Бланшар, Жан-Пьер Франсуа

Жан-Пьер Франсуа Бланшар
Jean Pierre François Blanchard
Дата рождения:	4 июля 1753(1753-07-04)
Место рождения:	Лез-Андели, Франция
Дата смерти:	7 марта 1809(1809-03-07) (55 лет)
Место смерти:	Гаага
Супруга:	Софи Бланшар

Жан-Пьер Франсуа Бланшар (фр. Jean Pierre François Blanchard; 4 июля 1753 — 7 марта 1809) — французский изобретатель, наиболее известен как пионер авиации и воздухоплавания.

Биография

Жан-Пьер Франсуа Бланшар совершил свой первый успешный полёт на воздушном шаре 2 марта 1784 года в Париже, на заполненном водородом воздушном шаре на Марсовом поле.

Первый успешный пилотируемый полёт воздушного шара произошёл несколькими месяцами ранее, 21 ноября 1783 года, когда Пилатр де Розье и маркиз д’Арланд поднялись в воздух в Версальском дворце на привязанном воздушном шаре с оболочкой, наполненной горячим воздухом построенном братьями Монгольфье.

На шаре Бланшара были парус и два весла — ими по аналогии с кораблями Бланшар планировал управлять аппаратом. Полет едва не был сорван — перед отправлением, один из зрителей, Дюпон де Шамбон прыгнул в гондолу и, выхватив свою шпагу, заявил о своём желании подняться на шаре в обществе Бланшара. Чтобы его отогнать от шара, понадобилось применить силу. Бланшар пытался направить шар на северо-восток к Ля Вилетт, но воздушный шар был отнесён ветром через Сену к Бийанкуру а затем вернулся назад, приземлившись на Рю де Севре. Бланшар сделал латинское выражение «Sic itur ad astra» своим девизом.

Ранние полёты воздушных шаров оказали огромное влияние на моду того периода, формы и изображения в стиле au ballon широко использовались, от керамики до головных уборов. Для одежды au ballon были характерны огромные рукава и округлённые юбки, а также изображения воздушных шаров. В моде были причёски à la montgolfier, au globe volant, au demi-ballon, или à la Blanchard.

Бланшар в августе 1784 года переехал в Лондон, где он совершил полёт вместе с Джоном Шелдоном 16 октября 1784 года, спустя всего несколько недель после первого полёта в Великобритании (и первого вне Франции), когда итальянец Винченцо Лунарди летел от Мурфилдса в Вар 15 сентября 1784 года. Механизмы управления воздушным шаром Бланшара — машущие крылья и ветряк — снова оказались неэффективными, но воздушный шар пролетел около 115 км от военной академии в Челси, приземлившись в Санбури, а затем поднявшись снова закончив полёт в Ромси.

Бланшар совершил второй полёт 30 ноября 1784 года вместе с американцем доктором Джоном Джеффрисом, от Редариум-гарден к западу от Гросвенор-сквера в Лондоне до Ингресса в Кенте.

Третий полёт, также совершённый с Джеффрисом, стал первым полётом через Ла-Манш; он продолжался 2½ часа, перелёт из Англии во Францию 7 января 1785 года проходил от Дуврского замка до Гина.

Бланшару был предоставлен крупный пансион от Людовика XVI. Пилатр де Розье совершил попытку пересечь Ла-Манш в противоположном направлении, однако полёт пришлось перенести из-за плохой погоды; он всё же отправился в полёт и погиб в июне того же года.

Бланшар совершил поездку по Европе с показательными полётами. Бланшар совершил первые полёты на воздушном шаре в Бельгии, Германии, Нидерландах, и Польше.

После изобретения современного парашюта в 1783 года Луи Себастьяном Ленорманом во Франции, в 1785 году Жан-Пьер Бланшар продемонстрировал его как средство безопасной эвакуации из воздушного шара. В то время как первые демонстрации парашюта Бланшара проводились с собакой, позднее предоставилась возможность испытать его самому, когда в 1793 году его воздушный шар взорвался и он использовал парашют для эвакуации. Последующее развитие парашюта было направлено на его компактность. В то время как ранние парашюты были сделаны из льняной ткани, натянутой на деревянный каркас, в конце 1790-х, Бланшар начал делать парашюты из свернутого шёлка, так как он был более прочен и имел меньший вес.

9 января 1793 года Бланшар совершил первый полёт воздушного шара в Северной Америке, из Филадельфии, Пенсильвания в Дептфорд, округ Глостер (Нью-Джерси). Среди свидетелей полёта в тот день были президент США Джордж Вашингтон и будущие президенты Джон Адамс, Томас Джефферсон, Джеймс Мэдисон, и Джеймс Монро. Бланшар покинул США в 1797 году.

В 1804 году он женился на Мэри Мадлен-Софи Арманте (более известной как Софи Бланшар).

В 1809 год Бланшар перенёс сердечный приступ во время полёта на воздушном шаре в Гааге. Он упал с воздушного шара и умер несколько недель спустя от серьёзных травм. Его вдова продолжала показательные полёты, пока также не погибла.

6 июля 1819 года Норидж Дафф, морской офицер, родившийся в Эдинбурге, путешествовавший в то время по Западной Европе, описывал её смерть так:

приехал к Гранд Фете в Садах Тиволи (Жарден де Тиволи, Париж), где [он] засвидетельствовал весьма печальный несчастный случай: среди других развлечений вечером Мадам Бланшар должна была подняться из сада в воздушном шаре, и когда она поднялась на некоторую высоту, начался фейерверк; воздушный шар задел несколько деревьев во время подъёма, некоторый ракеты от фейерверка полетели не в том направлении, что планировалось, и одна из них подожгла воздушный шар, [который] в результате разорвался на части, и бедная Мадам Бланшар упала со своей гондолой с высоты нескольких тысяч футов на Рю Прованс, где она попала на крышу дома и оттуда на землю, где она разбилась к части. Впечатление от столь ужасного несчастного случая на глазах нескольких тысяч человек, собравшихся для развлечения, и в праздничном расположении духа, можно легко представить: всем остальным развлечениям положили конец, владельцы объявили, что все деньги, собранные за вход на шоу будут преданы детям бедной женщины, и женщины, и мужчины стояли у ворот, чтобы собрать подписку для её семейства'.

Оригинальный текст (англ.)  

went to a Grand Fete at the Tivoli Gardens (Jardin de Tivoli, Paris) where [he] witnessed a most melancholy accident: among other amusements for the evening Madame Blanchard was to ascend from the garden in a Balloon, and when a certain height in the air, to set off a display of fire works; owing to the Balloon touching some trees as it ascended, from the people not allowing it to rise at once, a part of the fire works were deranged, and on their being let off, threw their fire upwards in place of downwards, set fire to the Balloon, [which] burst, and precipitated poor Madame Blanchard with her car, from the height of several thousand feet, into the Rue Provence, where she fell on top of a house and from there into the street where she was dashed to pieces. The effect of so shocking an accident on the minds of several thousand people assembled for amusement, and in high spirits, may easily be imagined: everything else was put a stop to, the proprietors gave notice that the admission money would be given to the poor woman's children, and ladies and gentlemen stood at the gate to receive subscriptions for her family'.

Память

В 1991 г. Международный астрономический союз присвоил имя Жан-Пьера Бланшара кратеру на обратной стороне Луны.

Литература

• Бланшар, Франсуа // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• Братья Икара, сыны Марса // Всеобщая История [his.1september.ru/2004/45/15.htm № 44], [his.1september.ru/2004/46/11.htm № 45]
• [www.gulfviewballooning.com/history.asp История воздухоплавания  (англ.)]
• [www.archive.org/details/fortyfifthasc00blanrich Журнал Жан-Пьера Бланшара о его первом подъёме в США 9 января 1793 г.]

Отрывок, характеризующий Бланшар, Жан-Пьер Франсуа

Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»