Жажда (фильм, 2009)
Поделись знанием:
К:Фильмы 2009 года
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
| Жажда | |
| 박쥐 | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Чон Со Гён |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
CJ Entertainment, Focus Features International (FFI), Moho Films, Benex Movie Expert Fund, Company K Movie Asset Fund No. 1, Green Non-Life Insurance Company, MVP Capital Culture Investment Fund |
| Длительность |
133 мин |
| Бюджет |
5 млн $ |
| Сборы |
13 млн $ |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Жажда» (кор. 박쥐, Bakjwi; буквально: «Летучая мышь») — кинофильм режиссёра, сценариста и продюсера Пака Чхан Ука, вышедший на экраны в 2009 году. Сюжет фильма навеян романом Эмиля Золя «Тереза Ракен»[1]. Картина была удостоена Приза жюри 62-го Каннского кинофестиваля.
Сюжет
Католический священник Хён Сан Хён (Сон Кан Хо) работает в больнице. После долгих размышлений он решает отправиться в Африку и принять участие в опытах по изучению смертельно опасного «вируса Эммануэля». Чудесным образом он оказывается единственным выжившим подопытным и возвращается в Корею. Однако болезнь возвращается снова, и единственным средством нейтрализовать её симптомы оказывается человеческая кровь. Священник понимает: в Африке ему случайно была перелита вампирская кровь, и это позволило побороть вирус. Впрочем, теперь ему приходится сдерживать новые инстинкты, зовущие его к кровопролитию.
Награды и номинации
Награды
- 2009 — Приз жюри Каннского кинофестиваля (Пак Чхан Ук)
- 2009 — Приз лучшей актрисе Каталонского кинофестиваля в Сиджесе (Ким Ок Пин)
- 2010 — Премия Asian Film Awards за лучшие визуальные эффекты
- 2010 — Гран-при секции Orient Express фестиваля Fantasporto (Пак Чхан Ук)
Номинации
- 2009 — Номинация на приз Золотая пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля (Пак Чхан Ук)
- 2009 — Номинация на приз лучшему фильму Каталонского кинофестиваля в Сиджесе (Пак Чхан Ук)
- 2010 — Номинация на премию «Сатурн» за лучший международный фильм
- 2010 — Три номинации на премию Asian Film Awards: лучший актер (Сон Кан Хо), лучшая операторская работа, лучшая работа художника
Напишите отзыв о статье "Жажда (фильм, 2009)"
Примечания
- ↑ [twitchfilm.com/2009/07/thirst-bak-jwi-2009interview-with-park-chan-wook.html THIRST (BAK-JWI, 2009)—Interview with Park Chan-wook]. twitchfilm.com.
Ссылки
- [www.thirstmovie.com/ Официальный сайт фильма]
- «Жажда» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v469521 Жажда] (англ.) на сайте allmovie
|
||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Жажда (фильм, 2009)
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
