Кай, Жан Франсуа

Жан Франсуа Кай (фр. Jean-François Cail; 8 февраля 1804 — 22 мая 1871) — французский инженер и промышленник.

Биография

Родился в бедной семье. В 9 лет был отчислен из школы, поскольку не мог платить за занятия.

В 1818 году ушёл из дома с шестью франками в кармане и на протяжении пяти лет странствовал по стране, пока в 1824 году не добрался до Парижа и не поступил жестянщиком на фабрику. Четыре года спустя возглавил одну из мастерских. В 1830 году стал директором фабрики, в 1836 году был приглашён стать компаньоном владельца фабрики. В 1838 году учредил в Брюсселе собственный торговый дом — к 1850 году его капитал составлял 7 000 000 франков.

Бизнес Кая включал в себя как сельскохозяйственную, так и промышленную часть. Занимаясь выращиванием винограда и сахарной свёклы и дальнейшим производством вина и сахара, Кай самолично занимался конструированием и усовершенствованием используемых в пищевой промышленности и виноделии аппаратов и машин. Дистилляционный аппарат системы Кая использовался и в начале XX века. К концу 1860-х годов Кай являлся, по-видимому, крупнейшим производителем сахара в Европе.

В то же время у Кая были интересы в тяжёлой промышленности (производство металлоконструкций) и, прежде всего, в паровозостроении: начиная с 1844 года он выпускал по британской лицензии наиболее востребованные французскими железными дорогами паровозы марки Crampton. Во время Франко-прусской войны (1870—1871) производство Кая было переведено на военные рельсы и обеспечивало французскую армию орудиями, канонерскими лодками и т. п.; 300 мельниц Кая день и ночь работали, чтобы обеспечить запасами муки осаждённый Париж.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Кай, Жан Франсуа

С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.