Жаков, Арсений Львович

Арсений Жаков
Основная информация
Дата рождения	23 мая 1950(1950-05-23) (73 года)
Место рождения	Ленинград, СССР
Страна	СССР СССР Россия Россия
Профессии	исполнитель, композитор, педагог
Инструменты	шестиструнная гитара
Жанры	классическая музыка

Арсений Львович Жаков — русский, советский, классический гитарист, композитор, педагог.

Биография

Отец, Лев Андреевич Жаков, был ихтиологом. В 1985 году на киностудии Ленфильм вышел фильм «Во имя жизни и любви», посвященный отцу и матери Любови Вадимовне Жаковой.

На гитаре начал играть в 14 лет. В 1974 году закончил Горный институт им. Плеханова по специальности «Геодезическое обеспечение промышленного и гражданского строительства» и в этом же году музыкальную школу для взрослых им. Римского-Корсакова по классу «Гитара».

В 1975 году прошел конкурс и поступил в Ленконцерт солистом филармонического отдела.

В 1983 году закончил музыкальное училище им. Мусоргского.

С 1982 года по 1994 год работал с Леонидом Мозговым. За этот период Арсений Жаков создал целый цикл аранжировок аккомпанемента авторской песни. Это и работа с творчеством Ю. И. Визбора, Ю. Ч. Кима, А. А. Дольского и большое собрание произведений на песни Б. Ш. Окуджавы. Особый успех имели аранжировки к таким песням как «Леди», «Наполним музыкой сердца» Ю. И. Визбора, «Не закрывайте вашу дверь», «Все глуше музыка души» Б. Ш. Окуджавы. До 1996 года это были в основном работы на заказ. Позже появилось собрание аранжировок к песням В. С. Высоцкого, А. А. Галича. Здесь впоследствии выделились «Горное эхо», «Баллада о любви» В. С. Высоцкого.
В конце 1990-х, а также в 2000-х годах в Петербурге на небольших площадках проходили концерты и музыкальные вечера, где выступали Арсений Жаков и Александр Лепехин — исполниитель собственных песен и романсов на стихи Сергея Есенина, Николая Рубцова и др.
Помимо работы с авторской песней, в конце 1990-х А. Л. Жаков написал сборник пьес (не издан) для классической гитары, состоящий из вторых и третьих гитарных партий к известным классическим гитарным произведениям М.Каркасси, Ф.Тарреги, М. Т. Высотского. Особого внимания среди начинающих гитаристов и коллег-мастеров заслужила вторая партия к «Прелюду» М.Каркасси. В 2008 году были написаны вторые партии для «Большой сонаты» Н.Паганини и для второй части концерта «Aranjuez» Х.Родриго.

Творческую линию Арсения Жакова продолжают созданные им спектакли «Никогда я не буду француженкой» с участием Нины Мещаниновой и «Человек по имени Джонатан Левингстон», текст в котором читал Владимир Таренков. Музыка к первому спектаклю включала аранжировку к песне «Михайло» А. А. Дольского, ко второму — прелюдии и этюды Э.Вилла-Лобоса. «Никогда я не буду француженкой» шел в течение двух лет в том числе на сцене театра в Перцовом доме. «Человек по имени Джонатан Левингстон» был записан на радио, участвовал на фестивале в Перми, посмотреть его можно было и в музее Достоевского. Оба спектакля шли в первой половине 1990-х годов.

В 1995 году А. Л. Жаков уходит из Ленконцерта. В 1997 году работает педагогом в ДМШ им. Бородина. Затем с 2002 года по 2004 год — в ДМШ Глазунова. Спустя несколько лет начал сотрудничать с худождником Александром Кравчуком, периодически выступая на его мастер-классах. В настоящее время занимается изучением и интерпретацией произведений И. С. Баха, которые, за редким исключением, до сих пор не входили в репертуар гитаристов России, Европы и Америки.

Ссылки

• [kp.ru/print/article/24068.5/307510 Маэстро гитары покажут высший пилотаж]. kp.ru (24 марта 2008). Проверено 15 мая 2011. [www.webcitation.org/67dNRTP2d Архивировано из первоисточника 13 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Жаков, Арсений Львович

Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.