Жагалбайлы

Жагалбайлы (жагалбай, жагалмай) — является одним из родов казахов.

Происхождение

Жагалбайлы потомки древнего народа бурджанов (бурзян). Предки бурзянцев — тюрки Центральной Азии, мигрировавшие в первой половине первого тысячелетия нашей эры в низовье Сырдарьи и в Приаралье. На формирование этнического облика бурзян оказало влияние пребывание их в иранской, угорской и тюрко — печенежской среде Приаралья, а позже — в болгарской среде Приазовья. Под собственным именем «бурджан» бурзяне упоминаются на территории от Прикаспия до Византии с конца первого тысячелетия нашей эры до XIV века.

Древними родами в составе племени бурзян были мунаш и ягалбай (ягылбай — дербник). Киргизская родо-племенная этнонимия сохранила оба названия, причем в близком к башкирским бурзянам сочетании: род жагалмай входит в подразделение мунгуш (Абрамзон, 1971, стр. 284). Этноним монгуш зафиксирован в составе тувинцев (Вайнштейн, 1969, стр. 12—13), жагалтай — каракалпаков (Жданко, 1950, стр. 36), жагалбайлы — казахов (Востров, 1962, стр. 80). Добавим к этому точное совпадение тамг, и сходное их развитие у башкирских бурзян (рода мунаш), казахского рода жагалбай и киргизского жагалмай.

С. М. Абрамзон со слов информаторов передает, что эта тамга является у киргизов «древней» и «во многих вариантах представляет собой изо-бражение летящей птицы» (Абрамзон, 1971, стр. 285). Указанным тамгам нетрудно найти аналогии среди тамговых знаков, извлеченных из китайского сочинения VIII—X вв. «Танхуняо»: они принадлежали древнетюркским племенам чиг, упомянутым в орхонских памятниках, и енисейским кыргызам (Зуев, 1960, стр. 103, ИЗ, 132). Широкая распространенность тамги типа ягалбай среди тюркских народов, а также другие приведенные выше факты являются дополнительной аргументацией древнетюркского и центральноазиатского происхождения основных её носителей, в частности башкирских бурзян.

Центром, откуда этноним ягалбай (жагалбай, жагалмай, жагалтай) распространился и попал в среду башкир, казахов, киргизов, каракалпаков, были, очевидно, приаральские степи. Об этом свидетельствуют не только события из истории бурджанов, но и предания казахских жагалбайлинцев о том, что их род «некогда жил где-то на юге Аральского моря». Сообщивший это предание исследователь этнографии казахов В. В. Востров находится, на наш взгляд, на пути правильной и крупной догадки, когда пишет, что некогда могущественные «жагалбайлы» «подверглись когда-то разгрому и были рассеяны на огромной площади» (Востров, 1962, стр. 76). Дело лишь в том, что предки «жагалбайлинцев» назывались бурджанами.

Казахи жагалбайлы

Жагалбайлы входит в состав Младшего Жуза казахов, племенного объединения Жетыру. Семь родов Жетыру были присоединены к Младшему Жузу ханом Тауке.

Одним из главных героев казахской поэмы Кыз Жибек, является Толеген из рода Жагалбайлы. Известные казахи жагалбайлы:

Исторические деятели

• Манатау-батыр — настоящее имя ШирМухамед, который стал применять это имя «МАН АТА» как уран для объединения родов Жагалбай.

Бурджаны разделялись на два больших племенных союза. Башкирские бурзяны считают себя потомками Урал Батыра, Жагалбай являясь ураном (Тамгой всего рода Бурджан-Бурзян), поклонялись аруаку Ману (МАН АТА) своему прародителю. Согласно древним мифам, у бога (Туесто) ТЕНГРИ было два сына — МАН и ЯМЫШ. От МАНА родился КАРАБУГА батыр, от него — ЖАГАЛБАЙ. От Ямыша родился Урал-батыр, от него происходят Бурзяны — Башкирские, ураном для них является «Урал». Родиной для всех Бурджан был полуостров МАНГЫШЛАК, именно с Мангистау Бурджаны ушли на запад. Гора — хребет, по которой в настоящее время проходит автомобильная дорога на Актау, называется «МАН АТА». В 50 км южнее есть гора, которая называется «ЖАГАЛБАЙ». МАНУШ на древне-киргизском — сын МАНА, это один из родов киргизов. ЖАГАЛБАЙ на староказахском означает птицу «Сокол- ЖАГАЛБАЙ», ТАМГА «Т» так и называется — «ЖАГАЛБАЙ»! Рядом с городом Актау есть место, где похоронен один из самых первых аулие-ата «КОШКАР_ АТА», если приглядеться к памятнику, наверху древнего камня высечена тамга «Т», подтверждающая, что там похоронен человек из рода «Жагалбай», сын «МАНА». Шир Мухамед под уран «МАНАТА» — манатау (см. все старые шежире (родословные), изданные до 1990 г, везде писали МАНАТА, сейчас горе-историки пишут МАЛАТАУ) собрал 12 родов, которые стали называть позже самого Шир Мухамеда Батыром-Маната, его потомков родом «МАНАТАУ». Курмангазы одно из своих произведений посвятил батыру МАНАТА, действительно крупному военному деятелю рода Жагалбайлы в 15-16 вв, который ставил основную цель: вернуть племена, роды младшего жуза на «ишжер» то есть междуречие УРАЛ — ЕДИЛЬ (Волга). Зират (могила) Батыра МАНАТАУ находится в Западно-Казакстанской области в районе слияния рек Шынгирлау и Жаик, которая называется Борибастау (в настоящем по-русски называют это место Барбастау…). Кстати, женщины у казахов не имеют права называть прямыми именами мужчин старше своего мужа, называют ласкательными именами, или другими, только не прямым именем, так произошло и с именем «МАНАТАУ». Поэтому даже сами (некоторые) мужчины из великого рода «МАН АТА» — «МАНАТАУ» считают себя «малатау». Можно простить их, всё-таки воспитание с детства вели мамы, бабушки, а они действительно не имели права, и не могли говорить святое имя аруака- уран «МАН АТА», а папы дедушки гибли на войне и не могли иногда поправить их, поэтому может быть некоторые не знают правды.

Одним из прославленных его потомков являлся Батыр Тайлак, о его подвигах и участии в войне с джунгарами написано очень много.

Ещё одним его потомком был Байсары-Батыр, Дербесали Беркимбаев — «Почетный дворянин Российской империи», видная историческая личность.

• Сарке-батыр Мендибекулы — военный деятель Младшего Жуза начала 18 в. Принимал участие в войне казахов Младшего Жуза с калмыками и джунгарами. Упоминается в грамоте о присоединении казахов Среднего и Младшего Жуза к Российской Империи, где стоят подписи Абулхаир хана, султана Ералы, а также аксакалов и батыров 56 казахских родов Среднего и Младшего Жуза. От Жагалбайлы подпись поставлена Сарке-батыром.
• Кумпей батыр из рода Манатау Жагалбай.
• Дербисали Беркимбаев (1837-1913) - казахский общественный деятель чиновник по особым поручениям его императорского величества. Д. Беркимбаев в период 1864–1913 гг. награждался 5 орденами, 2 золотыми и 3 серебряными медалями, 2 новыми медалями, 25 раз именными особо дорогими ценными подарками. Вдобавок к этому Дербисали Беркимбаеву в 1876 году было присвоено звание «Почетный дворянин Российской империи». По этому случаю все его потомки могли удостоиться звания «…потомственный дворянин...».

Современники

• Багланова, Роза — оперная и эстрадная певица, герой Республики Казахстан.
• Калдаяков, Шамши — известный композитор, автор современного гимна Казахстана.
• Камалов, Сагыр — писатель, драматург, автор либретто оперы «Ер Таргын».
• Шайкенов, Нагашбай Амангалеевич — ученый-юрист, министр юстиции РК, соавтор первой Конституции РК.

См. также

• Младший жуз
• Башкирские племена

Литература

• Кузеев Р. Г. Происхождение башкирского народа. М. Наука, 1974
• Булатов А. Б. Восточные средневековые авторы о башкирах//Археология и этнография Башкирии. Т. IV, Уфа, 1971
• Киекбаев Дж. Г. Вопросы башкирской топонимики
• Левшин А. И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких гор и степей. Алматы. Санат. 1996
• Крафт И. И. Сборник узаконений о киргизах степных областей. Оренбург, 1898
• Нурумбаев А. А. Заметки о родоплеменных названиях Младшего жуза казахов или краткий словарь этнонимов казахов-алшынов. Ашхабад,2006
• Усенбаев Т. Алшын шежiресi. Кызылорда. Тумар, 2003

Отрывок, характеризующий Жагалбайлы

– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.