Жакоте, Филипп

Филипп Жакоте
фр. Philippe Jaccottet
Филипп Жакоте, фотография Эрлинга Мандельманна (1991)
Дата рождения:	30 июня 1925(1925-06-30) (98 лет)
Место рождения:	Мудон (англ.), кантон Во
Гражданство:	Швейцария Швейцария
Род деятельности:	поэт, эссеист, переводчик
Направление:	поэзия
Жанр:	стихи, эссе
Язык произведений:	французский
Премии:	Большая национальная премия за перевод (1987), премия Петрарки (1988)

Филипп Жакоте (фр. Philippe Jaccottet, род. 30 июня 1925, Мудон (англ.), кантон Во, Швейцария) — швейцарский поэт, эссеист, переводчик, пишет на французском языке.

Биография

Родился в провинциальном городке между Лозанной и Берном, в 1933 году семья переехала в Лозанну. В гимназии Жакоте увлекся греческим языком, в университете занимался у видного эллиниста Андре Боннара. В годы войны сдружился с Гюставом Ру, которого считает своим наставником. Собранная к 1940 книга юношеской лирики «Черные огни» не была напечатана, первые стихи Жакоте опубликовал в 1944, но своим настоящим дебютом в поэзии считает книгу «Сипуха» (1953). С 1946 по 1953 Жакоте жил в Париже, работал для одного из лозаннских издательств, писал рецензии и обзоры для швейцарских газет и журналов. С 1953, после женитьбы на художнице Анн-Мари Эслер, живёт на юго-востоке Франции, в старинном альпийском городке Гриньян, путешествует (Италия, Греция, Турция, Германия, Австрия, Россия и др.).

Творчество и признание

Переводчик стихов и прозы, в том числе — Гомера, Платона, Гонгоры, Петрарки, Тассо, Гёте, Леопарди, Гёльдерлина, Рильке, Томаса Манна, Р. Музиля, Вальтера Беньямина, Кристины Лавант, Людвига Холя, Джузеппе Унгаретти, Эудженио Монтале, Яна Скацела, Мандельштама, японских поэтов. Автор монографии о Р. М. Рильке (1971). Лауреат многочисленных швейцарских, французских и международных премий (кантона Во, 1958; Шарля Фердинанда Рамю, 1970; Премии Лозанны, 1970; Монтеня, 1972; Готфрида Келлера, 1981; Большой поэтической премии Парижа, 1986; Большой национальной премии за перевод, 1987; премии Петрарки, 1988; Гёльдерлина, 1997; Сообщества писателей Франции, 1998; премии Хорста Бинека, 2000, Большая Шиллеровская премия Союза писателей Швейцарии, 2010, премия Гильвика, 2011, и др.). Его стихи переведены на турецкий и большинство европейских языков. Ряд книг выходил с иллюстрациями крупных художников (Миро, Пьер Таль-Коат, Чжао Уцзи, Жерар де Палезьё).

В стихах и прозе Жакоте звучит тревога за сегодняшнего человека и его окружение, неуверенность в особом праве поэта на речь и место в мире, сознание ответственности за взятое слово. Сам он сказал об этом так (1957):

… поэта я вижу скорее в подвале, чем на вершине башни; безо всяких «царственных лавров», он выглядит как любой из нас, обремененный тяжкими заботами; его мало помнят, толща растущего мрака почти погребла его; из последних сил он прикрывает от холодного ветра свою свечу, а ветры задувают даже в его подвале — яростно и неутомимо.

Именем писателя названа большая лекционная аудитория в университете Гренобль-III.

Произведения

• L’Effraie/ Сипуха (1953, стихи)
• La promenade sous les arbres/ Прогулка под деревьями (1957, проза)
• L’ignorant/ Непосвященный (1958, стихи, предисл. Жана Старобинского)
• Airs/ Мотивы (1967, стихи)
• L’Entretien des muses/ Собеседование муз (1968, эссе о поэзии)
• Leçons/ Уроки (1969, стихи)
• Paysages avec figures absentes/ Пейзажи с пропавшими фигурами (1970, проза)
• À la lumière d’hiver/ При свете зимы (1974, стихи)
• Pensées sous les nuages/ Навеянное облаками (1983, стихи и проза)
• La Semaison, Carnets 1954—1967/ Самосев, записные книжки 1954—1967 (1984)
• Une Transaction secrète/ Тайное соглашение (1987, эссе о поэзии)
• Cahier de verdure/ На страницах зелени (1990, стихи и проза)
• Libretto/ Либретто (1990, путевые заметки).
• Cristal et fumée/ Кристалл и дым (1993, путевые заметки)
• Après beaucoup d’années/ Спустя много лет (1994, стихи и проза)
• Autriche/ Австрия (1994, заметки)
• La seconde semaison: carnets 1980—1994/ Самосев, том II. Записные книжки 1980—1994 (1996)
• Carnets 1995—1998: la Semaison III/ Записные книжки 1995—1998: Самосев, том III (2001)
• Et, néanmoins/ И все-таки (2001, стихи и проза)
• Le bol du pèlerin/ Чаша паломника (2001, о живописи Дж. Моранди).
• A partir du mot Russie/ Начиная со слова Россия (2002, о России и русской поэзии)
• Truinas, le 21 avril 2001/ Трюинас, 21 апреля 2001 года (2004, элегия в прозе на смерть поэта Андре дю Буше)
• De la poésie, entretien avec Reynald André Chalard/ О поэзии (2005, развернутое интервью)
• Un calme feu (2007)
• Ce peu de bruits (2008)

Иллюстрированные издания

• Paysages de Grignan. Eaux-fortes de Gérard de Palésieux. Lausanne: La Bibliothèque des Arts, 1964.
• Hai-ku, traduits par Philippe Jaccottet. Litographies de Joan Miro. Paris: Maegt, 1967.
• A travers un verger. Eaux-fortes de Pierre Tal Coat. Monpellier: Fata Morgana, 1975.
• Les Cormorans. Gravures de Denise Esteban. Marseille: Idumée, 1980.
• Bauregard. Gravures de Zao Wou-ki. Paris: Maegt, 1981.
• Eaux prodigues. Litographies de Nasser Assar. Crest: La Sétérée, 1994.
• Nuages. Gravures d’Alexandre Hollan. Montpellier: Fata Morgana, 2002
• arbres, chemins, fleurs et fruits. Aquarelles et dessins d’Anne-Marie Jaccottet. La Dogana. 2008.
• Couleur de terre, par Anne-Marie et Philippe Jaccottet. Monpellier: Fata Morgana, 2009

Сводные издания

• Poésie, 1946—1967, Paris: Gallimard, Paris, 1971 (переизд. 1990).
• A la lumière d’hiver; précédé de, Leçons; et de, Chants d’en bas; et suivi de, Pensées sous les nuages. Paris: Gallimard, 1994.
• D’une lyre à cinq cordes. Traductions 1946—1995. Paris: Gallimard, 1997 (поэтические переводы).
• Ecrits pour papier journal: chroniques 1951—1970/ Textes réunis et présentés par Jean Pierre Vidal. Paris: Gallimard, 1994.
• Tout n’est pas dit: billets pour la Béroche, 1956—1964. Cognac: Le temps qu’il fait, 1994.
• Observations et autres notes anciennes: 1947—1962. Paris: Gallimard, 1998.
• A travers un verger; suivi de, Les cormorans; et de, Beauregard. Paris: Gallimard, 2000.
• Philippe Jaccottet, Gustave Roud. Correspondance, 1942—1976/ Ed. établie, annotée et présentée par José-Flore Tappy. Paris: Gallimard, 2002 (переписка с Гюставом Ру).
• Philippe Jaccottet, Giuseppe Ungaretti. Correspondance (1946—1970) — Jaccottet traducteur d’Ungaretti/ Édition de José-Flore Tappy. Paris: Gallimard, 2008 (переписка с Унгаретти, переводы из Унгаретти)
• L'encre serait de l'ombre; Notes, proses et poèmes choisis par l'auteur, 1946-2008. Paris: Gallimard, 2011.
• Taches de soleil, ou d'ombre, Notes sauvegardées, 1952-2005. Paris: Le bruit du temps, 2013

На русском языке

• В свете зимы. М.: Русский путь, 1996.
• Стихи. Проза. Записные книжки. М.: Carte Blanche, 1998.
• Пейзажи с пропавшими фигурами. СПб: Алетейя, 2005.
• [Стихи]// Ревич А. Дарованные дни. М.: Время, 2004.
• На краю// Пауль Целан: Материалы, исследования, воспоминания. М.: Мосты культуры; Иерусалим: Гешарим, 2007, с.11-12
• Прогулка под деревьями. М.: Текст, 2007.
• В комнатах садов/ В переводе Ольги Седаковой. М.: Арт-Волхонка, 2014
• [Стихи] [prstr.narod.ru/texts/num0401/mir0401.htm]
• [magazines.russ.ru/inostran/2013/11/24zh.html Этот чуть слышный звук]

Библиография

• Richard J.P. Onze études sur la poésie moderne. Paris: Le Seuil, 1964, pp. 257–276.
• Clerval A. Philippe Jaccottet. Paris: Seghers, 1976.
• Onimus J. Philippe Jaccottet: Une poétique de l’insaisissable. Seyssel: Ed. Champ vallon, 1982.
• Seylaz J.L. Philippe Jaccottet, une poésie et ses enjeux. Lausanne: Ed. de l’Aire, 1982
• Philippe Jaccottet, poete et traducteur: Colloque tenu le 2 Juin 1984. Pau: Université de Pau, 1986.
• La poésie de Philippe Jaccottet/ M.C.Dumas. Paris : ed.Champion, 1986.
• Giusto J.-P.Philippe Jaccottet ou le désir d’inscription. Lille: Presses universitaires de Lille, 1994.
• La parola di fronte: creazione e traduzione in Philippe Jaccottet/ F.M.d’Eril Kaucisvili, ed. Firenze: ed. Alinea, 1998.
• Ferrage H. Philippe Jaccottet, le pari de l’inactuel. Paris: P.U.F, 2000
• Philippe Jaccottet: la mémoire et la faille/ R.Ventresque, ed. Montpellier: Presses de l’Université de Montpellier III, 2001.
• Philippe Jaccottet/ P.Née, J.Thélot, eds. Cognac: Le Temps qu’il fait, 2001.
• Monte M. Mesures et passages; une approche énonciative de l’oeuvre poétique de Philippe Jaccottet. Paris : Ed. Champion, 2002
• Lebrat I. Philippe Jaccottet: tous feux eteints pour une ethique de la voix. Paris: Bibliophane, 2002.
• Jossua J.P. Figures presentes, figures absentes: pour lire Philippe Jaccottet. Paris: L’Harmattan, 2002.
• Gervais-Zaninger M.-A, Thonnerieux S. Jaccottet. Neuilly: éd. Atlande, 2003.
• Campion P. La Réalité du réel. Essai sur les raisons de la littérature. Rennes: Presses Universitaires de Rennes, 2003, chap. III.
• Mathieu J.-C. Philippe Jaccottet, l’évidence du simple et l’éclat de l’obscur. Paris: J.Corti, 2003.
• Brunel P. Philippe Jaccottet, cinq recueils. Nantes: Éditions du temps, 2003.
• Chavanne J. Philippe Jaccottet, une poétique de l’ouverture. Paris: éd. Seli Arslan, 2003.
• Steinmetz J.-L. Philippe Jaccottet. Paris: éd. Seghers, 2003.
• Cavadini M. Il Poeta ammutolito: letteratura senza io, un aspetto della postmodernita poetica Philippe Jaccottet e Fabio Pusterla. Milano: Marcos y Marcos editore, 2004.
• Jaccottet poète: Poète en dialogue, poète d’inquiétude/ J.-F.Tappy, ed. Lausanne: Bibliothèque cantonale et universitaire, 2005 (каталог выставки к 80-летию поэта).

Ссылки

• [www.culturactif.ch/ecrivains/jaccottet.htm Линки, библиография (фр., нем.)]
• [magazines.russ.ru/authors/z/zhakote/ Страница] в Журнальном зале

Отрывок, характеризующий Жакоте, Филипп

Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.