Жабокритский, Иосиф Петрович

Иосиф Петрович Жабокритский
генерал Иосиф Петрович Жабокритский
Дата рождения	1793(1793)
Дата смерти	1866(1866)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	Украинский егерский полк, 1-я бриг. 14-й пех. див., 16-я пех. див., 6-я пех. див.
Сражения/войны	Заграничные походы 1813 и 1814 гг., Польская кампания 1831 г., Венгерская кампания 1849 г., Крымская война
Награды и премии	Орден Святого Георгия 4-й ст. (1855).

Иосиф (Осип) Петрович Жабокритский (1793 — 1866) — русский генерал, участник Крымской войны.

Биография

Иосиф Жабокритский родился в 1793 году, происходил из дворян Киевской губернии. Воспитывался в Уманском училище отцов Базильянов (в Киевской губернии).

На службу определён 14 августа 1812 года в Украинский регулярный казачий (впоследствии уланский) полк. Первый офицерский чин (корнета) получил в 1813 году. Находясь в это время в заграничном походе против французов в авангарде войск, участвовал в генеральном сражении под Лейпцигом. По переходе за Рейн, был участником блокады Майнца, сражался под Реймсом и под Парижем. По окончании Наполеоновских войн Жабокритский служил в полках: Украинском, 50-м егерском и Волынском пехотном; в последнем он в 1827 году получил чин штабс-капитана.

Во время польского мятежа Жабокритский находился в составе действующей армии, участвовал в сражениях под Прагой, на Гроховских высотах, при д. Дембе-Велке. В сражении 29 марта при реке Мухавец близ Седльце, в течение целого дня отбивался от превосходившего силами неприятеля и под конец был захвачен в плен. После освобождения Жабокритский пожалован был, за отличие, чином подполковника.

В 1833 году участвовал в походе за границу, в княжества Молдавию и Валахию, в составе вспомогательного отряда, посланного Николаем I в помощь турецкому султану Махмуду II против восставшего египетского паши Мегмета-Али.

По возвращении в Россию, в декабре 1833 году Жабокритский был переведён в Житомирский егерский полк, последовательно числился в Виленском егерском (1835), образцовом пехотном (1835—1836) и Литовском егерском (1836—1837) полках; в 1838 году Жабокритский произведён был в полковники, назначен командиром Украинского егерского полка и командовал им в течение 10 лет, причём неоднократно удостоен был Высочайшего благоволения; 5 декабря 1841 года награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 6418 по списку Григоровича — Степанова). 6 декабря 1847 года пожалован в генерал-майоры, 20 июня 1848 года Жабокритский был назначен командиром 1-й бригады 14-й пехотной дивизии.

В 1849 году участвовал в походе в придунайские княжества по случаю Венгерского мятежа.

В Крымскую войну командовал 16-й пехотной дивизией, участвовал в защите Севастополя и за отличия в сражениях произведён в генерал-лейтенанты, с утверждением в должности начальника дивизии; в особенности важны были действия Жабокритского в сражении при Инкермане, где он командовал резервами и прикрывал отступление русских войск. Во многом пассивные действия Жабокритского определили неудачу сражения. В дальнейшем, при обороне Селенгинского и Волынского редутов, а также Камчатского люнета — ключевых позиций обороны Севастополя, своими необоснованными распоряжениями Жабокритский значительно ослабил обороняющие их гарнизоны (сократив численность) перед самым штурмом 26 мая 1855 года, что привело к потере этих важных оборонительных рубежей. Когда солдаты с наблюдательных постов к вечеру заметили сбор и движение во французских траншеях и сообщили, что нужно ожидать немедленного штурма, все устремились за распоряжениями к генералу Жабокритскому, виновнику ослабления редутов и люнета. Но, узнав о готовящемся штурме, генерал Жабокритский внезапно объявил, что ему нездоровится, и, бросив все на произвол судьбы, не сделав никаких распоряжений, оставил позиции и уехал от назойливых вопросов на другой конец города. Это дало повод некоторым обвинять Жабокритского в прямой измене, в чем его подозревали тогда и позже многие. Дело было вовсе не в «измене», а в бездарности, военной невежественности, полном равнодушии к делу. Генерал Тотлебен пишет: «Но, вместо того, чтобы принять меры для усиления гарнизонов этих укреплений, генерал Жабокритский рапортовался больным и уехал на Северную сторону».

С 15 января 1856 года по 6 октября 1857 года был начальником штаба войск, охранявших Азовское побережье, после чего получил до конца жизни командование над 6-й пехотной дивизией. Умер в 1866 году.

Источники

• Затворницкий Н.,. Жабокритский, Осип Петрович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869
• [militera.lib.ru/h/tarle3/index.html Тарле Е. В. Крымская война. Т. 1—2.]

Отрывок, характеризующий Жабокритский, Иосиф Петрович

Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.