Жакоб, Макс

Макс Жакоб
фр. Max Jacob
Макс Жакоб. Фотография Карла Ван Вехтена, 1934.
Дата рождения:	12 июля 1876(1876-07-12)
Место рождения:	Кемпер, Франция
Дата смерти:	5 марта 1944(1944-03-05) (67 лет)
Место смерти:	Дранси, Франция
Гражданство:	Франция Франция
Род деятельности:	поэзия, проза, художественная критика, астрология
Годы творчества:	с 1898
Жанр:	роман, новелла, поэма, трактат, эссе
Язык произведений:	французский

Макс Жако́б (фр. Max Jacob, 12 июля 1876, Кемпер, Финистер — 5 марта 1944, лагерь Дранси, Сена-Сен-Дени) — французский поэт и художник. Кавалер Ордена почётного легиона (1932).

Биография

Из семьи немецких евреев, в 1825 переселившихся из Саарбрюккена в Бретань. В 1890—1891 проходил в Париже курс лечения у Шарко. С 1894 жил в Париже, изучал право; с декабря 1898 публиковался как художественный критик под псевдонимом Леон Давид. В 1901 познакомился с Пикассо (после выставки в галерее Амбруаза Воллара, которую Жакоб оценил очень высоко); некоторое время проживал с ним вместе в комнате на бульваре Вольтера. Возможно, именно Жакоб окрестил дом № 13 по улице Равиньян (Монмартр), куда Пикассо перебрался в 1904 г., Бато-Лавуаром. В 1904 благодаря Пикассо познакомился с Аполлинером, затем с Модильяни, Браком, Дереном, Руссо и др. Проявлял большой интерес к хиромантии и астрологии, увлекался Каббалой. В тот период Жакобу был свойственен чрезвычайно эксцентричный стиль поведения и оригинальный внешний облик; афишируя свою склонность к представителям собственного пола, он в то же время мучительно переживал её.

Обращение

22 сентября 1909 года с Максом Жакобом произошло мистическое событие, много лет спустя описанное им в «Рассказе о моём обращении» (1939): вернувшись из Национальной библиотеки в свою бедную квартиру в доме № 7 по улице Равиньян, он узрел на фоне красных обоев стены Ангела, облаченного в жёлтый шёлковый наряд со светло-голубой отделкой; Жакоб пал на колени, глаза его наполнились слезами: он испытал мистическое озарение . Однако Святое Крещение Жакоб принял значительно позже, 18 февраля 1915 года; крестным отцом его стал Пикассо.

В 1920 г. попал под автомобиль на площади Пигаль; поведал об обстоятельствах своего нелёгкого выздоровления в книге «Король Беотии» (1921).В 1921—1928 и 1936—1944 жил в бенедиктинском монастыре Сен-Бенуа-сюр-Луар. В 1925—1926 годах путешествовал по Италии и Испании. Первая выставка гуашей Жакоба состоялась в галерее Бернхейма в марте 1926 года.

Трагический финал

В период оккупации был вынужден носить жёлтую звезду и чрезвычайно болезненно переживал это обстоятельство. В 1942—1943 годах брат и сестра Жакоба погибли в нацистских концлагерях. 24 февраля 1944 был как еврей и гомосексуал арестован гестапо, отправлен в тюрьму Орлеана, затем в лагерь Дранси, где через несколько дней умер от бронхопневмонии. В 1949 прах Макса Жакоба был перенесен на кладбище в Сен-Бенуа-сюр-Луар, в 1960 он официально причислен к поэтам, погибшим за Францию; его имя начертано на мемориальной доске павшим в 1939—1945 гг. писателям в парижском Пантеоне.

Творчество

Начинал с книг для детей («История короля Кабула», 1903), неоднократно обращался к бретонскому фольклору. Поэзия Жакоба, полная гротеска и словесного розыгрыша, близка к кубизму и сюрреализму.

Признание

На стихи Жакоба писали музыку Эрик Сати, Франсис Пуленк, Анри Соге. Известны портреты поэта работы Модильяни, Пикассо, Кокто.

Произведения

• Saint-Matorel (1911, иллюстрации Пикассо)
• La Côte (1911)
• Œuvres burlesques et mystiques de Frère Matorel (1912, иллюстрации Дерена)
• Le Siège de Jérusalem‚ grande tentation céleste de Frère Matorel (1914, иллюстрации Пикассо)
• Le Cornet à dés (1917)
• Le phanérogame (1918, роман)
• La Défense de Tartufe (1919)
• Cinématoma (1920)
• Le laboratoire central (1921)
• Le Roi de Béotie (1921)
• Le Cabinet noir (1922)
• Art Poétique (1922)
• Filibuth ou la Montre en or (1923, роман)
• Le Terrain Bouchaballe (1923, роман)
• Visions infernales (1924, стихотворения в прозе)
• L’Homme de chair et l’Homme reflet (1924, роман)
• Les Pénitents en maillots roses (1925)
• Le fond de l’eau (1927)
• Le tableau de la Bourgeoisie (1929)
• Rivage (1931)
• Bourgeois de France et d’ailleurs (1932)
• Morceaux choisis (1936)
• Ballades (1938)
• Derniers poèmes (1945, посмертно)

Публикации на русском языке

• Серенада // Лившиц Б. От романтиков до сюрреалистов. Л.: Время, 1934. С. 124—125.
• Мемуары папаши Вобуа. Жизнеописание великого человека // Французская новелла двадцатого века, 1900—1939. М.: Художественная литература, 1973. С. 240—249.
• [Стихи] // Западноевропейская поэзия XX века. М.: Художественная литература, 1977. С. 544—548.
• Избранные стихи / Вступ. ст., пер. с фр. и коммент. А. Смирновой. СПб.: ИНАПРЕСС, 1995.
• [Стихи] // Семь веков французской поэзии в русских переводах. СПб.: Евразия, 1999. С. 521—524.
• [Стихи] // Козовой В. Антология французской поэзии. М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. С. 156—157.
• Король Беотии. Небесад, или Золотые часы. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2003.
• Адские видения: Стихи в прозе / Пер. Александра Давыдова и Елены Туницкой. М.: Комментарии, 2012. — 41 с.

Литература

• Kamber G. Max Jacob and the poetics of cubism. — Baltimore: Johns Hopkins Press, 1971.
• Peyre A. Max Jacob quotidien. — Paris: J. Millas-Martin, 1976.
• Schneider J.M. Clown at the altar: the religious poetry of Max Jacob. — Chapel Hill: U.N.C. Dept. of Romance Languages, 1978.
• Mousli B. Max Jacob. — Paris: Flammarion, 2005.
• Аполлинер Г. Макс Жакоб // Аполлинер Г. Эстетическая хирургия. — СПб: Симпозиум, 1999. С. 486.
• Маревна (Воробьева-Стебельская М.). Моя жизнь с художниками «Улья». — М.: Искусство — XXI век, 2004.
• Креспель Ж.-П. Повседневная жизнь Монмартра во времена Пикассо (1900—1910). — М.: Молодая гвардия, 2000. ISBN 5-235-02401-X.

Фильм

• Господин Макс / Monsieur Max - художественный телефильм - Франция, 2006; реж. Габриэль Агийон; исп. гл.роли Жан-Клод Бриали

Ссылки

• [maxjacob.free.fr (фр.)]
• [musee-beauxarts.quimper.fr/htdocs/pgind02_jacob.htm Биография (фр.)]
• [www.max-jacob.com Сайт] Ассоциации друзей Макса Жакоба (фр.)
• [www.bagadoo.tm.fr/maxjacob/jacob.html Жакоб в Кемпере (фр.)]
• [www.artnet.com/artist/653983/max-jacob.html Жакоб-художник]

Отрывок, характеризующий Жакоб, Макс

В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.