Жабьи гадюки

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Жабьи гадюки

Ромбическая жабья гадюка (Causus rhombeatus)
Научная классификация
Международное научное название

Causus Wagler, 1830

Синонимы
  • Distichurus Hallowell, 1842
  • Heterophis Peters, 1862
  • Dinodipsas Peters, 1882[1]
Виды

Систематика
на Викивидах

Изображения
на Викискладе

Жабьи гадюки (лат. Causus) — род ядовитых змей из семейства гадюковых. Causinae — монотипическое подсемейство, включающее единственный род Causus.

Являются наиболее древними и примитивными представителями семейства[2] по следующим признакам:





Описание

Внешний вид

Относительно небольшие змеи, достигающие не более 1 м в длину. Туловище плотное, цилиндрическое или слегка сплющенное, не очень толстое. Шейный перехват не выражен.[2] Хвост короткий.

Голова покрыта крупными, симметрично расположенными щитками правильной формы. Это делает жабьих гадюк внешне похожими на ужеобразных и аспидовых змей и отличает от большинства других гадюк, у которых голова покрыта мелкими щитками. Межчелюстной щиток большой и широкий, иногда вздёрнут. Чешуя туловища гладкая или со слабо выраженными рёбрышками (спинные ряды). Зрачок глаза круглый, в то время как у остальных гадюковых он вертикальный и щелевидный.

Анатомические особенности

Передний конец предлобной кости не связан шарнирным контактом с верхнечелюстной костью, и выдвигание ядовитых зубов вперед обеспечивается только подвижностью верхнечелюстной кости. Ядовитые зубы жабьих гадюк довольно короткие и по строению напоминают ядовитые зубы аспидов. Края бороздки для яда не смыкаются полностью, как у остальных гадюковых, и по всей длине зуба на передней поверхности заметен неглубокий шов, под которым проходит ядопроводящий канал.[2]

Ядовитые железы сильно развиты. У некоторых видов жабьих гадюк (Causus rhombeatus и Causus resimus) ядовитые железы удлинённой формы, расположены не только в височной области головы, но и распространяются в переднюю часть туловища. Они располагаются с двух сторон по бокам от позвоночника, связаны с ядопроводящими зубами длинными протоками и могут достигать 10 см в длину. Другие виды жабьих гадюк имеют ядовитые железы обычной формы и величины.[2]

Другими анатомическими особенностями жабьих гадюк являются очень длинные почки и хорошо развитое трахейное лёгкое.

Распространение

Жабьи гадюки широко распространены в Африке к югу от Сахары.

Образ жизни

Жабьи гадюки активны как ночью, так и в светлое время суток. Потревоженная змея поднимает переднюю часть тела и делает выпады в сторону врага. Жабьи гадюки могут также расширять шею, подобно кобрам.

Питание

Питаются в основном бесхвостыми амфибиями: лягушками и жабами[2], но поедают также и мелких млекопитающих. Несмотря на сильно развитые ядовитые железы, жабьи гадюки не всегда убивают добычу ядом и часто заглатывают живьём. Эти змеи очень прожорливы.

Размножение

В отличие от большинства змей из семейства гадюковых, жабьи гадюки являются яйцекладущими.[2] Это является примитивной чертой, хотя и не уникальной для рода Causus. Самки жабьих гадюк могут откладывать до 20 яиц. Инкубационный период — около 4 месяцев. Длина молодых змей при вылуплении составляет 10—12,5 см.

Яд и опасность для человека

При укусе жабьи гадюки могут вводить большое количество яда, который, однако, не является высокотоксичным. Состав яда жабьих гадюк изучен плохо.[3]

Данные по токсичности и количеству яда некоторых видов гадюк рода Causus[3]

Вид Максимальное количество
яда (мг)
LD50 (мг/кг)
Causus maculatus 100 10
Causus rhombeatus 300 8,75

В некоторых регионах Африки жабьи гадюки Causus rhombeatus и Causus defilippii кусают людей чаще, чем другие ядовитые змеи, но смертельные случаи в настоящее время неизвестны. В ранней литературе сообщалось о случаях быстрой смерти, возможно, связанной с шоком после укуса жабьей гадюки. У укушенных людей отмечаются боль, отёк средней тяжести, лимфаденит, лихорадку, иногда некрозы.[3]

Лечение укусов включает консервативную терапию. Южноафриканская поливалентная сыворотка обладает активностью в отношении яда Causus rhombeatus.[3]

Напишите отзыв о статье "Жабьи гадюки"

Примечания

  1. McDiarmid RW, Campbell JA, Touré T. 1999. Snake Species of the World: A Taxonomic and Geographic Reference, vol. 1. Herpetologists' League. 511 pp. ISBN 1-893777-00-6 (series). ISBN 1-893777-01-4 (volume).
  2. 1 2 3 4 5 6 А. Г. Банников, И. С. Даревский, М. Н. Денисова и др. Жизнь животных в 7-и томах. Земноводные и пресмыкающиеся / гл. редактор В. Е. Соколов.. — 2-е — под ред. А. Г. Банникова. — М.: «Просвещение», 1985. — Т. V. — 327—328 с.
  3. 1 2 3 4 Васильев Д. Б., Кудрявцев С. В., Шумаков О. В. Руководство по технике безопасности, методам работы с ядовитыми змеями в зоопарковских условиях, профилактике и лечению укусов

Литература

  • Васильев Д. Б., Кудрявцев С. В., Шумаков О. В. [bridjarnja.narod.ru/INDEX_DOK.htm Руководство по технике безопасности, методам работы с ядовитыми змеями в зоопарковских условиях, профилактике и лечению укусов]. — М.: издательство Московского зоопарка, 1997.

Отрывок, характеризующий Жабьи гадюки

На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.