Жанна де Пентьевр

Жанна де Пентьевр фр. Jeanne de Penthièvre, dite la boiteuse<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Жанна де Пентьевр</td></tr>
графиня Пентьевр и Голло
1331 — 1384
Предшественник:	Ги VII
Преемник:	Жан I де Шатильон
титулярная герцогиня Бретонская
30 апреля 1341 — 1365
Предшественник:	Жан III Добрый
Преемник:	Жан V
Рождение:	ок. 1324
Смерть:	10 сентября 1384(1384-09-10) Генган
Род:	Дом де Дрё
Отец:	Ги VII
Мать:	Жанна д’Авогур
Супруг:	Карл де Блуа-Шатильон
Дети:	сыновья: Жан I, Ги, Генрих дочери: Мария, Маргарита

Жанна де Пентьевр, Жанна Хромая (фр. Jeanne de Penthièvre, dite la boiteuse; ок. 1324 — 10 сентября 1384) — титулярная герцогиня Бретани с 1341. Дама де Майен, д’Эглет, де Шатлодран, графиня Пентьевра и Голло, виконтесса Лиможа. Дочь Ги Бретонского, графа Пентьевр и виконта Лиможа, и его жены Жанны, дамы д’Авогур, графини Голло.

Семья и дети

4 июня 1337 года Жанна де Пентьевр вышла замуж за графа Карла де Блуа-Шатьльон, племянника французского короля Филиппа VI. Дети:

• Жан I де Шатильон (1345—1404), граф Пентьевра и виконт Лиможа
• Ги, отправлен в качестве заложника в Англию, где и умер
• Генрих, ум. в 1400
• Мария (1345—1404), графиня Гиз, с 1360 жена Людовика анжуйского (1339—1384) — графа Мэна, Прованса и Форкалькье
• Маргарита, с 1351 была замужем за Карлом де Ла Серда, графом Ангулемским († 1354).

Претендентка на герцогство Бретань

В 1341 году после смерти своего дяди Жана III Доброго Жанна де Пентьевр провозгласила себя герцогиней Бретани. Её поддержали многие могущественные сеньоры. Однако другой претендент — другой её дядя Жан де Монфор, муж Жанны Фландрской, предъявил свои права на наследство. Он предложил компромисс — раздел герцогства, по которому Жанне отходила северная часть. Однако она и её муж Карл де Блуа отвергли соглашение. Началась многолетняя Война за бретонское наследство, в ходе которой Карл де Блуа в 1364 году был убит в битве при Оре. По Первому Герандскому договору Жанна была вынуждена отказаться от своих претензий, пожизненно сохранив за собой титул бретонской герцогини.

В 1369 году Дюгеклен отвоевал у англичан виконтство Лимож и Жанна принесла за него вассальную присягу королю Карлу V.

Последние годы жизни

В 1379 году бретонский герцог Жан IV отправился в ссылку в Англию, и Карл V хотел аннексировать Бретань. Жанна де Пентьевр снова напомнила о своих правах и поддержала бретонцев, которые добились возвращения герцога.

После смерти Карла V 15 января 1381 года Жанна подписала Второй Герандский договор, согласно которому она получала крупную денежную ренту и за её наследниками закреплялись права на Бретань, если у герцога Жана IV не будет детей.

Источники

• Gallot N. Moi Jeanne de Penthièvre Duchesse de Bretagne. — P., 2013.
• Tourault P. Les Ducs et Duchesses de Bretagne. — P., 2009.

Отрывок, характеризующий Жанна де Пентьевр

– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.