаторов и в 1910-е — 1920-е годы — член «Общины художников». Экспонент Общества художников-индивидуалистов (1921—1928).

В 1909 принимал участие в гидрографической экспедиции на Мурман и остров Колгуев, в результате создал живописную серию «Крайний Север» (1909).

В 1914 выполнил иллюстрации к изданию басен И. А. Крылова.

После Октябрьской революции писал картины на темы армии и флота, революционной истории, советского быта и индустриального строительства. Много работал в технике акварели.

В 1910-е — 1930-е годы регулярно выезжал в летние месяцы на этюды в Крым, выполнил серию акварельных пейзажей «Бахчисарай» (1929—1933).

Иллюстрировал и оформлял детские книги для издательства «Радуга».

В годы войны выполнял плакаты для объединения ленинградских художников «Боевой карандаш» (1941—1942).

Умер в блокадном Ленинграде в феврале 1942, похоронен на Серафимовском кладбище.

Участие в выставках

Участвовал в выставках с 1903 года, в том числе за рубежом (Амстердам, 1912; Лондон, 1938 и др.).

В 1921—1929 годах принимал участие в периодических выставках Общества художников-индивидуалистов.

Персональные выставки «Картины и этюды Крайнего Севера» состоялись в Петербурге (1909) и Москве (1937).

Память

В 1967 году в Самарканде прошла выставка Русские художники, писавшие Крым, устроенная E. В. Нагаевской. В числе 10 художников, представленных на выставке были Альфонс и Нина Жаба.

Работы художника хранятся в музеях Санкт-Петербурга, Москвы, в Музее изобразительных искусств Республики Карелия, Центральном музее Вооружённых Сил, в частных коллекциях.

Ссылки

• [kupitkartinu.ru/painter/513/ Краткая биография]
• [www.art-bulvar.com/painter.php?id=113 Биография на сайте Картинной галереи «Арт-бульвар»]

Отрывок, характеризующий Жаба, Альфонс Константинович

Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…