Жан Жорес (теплоход)
«Жан Жорес» — грузовой двухпалубный теплоход трёхостровного типа. Назван в честь деятеля французского и международного социалистического движения Жана Жореса. Вместимость: 3972 брт. Скорость: 10,3 узла. Длина по ватерлинии 112 м. Затонул, подорвавшись на мине 16 января 1942 года при входе в Феодосийский порт.
Содержание
История постройки
Спущен на воду в июне 1930 года на Северной Верфи в Ленинграде. Назван в честь видного французского социалиста Жана Жореса. В 1931 году вошёл в состав Балтийского пароходства.
До 1941 года грузовой теплоход Черноморского государственного морского пароходства. 27 июля 1941 года вошёл в состав Черноморского флота.
В составе Черноморского флота
Частично разгрузившись в Феодосии в ночь с 15 на 16 января, «Жан Жорес», опасаясь налёта авиации противника, вышел в море и к вечеру лёг на обратный курс. 16 января 1942 года в 21 ч. 45 м при заходе в феодосийский порт теплоход уклонился от фарватера и подорвался на магнитной мине. После нескольких часов борьбы за плавучесть был получен приказ затопить судно. Капитан Г. Н. Лебедев приказал демонтировать радиооборудование и открыть кингстоны. Часть команды была снята катером «Кабардинец» и тральщиком «Геленджик». Сорок человек погибло.
Трубы теплохода «Жан Жорес» долгое время выступали из воды, обозначая место затопления судна. В дальнейшем они были срезаны, а место затопления обозначено буем. Так как надстройки теплохода находятся на глубине всего 6 метров, были случаи столкновения с затопленным судном, лежащем в районе активного судоходства.
Перспективы подъёма судна
В 1978 году рассматривалась возможность поднятия судна. После изучения материалов Керченско-Феодосийской десантной операции и исследования самого объекта водолазами, было принято решение не поднимать «Жан Жорес». В формулировке решения прямо не было сказано о наличии боезапаса, но и не отвергалось его наличие. Как сообщил начальник ОСВОД Феодосии Александр Черноволов «…не подымать из-за возможной детонации возможных боеприпасов…».
По мнению В. Шайдерова, мэра Феодосии до 2008 года, наличие боезапаса на борту затонувшего теплохода имеет очень большую вероятность. В пользу этих предположений косвенно говорят следующие факты:
- шла масштабная десантная операция и для её развития нужны были снаряды;
- теплоход стоял несколько дней под погрузкой в Новороссийске (военная техника грузится быстрее);
- на борту были артиллерийские орудия (7 артиллерийских орудий было выгружено, одно поднято со дна во время обследования, несколько орудий лежит рядом с транспортом и на его борту. Везти орудия и не везти к ним снаряды — это военный нонсенс);
- разгрузка не была завершена (то есть трюмы не были вскрыты)
- в светлое время суток судно ушло в открытое море (обычная практика для транспортов военного времени, перевозящих взрывчатые вещества, чтобы в случае атаки врагом взрыв не произошел в порту. Такой взрыв выведет из строя сам порт и нанесет повреждения в округе);
- до сих пор не опубликованы официальные данные обследований затонувшего судна;
В начале осени 2007 года специальный Керченский морской отряд МЧС провел работы по водолазному обследованию судна «Жан Жорес». Обследование подтвердило наличие военного груза: артиллерийские орудия, снаряды, военную технику[2].
В октябре 2015 года началась крупномасштабная операция по разминированию затонувшего судна[3].
Капитаны теплохода
- Н. С. Степанов (принимал теплоход на верфи)[1]
- М. Я. Гольдбург[1]
- Б. Т. Шульц (БГМП)
- И. В Трескин (с декабря 1936 года)[1]
- Ф. Ф. Пеньков
- Г. Н. Лебедев
Название «Жан Жорес» также носило судно типа «Либерти», которым командовала Анна Щетинина.
Однотипные суда
- «Макс Гельц»,
- «Фридрих Энгельс»,
- «Владимир Маяковский» («Бела Кун»)
- «КИМ»,
- «Комсомол»,
- «Литвинов»,
- «Челюскинец»
Карта-схема Феодосийского залива
- Координаты точки затопления 45°02′07″ с. ш. 35°23′37″ в. д. / 45.03528° с. ш. 35.39361° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=45.03528&mlon=35.39361&zoom=14 (O)] (Я)
- Глубина затопления 15 метров.
Напишите отзыв о статье "Жан Жорес (теплоход)"
Ссылки
- [rubrikator.e-gloryon.com/diving/642460004 Подробнее о теплоходе «Жан Жорес»]
- [crimea24.info/2011/04/22/feodosiyu-nakonec-to-izbavyat-ot-bomb-i-min-pokoyashhikhsya-vozle-plyazhejj/ Феодосию наконец-то избавят от бомб и мин, покоящихся возле пляжей]. Крым24 (22 апреля 2011). Проверено 16 января 2013. [www.webcitation.org/6DpeVEtNl Архивировано из первоисточника 21 января 2013].
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [military.sevstudio.com/zhan-zhores-rekwiem/ Реквием «Жан Жоресу»]
- ↑ [www.nr2.ru/145730.html Водолазы готовятся обезвредить теплоход «Жан Жорес»]
- ↑ [ruinformer.com/page/krupnomashtabnaya-operaciya-po-razminirovaniyu-zatonuvshego-v-gody-velikoy-otechestvenoy-voyny-teplohoda-s-boepripasami-prohodit-vozle-feodosi Крупномасштабная операция по разминированию затонувшего в годы Великой Отечественной войны теплохода с боеприпасами проходит возле Феодосии]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Жан Жорес (теплоход)
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.
– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
