Жавуэ, Анна Мария

Анна Мария Жавуэ
Anne-Marie Javouhey
Рождение	10 ноября 1779(1779-11-10) Жалланж
Смерть	15 июля 1851(1851-07-15) (71 год) Париж
Почитается	Католическая церковь
Беатифицирована	1950 год
В лике	блаженная
День памяти	15 июля
Подвижничество	монахиня

А́нна Мари́я Жавуэ́ (фр. Anne-Marie Javouhey; 10 ноября 1779, Жалланж, — 15 июля 1851, Париж) — блаженная римско-католической церкви, монахиня, основательница женской монашеской конгрегации «Клюнийские Сёстры святого Иосифа». В истории Африки известна как Освободительница рабов.

Биография

Анна Мария Жавуэ родилась 10 ноября 1779 года в семье крестьянина. Будучи подростком, проявила мужество, укрывая католических священников, которые преследовались во время Французской революции.

В возрасте 19 лет, участвуя на тайной мессе, принесла личные обеты монашества. Позднее она стала искать подходящий женский монастырь, в котором она могла бы осуществить своё призвание к монашеской жизни. Долгое время она не могла найти необходимый монастырь, который отвечал бы её стремлениям, поэтому через некоторое время она решила создать собственное монашеское объединение. Вместе со своими родными сёстрами она стала заниматься благотворительной деятельностью, основывая многочисленные школы для бедных детей. В 1807 году она основала монашескую конгрегацию в честь святого Иосифа, которая впоследствии стала носить имя «Клюнийские Сёстры святого Иосифа». В 1812 году она купила дом для новой женской конгрегации возле аббатства Клюни.

В 1819 году основанная ею конгрегация стала заниматься миссионерской деятельностью. Многие сёстры поехали во французские колонии на Мадагаскаре, в Сенегале, Гамбии, Сьерра-Леоне, чтобы там организовывать католические миссии.

Правительство французской колонии Гвианы обратилось к ней с просьбой основать в стране колонию. В 1824 году Анна Мария Жавуэ вместе с 36 монахинями и 50 эмигрантами приехала во французскую Гвиану. В 1833 году она вернулась во Францию. Через два года, в 1835 году, французское правительство предложило ей продолжить свою деятельность в Африке, и она снова вернулась в основанную колонию. Она стала заниматься катехизацией с рабами, которых хотела впоследствии освободить от рабства.

Увидев там жесткое обращение с рабами, стала поддерживать борьбу африканцев против колониального гнёта, что привело к многочисленным проблемам с колонизаторами. Она основала лепрозорий для больных проказой.

В 1843 году она вернулась во Францию и в течение восьми лет до своей смерти организовывала материальную поддержку новым миссионерским центрам своей конгрегации.

Анна Мария Жавуэ умерла 15 июля 1851 года, оставив после себя жизнеспособную конгрегацию, которая является сегодня одной из самых многочисленных среди католических женских монашеских конгрегаций.

Прославление

15 октября 1950 года Анна Мария Жавуэ была причислена к лику блаженных. День памяти в католической церкви — 15 июля.

Литература

Католическая Энциклопедия, т.1, изд. Францисканцев, М., 2002, стр. 261, ISBN 5-89208-037-4

Ссылки

• [www.newadvent.org/cathen/08326a.htm Биография] (англ.)

Отрывок, характеризующий Жавуэ, Анна Мария

– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]