Жадов, Алексей Семёнович

Алексей Семёнович Жадов
Дата рождения	30 марта 1901(1901-03-30)
Место рождения	Орловская губерния, Российская империя ныне Орловская область
Дата смерти	10 ноября 1977(1977-11-10) (76 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1919—1969
Звание
Командовал	8-й кавалерийский корпус, 5-я гвардейская армия, Центральная группа войск
Сражения/войны	Битва за Москву, Сталинградская битва, Курская битва, многие другие
Награды и премии	Иностранные награды

Алексе́й Семёнович Жа́дов (до 25 ноября 1942 года — Жи́дов; 30 марта 1901 — 10 ноября 1977) — советский военачальник, первый заместитель главнокомандующего сухопутными силами, генерал армии. Герой Советского Союза (1945).

Биография

Родился 30 марта 1901 в селе Никольское ныне Свердловского района Орловской области. Русский. Член КПСС с 1921. В Красной Армии с 1919. Участник Гражданской войны. В 1920 окончил кавалерийские курсы, в 1928 — военно-политические курсы, в 1934 — Военную академию имени М. В. Фрунзе.

Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 в должности командира 4-го воздушно-десантного корпуса (Западный фронт).

Со 2 августа 1941 начальник штаба 3-й армии (Центральный и Брянский фронты); участвовал в битве под Москвой. Летом 1942 командовал 8-м кавалерийским корпусом (Брянский фронт).

С октября 1942 — командующий 66-й армии. Армия под его командованием отличилась осенью 1942 года, нанеся несколько мощных контрударов по флангу немецких войск, прорвавшихся с севера к Сталинграду, что нарушило замыслы врага и сковало ряд его дивизий. Позже армия приняла активное участие в разгроме окружённой немецкой группировки. За стойкость, мужество и военное мастерство, проявленные в Сталинградской битве, в апреле 1943 66-я армия была переименована в 5-ю гвардейскую.

Будучи командующим 66-й армии, сменил фамилию на «Жадов».

Поздно вечером командующий фронтом К.К. Рокоссовский заслушал мой доклад по итогам боев за истекший день и согласился с моим выводом о необходимости соединениям армии закрепиться на достигнутом рубеже. — Васильев очень доволен действиями армии, — сказал в заключение нашего разговора Рокоссовский. — Однако ему не понравилась ваша фамилия. Он просил передать вам его пожелание изменить её. К утру доложите своё решение. Задача мне была поставлена щекотливая и необычная. Поменять фамилию, с которой родился, прожил почти полжизни! Но пожелание Верховного — больше чем пожелание. Это приказ! Я рассказал о состоявшемся разговоре члену Военного совета генералу А.М. Кривулину и начальнику штаба генералу Ф.К. Корженевичу. Начали обсуждать различные варианты. — Не стоит вам, Алексей Семенович, ломать голову, — сказал после некоторого раздумья Феодосий Константинович Корженевич. — Можно сохранить фамилию в своей основе и заменить лишь букву «и» на букву «а». Его предложение пришлось мне по душе. В донесении, направленном утром 25 ноября командующему фронтом, я просил впредь мою фамилию читать — Жадов. Через несколько дней мне вручили резолюцию Верховного Главнокомандующего. «Очень хорошо. И. Сталин». Этот документ у меня сохранился.

Отражение 5-й гвардейской армией генерала Жадова и 5-й танковой армией генерала Ротмистрова массированного удара гитлеровских войск под Прохоровкой имело решающее значение в обстановке, сложившейся на южном фасе Курской битвы, в которой 5-я гвардейская и её командующий показали примерную стойкость.

Участвовал в освобождении Украины, в Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской, Берлинской и Пражской операциях.

Особенно успешно дрались войска армий генерала А. С. Жадова и генерала М. С. Шумилова. Оба эти командарма были мне хорошо известны. Они прошли большой и суровый путь с самого начала войны. Сумели выдержать и устоять в тяжелых схватках с врагом, обогатились опытом победных операций и пришли сюда, в район Кировограда во главе своих армий опытными военачальниками.

— Четырежды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Жуков Г.К Воспоминания и размышления. Том 2. 3-е издание. - М.: Издательство Агентства печати Новости , 1978. С.191.

За умелое управление войсками, проявленные смелость и мужество гвардии генерал-полковнику Жадову 6 апреля 1945 присвоено звание Героя Советского Союза.

За время войны Жадов был 21 раз упомянут в благодарственных в приказах Верховного Главнокомандующего

После войны — заместитель главкома Сухопутных войск по боевой подготовке, в 1950 окончил высшие академические курсы (ВАК) при Военной академии Генштаба. В 1950—1954 начальник Военной академии имени М. В. Фрунзе, затем главнокомандующий Центральной группой войск. Генерал армии (1955). В 1956—1964 заместитель и 1-й заместитель главнокомандующего Сухопутными войсками, с 1964 — 1-й заместитель главного инспектора министерства обороны СССР. С 1969 в Группе генеральных инспекторов министерства обороны СССР. Депутат Верховного Совета СССР 2-го созыва.

Умер 10 ноября 1977. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Его имя носит одна из площадей Москвы, улица в Кропивницком и улица в Орле в районе Весёлой Слободы.

Семья

• Дочь — Лариса Алексеевна Жадова (1927—1981), советский искусствовед, историк искусства и дизайна; специалист по русскому авангарду. Жена поэта Семёна Гудзенко, после его смерти — четвёртая и последняя жена поэта и писателя Константина Симонова.
• Внучки:
  • Екатерина Кирилловна Симонова-Гудзенко (р. 1951). После смерти отца Семёна Гудзенко и нового замужества матери была удочерена Константином Симоновым.
  • Александра Кирилловна Симонова (1957—2000).

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (06.04.1945);
• три ордена Ленина (в том числе 21.02.1945, 06.04.1945);
• орден Октябрьской Революции;
• пять орденов Красного Знамени (в том числе 14.02.1943, 27.08.1943, 03.11.1944, 1949);
• два ордена Суворова 1 степени (22.02.1944, 29.05.1945);
• орден Кутузова 1 степени (28.01.1943);
• орден Красной Звезды;
• орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3 степени;
• медали;
• иностранные ордена.

Воинские звания

• Генерал-майор (04.06.1940).
• Генерал-лейтенант (27.01.1943).
• Генерал-полковник (25.09.1944).
• Генерал армии (08.08.1955).

Память

• Именем А. С. Жадова названа площадь в Москве, на доме, где он жил, установлена мемориальная доска.
• Именем А. С. Жадова названа улицы в Орле, Кропивницком, Кременчуге, Полтаве, Прохоровке (Белгородская обл.), Змиевке (Харьковская обл.).
• В знак благодарности за участие в освобождении города Кировоград от немецких оккупантов исполком городского совета народных депутатов 4 января 1969 года присвоил Алексею Семеновичу Жадову звание Почетного гражданина города Кропивницкого.

Сочинения

• Жадов А. С. [militera.lib.ru/memo/russian/zhadov_as/index.html Четыре года войны]. — М.: Воениздат, 1978. — 334 с. — (Военные мемуары).

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=619 Жадов, Алексей Семёнович]. Сайт «Герои Страны».
• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Отрывок, характеризующий Жадов, Алексей Семёнович

И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.